— А ты? — Мохнюк ткнул автоматным дулом другого.

— Мы из одного экипажа... Иоганн Вольф...

— Документы?

Первый медленно и пугливо опустил руки, вытянул из заднего кармана брюк солдатскую книжку.

— Почему в гражданском?

Солдат пожал плечами.

— Но ведь вы всех, кто служил в СС, расстреливаете... — объяснил нерешительно.

— Кто сказал?

— Наш ротный... Да и вообще — все...

— Мы судим только преступников. И если твои руки в крови...

Солдат испуганно отшатнулся.

— Мы обычные солдаты...

— С вами разберутся... — махнул рукой старший лейтенант. — Возьмите их! — приказал автоматчикам и обратился к Бобренку: — Выходит, потянули пустой номер?

— Не такой уж пустой: четверо эсэсовцев... — хмуро ответил тот.

— Через два часа самолет, Гюнтер, — сказал Хейс, повесив плащ на вешалку. — Вы готовы?

— Давно... И даже немного волнуюсь, ведь каждый час дорог.

— Непредвиденные сложности...

— Самолет?

— Наконец все проблемы решены, вылетаете завтра с аэродрома под Франкфуртом.

— Сегодня связаться с Кранке?

Хейс возразил:

— Подождите до утра. Все же — война, и всегда может возникнуть какое-то препятствие.

— Самолет русский?

— Да.

Краусс радостно усмехнулся:

— Это значительно облегчает задание.

— Но он может взять лишь двоих.

Краусс смерил Хейса испытующим взглядом.

— Имеете в виду?..

— Лишь двоих, Гюнтер. Вас и еще одного...

— Кранке или Валбицына?

— Каково ваше мнение?

Краусс неопределенно пожал плечами. Черт его знает, какие планы у этого американца, лучше уклониться от прямого ответа.

— Оба достойны внимания.

— Нам нужны специалисты, Гюнтер...

Краусс догадался, что имеет в виду Хейс.

— Этот русский белогвардеец — исключительный специалист. Именно это вы хотели подчеркнуть?

— А Кранке?

Теперь Краусс точно знал, что хочет услышать от него Хейс.

— Таких, как Кранке, в СС хоть пруд пруди. Обычный гауптштурмфюрер, рядовой администратор.

— Я рад, что наши мнения совпадают, Гюнтер.

Краусс подумал: хорошо, что ему самому предстоит связаться завтра с Кранке, а то неизвестно, кому из них отдал бы предпочтение Хейс — все же гауптштурмфюрер был шефом команды «Цеппелина», имеет огромный опыт подготовки шпионов и диверсантов.

— Вам придется на месте решить эту проблему, — сказал Хейс.

— Конечно. — Краусс подумал, что не совсем по-джентльменски стрелять в спину хорошему знакомому, да, что поделаешь, выбора нет. По его мнению, лучше было бы прикончить эту русскую свинью, однако Хейс, наверно, прав: от Валбицына больше пользы. Кроме того, Валбицын — узкий специалист, а значит, не конкурент ему, Крауссу, а Кранке при всех условиях может подставить ему ножку. Итак, вопрос решен, сомнений не должно быть.

— Я полечу вместе с вами во Франкфурт, — сообщил Хейс.

«Ага, — подумал Краусс, — кровно заинтересован в успехе операции...»

— Будете ждать нашего возвращения? — спросил Краусс.

— У меня есть там разные дела, — ответил Хейс неопределенно. Не мог же он сказать, что списки «Цеппелина» уже которую ночь не дают ему покоя. И не удержался-таки от вопроса: — Вы уверены, что завтра все будет о’кей?

— Как будто операция рассчитана до мелочей...

Хейс нервно потер руки:

— Теперь успех дела зависит от вас, Гюнтер, надеюсь, вам ясно, что ваша дальнейшая судьба...

— Могли бы не подчеркивать это, — сухо оборвал его Краусс.

— Следует поставить все точки над «i».

— Да, следует, — неожиданно легко согласился Краусс.

— А если вы понимаете это, хотел бы спросить... — Хейс сделал паузу, словно собираясь с мыслями, хотя давно уже знал, что именно ему нужно от Краусса. Продолжал рассудительно: — Вы долгое время служили в РСХА, Гюнтер, и должны хорошо знать кадры главного управления имперской безопасности. Нас интересуют специалисты, лучшие ваши специалисты, невзирая на то, что и как они делали. Мы люди без предрассудков, и слово , «гестапо» не вызывает у меня отвращения и ненависти, как у людей с узким мировоззрением. Главное: на что способен человек и как его можно использовать... Вам понятен ход моих мыслей, Гюнтер?

— Вы хотите, чтобы я навел вас на этих людей? Специалистов имперского управления безопасности?

— Да.

— Вы не совсем представляете себе структуру РСХА, — покачал головой Краусс. — Вот почему-то называют нас гестаповцами, но ведь гестапо было лишь одним из управлений РСХА. Лично я служил в другом и подчинялся непосредственно бригадефюреру СС Шелленбергу. Между управлениями существовали барьеры, более того, конкуренция, и никто не имел права совать свой нос в чужие дела.

— Вы хотите сказать, — разочарованно начал Хейс, — что не сможете помочь мне?..

Но Краусс уже понял свою ошибку и решительно возразил:

— Нет, мистер Хейс, существовали контакты, я бы сказал, личные контакты, и мы знали, кто чего стоит. Именно это вы хотели услышать?

— Приблизительно. Однако если бы можно было получить доступ к личным делам офицеров РСХА...

Краусс безнадежно махнул рукой.

— Насколько мне известно, они вывезены из Берлина.

— Куда? — вскинулся Хейс. — Уже одна эта информация бесценна.

— Боюсь, в ближайшее время вам будет трудно ознакомиться с архивом РСХА, — не без иронии сказал Краусс. — Он спрятан весьма надежно, и, думаю, придется приложить немало усилий...

— Где? — нетерпеливо прервал его Хейс.

— Вы слышали об Альпийской крепости фюрера?

— В австрийских Альпах? За Линцем?

— Наши будут сражаться там до конца. Оборону крепости возглавит непосредственно Кальтенбруннер и Скорцени.

— Думаю, что и самая надежная крепость нынче долго не продержится.

Краусс исподлобья взглянул на этого чересчур самоуверенного американца. Что он знает о Скорцени и его молодчиках?

— Давайте возвратимся к этому разговору позже, — посоветовал он. — Когда ваши десантники станут прочесывать альпийские склоны.

— Возможно, вы правы, — задумчиво ответил Хейс. Решил: этому штурмбанфюреру, занимавшему большой пост в главном управлении имперской безопасности, все же не достает широты мышления и американского размаха. А впрочем, может, это и к лучшему: надо признать, что в уме, ловкости и деловитости ему не откажешь. Хоть и скованы они истинно немецким педантизмом, но, если соединить педантизм и рассудительность Краусса с его, Хейса, качествами, выйдет удачный альянс.

— Я думаю, что нам с вами нет смысла ждать окончательного падения Альпийской крепости, — сказал Хейс. — Действительно, кто знает, сколько она продержится. К тому же возможны осложнения... Еще придет кому-нибудь в голову уничтожить самые важные документы. Никто сейчас не может ничего гарантировать, но быть предусмотрительными и принять необходимые меры просто наша с вами обязанность. — Он вполне серьезно, без какого-либо подтекста произнес «наша с вами», будто они уже были связаны одной веревочкой — гитлеровский штурмбанфюрер и американский подполковник. В конце концов, кому какое дело до их вчерашних разногласий, если сегодня у них общие интересы и они пришли к соглашению в самом важном?

— Вы хотите, чтобы я установил контакты с самим Скорцени? — выжал из себя, по-видимому ужаснувшись самой этой мысли, Краусс.

— Не такая уж нелепая идея, Гюнтер.

— Но ведь вы не знаете Скорцени. Он — настоящий фанатик, сам фюрер назвал его своим другом.

— Ну и что?

Краусс усомнился: не прикидывается ли американец этаким бесшабашным глупцом? Но, кажется, все же нет оснований думать так. А впрочем, может, он и прав? Пожалуй, прав. Недавно они немного перебрали с Хейсом, и тот внушал ему, что все в мире продается и покупается, буквально все, надо только знать, какую цену предложить. Но ведь Скорцени!..

Краусс поневоле съежился, лишь представив себе разговор со Скорцени. Возможно, тот приказал бы расстрелять или повесить, не зря он считается первым рыцарем третьего рейха. Однако нет рейха, выходит, нет и рыцарей. Эта мысль несколько утешила Краусса. В конце концов, Скорцени теперь в таком же положении, как и он, разве что за него просто немного больше заплатят, точнее, не за него, а за секреты, которыми он владеет.