— Молитесь. Знайте, что я хорошо осведомлен об этой войне и о том, кого вы потеряли на ней. Постараюсь больше никогда не углубляться в эту тему. — Он улыбнулся. — Вместо этого я буду донимать вас вопросами о том времени, когда ваш муж служил в британских войсках в Африке. Должно быть, это был очень интересный период.

«Да, наверное», — подумала Мартиса, беспомощно глядя на него. Беда в том, что она ровным счетом ничего не знает об Африке. Ее кузен и Маргарет прожили там не меньше года, но к тому времени, когда вернулись в Штаты, в Америке шла Гражданская война, и Мартиса не помнила ни единого слова из того, что Маргарет рассказывала об Африке.

Она принужденно улыбнулась. Улыбка получилась холодной и какой-то надломленной, но все-таки это была улыбка.

— Африка, конечно, это было очень захватывающе. Но последние годы были такими бурными, что, боюсь, я забыла почти все, что было раньше.

— Конечно.

Лэрд Кригэн нежно улыбнулся. Его лицо было очень близко, а жар его тела, казалось, теперь окутывал ее всю, так что ее кровь едва не вскипала.

— Миледи, я буду тревожить вашу память воспоминаниями о более приятных временах, — добавил он мягко. — Клянусь.

Некоторое время они ели в молчании. Затем он отодвинул стул от стола и встал. Через мгновение — слишком быстро — он снова оказался за спиной у Мартисы. И снова, когда он отодвинул ее стул, чтобы она могла встать, она почувствовала на своей коже тепло его дыхания.

— Пойдемте, миледи, я отведу вас к Мэри.

Лэрд Кригэн предложил Мартисе руку, и ей ничего не оставалось, как принять ее. Она быстро опустила взгляд. Они повел ее мимо лестницы к тяжелой дубовой двери и открыл ее. За дверью оказалась другая лестница, ступени из необработанного камня которой вели вниз. Мартисе показалось, что холод, исходящий от камня, поднимается вверх и обвивает ее, как человеческая рука. Лэрд Кригэн посмотрел на нее и сказал, словно оправдываясь:

— Боюсь, в часовне и в склепе холодно. Здесь всегда так было. Позвольте, я пройду вперед, потому что эта лестница довольно коварна, если человек к ней не привык.

Казалось, они спускались целую вечность. Было по-прежнему холодно. Однако пока Кригэн осторожно вел ее вниз, Мартиса поняла, что здесь кто-то прошел до них и подготовил путь. Лестницу освещали газовые рожки, без них здесь царила бы кромешная темнота. И вот после нескончаемого спуска они вышли в холодный каменный коридор, который вел в подвал и в склепы. У подножия лестницы лэрд Кригэн задержался. Мартиса остановилась рядом с ним, привыкая к свету и холоду. Впереди протянулся длинный пустой коридор, Мартиса видела в нем только двери из кованых металлических прутьев. За некоторыми дверями была полная темнота, сквозь другие, казалось, шел слабый свет.

— Это что, все склепы? — тихо спросила она.

Он улыбнулся.

— Леди Сент-Джеймс, я вас предупреждал, что здесь степы шепчут. Говорят, в залах замка Кригэн являются призраки столетий. Замок много раз перестраивался и сильно изменился за годы, но вам следует иметь в виду, что здесь был мэнор еще до того, как в восьмисотых годах в Британию вторглись викинги. А еще, леди Сент-Джеймс, помните, что вы не боитесь привидений.

Так она заявила. Мартиса подумала, что если хочет приблизиться к хозяину Кригэна ближе, чтобы просить у него защиты, то должна хотя бы немного бояться мертвых и неизвестного.

— Милорд, будьте добры, мое имя Мартиса, и я не боюсь привидений. Я просто не ожидала, что в зайке так много склепов.

Он взял ее под руку и, хмыкнув, повел дальше.

— Налево, Мартиса, нет ничего призрачного, там всего лишь находится наш винный погреб. А вон те две двери ведут в очень красивую часовню. Пойдемте, я вам ее покажу.

Часовня в самом деле оказалась очень красивой. По-видимому, прямо под ней выкопали яму и вычерпали землю, а стены замка построили на некотором расстоянии, потому что в старых арочных проемах находились великолепные витражные окна. Мартиса подумала, что они обращены к морю. Солнечный свет, проходя через цветные стекла, образовывал многоцветную радугу. Витражи украшали изображения святого Луки, святого Матфея и других святых. Скамьи в часовне были совсем новые и еще пахли сосновой смолой и воском. Вдоль центрального прохода стояли красивые медные подсвечники. Перед алтарем из белого мрамора стояли свежие цветы.

— Кригэны оставались ревностными католиками, как и многие члены королевской семьи Стюарт, — сообщил лэрд Кригэн с легкой усмешкой. — Но были они не из тех, кто готов сложить голову за религиозные убеждения. Когда вся страна в основном перешла в протестантство, Кригэны тихо спустились сюда. Сейчас мы редко пользуемся этой часовней, только для частных служб. А в повседневной жизни нас вполне устраивает отец Мартин, который служить деревенской церкви. — Он помолчал. — Но Элайна по-прежнему регулярно приносит сюда цветы. Если бы не она, это место совсем бы пришло в упадок.

— Это было бы очень обидно, потому что часовня красивая; — заметила Мартиса.

Она почувствовала на себе его взгляд, он словно обжег ее огнем.

— Ах да, возможно, эго оазис мира и спокойствия, — сказал он, и Мартиса почувствовала, что за его словами скрывается насмешка. — Пойдемте, вы должны посмотреть все остальное.

Они вышли из часовни и снова оказались в холодном коридоре. В часовне было немного теплее, но коридор был очень холодным и, казалось, уходил втемную бесконечность.

Мартиса шла за Брюсом Кригэном и то и дело обращала внимание на двери из кованых железных прутьев по сторонам коридора. Большинство из них виделись просто темными пятнами, но когда она подходила ближе, то понимала: каждая ведет в отдельный склеп. На каменных плитах стояли гробы, ряд за рядом. На многих дверях решетки были украшены гербами, поверх них цифрами, отлитыми из меди, были указаны даты, над железными прутьями висели тяжелые кресты. Дальше по коридору, где было еще темнее, очередная дверь из кованой решетки преградила им путь.

Сердце Мартисы билось учащенно. Звук их шагов по коридору казался ей неестественно громким. Ей хотелось дотронуться до Кригэна или чтобы он сам взял ее за руку, но он этого не делал. Мартиса стиснула зубы. Не боясь привидений, все же ночью, в полной темноте, она вполне могла бы представить, как все эти мертвые Кригэны встают из гробов и танцуют в кромешной темноте.

Лэрд Кригэн остановился прямо перед дверью, которая перегораживала коридор. Мартиса подумала, что он собирается отпереть старый заржавевший замок, но нет, он повернулся к дверям, расположенным слева.

— Подождите, что… что за этими дверями?

Он выгнул бровь. В тусклом свете свечей, горевших в склепе, его лицо казалось еще красивее, и в нем еще сильнее чувствовалось нечто дьявольское.

— Там, Мартиса, находятся совсем древние склепы. В те времена мертвых не клали в гробы. Тогда, миледи, существовал другой обычай. Покойного клали на камень, накрывали саваном и оставляли разлагаться естественным путем. Я установил эти двери много лет назад, после того как Элайна, которая тогда была маленькой, заблудилась здесь и чуть не умерла от страха. Туда больше никто из нас не ходит. Я собираюсь заложить этот проход кирпичом.

Мартиса поежилась, представив мертвецов, пролежавших сотни лет… от них остались одни скелеты, но они по-прежнему одеты в шелка, бархат и меха.

— А здесь лежит Мэри, — тихо сказал Брюс Кригэн.

Склеп рядом с самым древним был совсем новый. Лэрд Кригэн открыл дверь, Мартиса вошла внутрь и увидела на кирпичных полках деревянные гробы искусной работы. Склеп был хорошо освещен фонарями, и нигде не были ни следа паутины.

Захоронение Мэри было самым последним. Ее гроб стоял в среднем проходе. Гроб охранял прекрасный мраморный ангел, сидящий на могильной плите. Рядом было выгравированы золотыми буквами имя Мэри Элизабет Кригэн и эпитафия:

«Ее душа была слишком прекрасна для нашей земли, и теперь она пребывает среди ангелов».

Перед гробом лежали свежие цветы.