– Облако уже размером с меня!

Брауншвейг оттащил Рональда от окна и велел ему придержать язык. Феликс де Ротси зажал Рональду рот. Г. Фицджордж сзади схватил Ротси за горло. Э. Фортескью сунул под нос О’Донеллу кулак, а Маркус повалил Эрнеста на пол. Камерон пинком отбросил Клинтона на другую сторону каюты, а Стюарт так орал им: «Тише вы!», что производил больше шума, чем все остальные.

Однако внезапно яростная вспышка молнии и мощный громовой раскат заставили всех умолкнуть. Ветер усилился, обшивка корабля трещала. Вторая молния, еще более яркая и страшная, чем первая, расколола нашу грот-мачту и сорвала фор-марсель. Молнии сверкали все более пугающе, гром оглушал. Дождь лил стеной, шквальный ветер свистел в ушах. Самые стойкие из нас трепетали от страха, и даже наш главный врач испугался.

Наконец шторм закончился, но нас снесло с курса, и непонятно было, где мы теперь.

30-го Г. Даннели (он был на палубе) крикнул:

– Земля!

Все мы несказанно обрадовались. 31-го высадились на берег и узнали, что это остров Тринидад. Мы починили корабль, запасли воду и провиант и 5 мая снова пустились в путь.

Чтобы описать все наши приключения в Южной Атлантике, не хватило бы и ста книг. Довольно сказать, что после многих штормов, сбивавших нас с курса, так что мы уже не знали, в какой части света находимся, впереди показалась земля. Мы некоторое время шли вдоль берега, ища удобное место для высадки. Наконец мы его нашли.

2 июня 1793 года наш потрепанный корабль бросил якорь в небольшой бухте, и мы сошли на берег. К нашему изумлению, земля оказалась возделанной. Здесь в изобилии колосились неведомые нам злаки, рядами росли пальмы и огромное число миндальных деревьев. Кроме того, было множество олив и большие рисовые поля. Нас очень удивили эти признаки того, что земля обитаема. Судя по всему, она принадлежала к огромному континенту.

Пройдя мили две, мы увидели вдалеке двадцать туземцев; все они были вооружены до зубов. Мы тут же приготовились к бою. У каждого из нас имелись пистоль, сабля и багинет. Подойдя ближе к нам, дикари тоже остановились. Судя по всему, наш вид очень их изумил, потому что мы слышали, как один произнес: «Что это за странные люди?»

Затем их вождь спросил:

– Кто вы?

Уэлсли ответил:

– Нас прибило к берегу штормом, и мы просим вас о приюте.

Они сказали:

– Вы его не получите!

Уэлсли:

– Тогда мы возьмем его силой!

Мы приготовились к сражению, они тоже.

Схватка была ожесточенной, но мы победили: убили десятерых, взяли вождя в плен, еще пятерых ранили, а последние четверо бежали. Вождь был совершенно черный и очень высокий. У него была свирепая внешность и самые красивые глаза, какие я когда-либо видел. Мы спросили, как его имя, но он не стал отвечать. Мы спросили, как называется его страна, и он ответил: «Ашанти»[6].

На следующее утро к нашим шатрам подошли двенадцать человек с выкупом за вождя и предложением мира от здешнего правителя. Мы согласились, так как условия были для нас самые выгодные.

Сразу после заключения мирного договора мы решили приступить к строительству города. Место выбрали посреди большой равнины, ограниченной с севера высокими горами, с юга – морем, с востока – мрачными лесами, а с запада – зловещей пустыней.

Примерно через месяц после того, как мы начали строить город, с нами произошло следующее приключение.

Как-то вечером мы все собрались в большом шатре вокруг огня, ярко горевшего в середине. Мы сидели, слушая завывания ветра, бушующего снаружи. Все молчали. Никому не хотелось говорить, а уж тем более смеяться, и кубки на круглом столе оставались нетронутыми. Средь этой тишины мы услышали звук трубы, доносящийся со стороны пустыни. В следующий миг грянул раскат грома, и земля как будто содрогнулась до самого основания.

К тому времени все мы, насмерть перепуганные, повскакали с мест. При новом жутком звуке трубы страх наш сменился отчаянием. Мы бросились вон из шатра, вопя не от храбрости, а от ужаса, и тут нам предстало зрелище столь величественное и грозное, что даже сейчас, через сорок лет после той кошмарной ночи, при воспоминании о нем у меня сжимается сердце и кровь леденеет в жилах. Высоко в облаках стоял огромный устрашающий великан. В правой руке он держал трубу, в левой – два дротика с огненными наконечниками. На грозовой туче, катившейся перед ним, лежал его щит. На лбу великана было написано: «Джинн Бури». Он шагал по черным облакам, клубящимся под его стопами, и словно не замечал бьющих вокруг молний. Однако вскоре гром утих, а сверкание молний сделалось не таким яростным.

Хриплые завывания ветра умолкли, и свет, более мягкий, чем полыхание огненной стихии, разлился по небу, которое теперь очистилось от туч. Посреди небосвода засияла спокойная луна, и звездочки словно возликовали в своей лучистости. Великан спустился на землю и, подойдя к тому месту, где стояли мы, ни живы ни мертвы от страха, трижды описал в воздухе круг пылающим ятаганом, после чего занес руку для удара. И тут мы услышали громкий голос: «Джинн, я повелеваю тебе унять свой гнев!»

Мы обернулись и увидели фигуру настолько высокую, что джинн в сравнении с нею казался крошечным карликом. Она лишь раз весело взглянула на нас и тут же пропала.

Город рос успешно. Дворец правосудия был завершен, и крепостные стены закончены; мы воздвигли Великую башню и приступили к постройке «Большой гостиницы».

Однажды вечером, когда мы собрались во Дворце правосудия и беседовали о том, как все у нас хорошо, Артур Уэлсли, в ту пору еще простой трубач, воскликнул:

– Разве правитель чернокожих не смотрит на наше процветание иными очами, нежели мы сами? Не лучше ли немедля отправить вестника в Англию, сообщить об открытой нами земле и ее богатствах? Неужто нам не пришлют оттуда армию?

Френсис Стюарт тут же поднялся и сказал:

– Молодой человек, думай, прежде чем говорить! Как мы отправим вестника в Англию? У кого хватит стойкости вновь пересечь Атлантику? Или ты забыл шторм, забросивший нас к берегам Тринидада?

Артур Уэлсли ответил:

– Со всем почтением я осмеливаюсь возразить старшему и более опытному товарищу и лишь по долгом размышлении дерзнул произнести то, что сейчас произнес. Я хорошо помню шторм, заставивший нас искать приюта у чужестранцев. Я не предлагаю нам самим пускаться через океан на нашем потрепанном корабле и не рассчитываю, что мы сумеем построить новый так быстро, чтобы отвратить опасность, которую я предвижу. Однако как скоро возвели мы город, в котором сейчас находимся! Сколько времени ушло на дворец, где мы сидим? Разве эти мраморные столпы и величественный купол воздвигла не сверхъестественная сила? Глядя на город в готическое окно и наблюдая, как утреннее солнце золотит мощные зубцы башен и колонны великолепных дворцов, выстроенных за несколько месяцев, как можешь ты сомневаться, что нам помогало волшебство?

Он умолк. Мы все были убеждены, что джинны помогли нам возвести город. Помолчав, Артур Уэлсли продолжил:

– Итак, если джинны выстроили для нас город, разве они не помогут нам обратиться к соотечественникам, дабы защитить их творение от врага?

Он вновь умолк, потому что своды задрожали и зал наполнился дымом. Земля разверзлась, и раздался глас:

– Когда солнце взойдет над верхушками восточного леса, будьте на краю зловещей пустыни. Если не придете, я сотру вас в пыль.

Глас умолк, бездна, разверзшаяся в полу, сомкнулась, а дым рассеялся. У нас не было времени, чтобы совещаться. Близилась полночь, а от пустыни нас отделяли десять миль. Мы с герцогом Йоркским во главе немедля выступили из дворца и достигли пустыни примерно к четырем часам утра. Здесь мы остановились. Далеко на востоке длинной мрачной полосою чернел лес. На севере Джебель-Кумр, Лунные горы[7], мглистым поясом охватывали Дагомейскую равнину. На юге африканские берега охранял простор океана. На востоке перед нами лежала пустыня.