— Друзья мои, вот новая невеста Кригэна!

Послышался напряженный смех, а затем продолжился спектакль марионеток, по-видимому, прерванный ее появлением. Мартиса дернула Брайана за руку и шепотом спросила:

— Что случилось? Ты как будто увидел привидение.

— Ничего, — сказал он. — Ты просто нас всех удивила.

— Почему?

— Потому что один из наших предков, точнее, одна — та самая, которая венчалась в этом платье, — выбросилась с балкона на скалы. В малом зале под моей комнатой есть ее портрет.

Мартиса испуганно вскрикнула.

Она оглянулась на Элайну. Та тоже спустилась, и теперь, улыбаясь, стояла рядом с Йеном, и они вместе смотрели спектакль марионеток.

— Но на тебе, Мартиса, платье выглядит просто великолепно. Правда.

Она отстранилась от Брайана. Он снова был весь в черном: черные брюки, черная шелковая рубашка, черный сюртук. Мартиса оглядела зал и ахнула: многие гости пришли в балахонах с капюшонами. Таких же, какие она видела тогда на людях в лесу.

— В чем дело? — резко спросил Брайан.

Брайан не ответил: как раз в это время кукольное представление закончилось и раздался гром аплодисментов. Открыли парадную дверь, и публика высыпала во внутренний двор замка. Брайан взял Мартису за руку и потянул за собой.

Во дворе был установлен высокий шест, украшенный длинными лентами, закрепленными на верхушке. Лент было двенадцать. Нижний конец каждой ленты держала девушка и танцевала с ним. Это был не священный танец и не народный танец Шотландского нагорья, но нечто более утонченное и чувственное. Эротичное. Порочное. Все девушки были в белых платьях, причем и по рукавам, и по самому платью шли длинные разрезы, так что наряд выглядел как элегантные лохмотья. Низкий вырез на груди и разрезы на юбке щедро демонстрировали молодое тело.

Двенадцать… число ведьмовства, подумала Мартиса.

Девушки выпустили из рук ленты и побежали в толпу. Одна подкралась к мужчине в маске и в костюме круглоголового, другая задержалась возле толстого Панча и поцеловала его в щеку. Еще одна — Касси, жена рыбака — подошла к Брайану, обняла его за шею и, сотрясаясь, сползла вниз по его телу. Затем девушки вернулись к своим лентам и танец продолжился, становясь все более неистовым. И вдруг музыка смолкла, девушки упали на колени, И снова загремели аплодисменты.

— Я думала, праздник плодородия отмечают в мае, — шепотом сказала Мартиса Брайану.

Он встретился с ней взглядом и улыбнулся:

— Дорогая моя, не забывай, что осень — пора урожая.

Неожиданно заныли волынки, заиграла скрипка, и при свете полной луны начались танцы. Брайана подхватила какая-то незнакомая Мартисе девушка, а сама Мартиса вдруг оказалась в объятиях молодого овцевода. Он был хорош собой, но от него все равно пахло овцами, Затем появился Хогарт — тоже в черном плаще — и стал бросать в толпу конфеты из марципана. Поднялась суматоха, гости, смеясь, ловили конфеты, потом, кто поодиночке, кто парами, стали постепенно двигаться к повозкам и подводам, ожидающим вдоль дороги.

Забили часы. Наступила полночь.

— Полночь, час ведьмовства, — произнес над ухом Мартисы хриплый голос.

Ее обнял Брайан.

Теперь на нем был темный плащ, но капюшон был откинут и лежал на плечах. С дьявольской улыбкой он подхватил Мартису на руки.

— Нет!

— Но я же предупреждал, что в полночь потребую тебя обратно, — напомнил он и крикнул родственникам: — Всем спокойной ночи!

С этими словами он внес Мартису в замок через парадную дверь и прошел через главный зал к лестнице. Когда он стал подниматься по ступеням, ее вдруг охватила паника. Она посмотрела ему в глаза, отчаянно пытаясь прочесть в них правду. Они поднялись на второй этаж, и Брайан понес ее по коридору дальше, в темноту, Мартиса дрожала, но не могла произнести ни слова. Брайан смотрел ей в глаза горящим взглядом. Он ногой распахнул двустворчатую дверь в свои покои, положил Мартису на их кровать и вернулся, чтобы закрыть дверь и запереть на засов.

Мартиса зажмурилась. Во сне он пришел к ней, когда она лежала на холодной могильной плите, и коснулся ее горла холодным ножом.

Она открыла глаза. Брайан шел к ней, его плащ развевался как крылья.

— Нет! — закричала она.

Он сел на край кровати и привлек Мартису к себе, прижал к своему плечу. Она все еще дрожала. Он стал целовать ее лоб, щеки, губы. Несмотря на страх, Мартисе хотелось, чтобы он ее целовал. И она страстно, отчаянно поцеловала его в ответ. Он погладил ее щеки и вдруг почувствовал, что Мартиса плачет.

— Бог мой, что с тобой? — хрипло спросил он.

— Боже, Брайан, я тебя умоляю, скажи снова, что ты невиновен! — выдохнула она.

Брайан уложил ее на кровать и с чувством сказал:

— Я невиновен!

Он дотронулся до ее плеч, потом поцеловал в плечо и, касаясь губами кожи, прошептал:

— Расскажи мне, что случилось.

Она тихо застонала. Чтобы успокоить ее, согреть, унять дрожь, он стал ее гладить. Мартиса прошептала:

— Мне страшно.

— Я с тобой.

И она забыла свои страхи. Дрожь прошла, Мартиса согрелась. Он стал покрывать поцелуями ее всю. Обнаружив, что под струящейся тканью на ней ничего нет, сунул руку под платье.

— Никогда в жизни не видел ничего более прекрасного, эротичного и чарующего, чем ты в этом платье.

Затем он снял с нее корону и шелковое платье. Мартиса не могла ему отказать. Он соблазнял ее своими прикосновениями, своим теплым дыханием, касающимся щек, груди. Он приподнял Мартису, и она почувствовала такой же обжигающий жар его губ в самом интимном месте. Он целовал ее, исследовал своими прикосновениями, гладил, лизал, овладевал, проникал… Его прикосновения не прекращались, он стал с ней одним целым. Вторгаясь в нее снова, целуя, лаская. Желание в ней росло, такое сильное, что она дрожала. Когда он ускорил движения до неистового, яростного ритма, внутри у Мартисы поднялся ветер и закружился звездный вихрь, и она испытала такой всепоглощающий экстаз, что, казалось, едва не умерла от наслаждения.

Когда она пришла в себя и открыла глаза, первое, что она увидела, — был тревожный взгляд Брайана.

— А теперь рассказывай, — потребовал он.

— Сегодня утром на лестнице в подземелье кто-то шептался, — сказала Мартиса.

— О чем?

— Они говорили о сегодняшнем вечере. Об опасности. О том, что корабль подойдет близко к берегу. Я не знаю, мне было плохо слышно, и я боялась. А потом сегодня…

— Что?

— Элайна заставила меня надеть это платье. Как если бы меня надо было сбросить в море…

— Элайна не причинит тебе вреда.

— Я больше не знаю, Брайан, я ничего не знаю. Может, ту дверь запер Хогарт, а может, и не он.

— Я не могу поверить…

— А еще кто-то побывал в этой комнате.

— Кто?

— Человек в плаще с капюшоном.

— И что он здесь делал?

— Не знаю. Не могу сказать. — Мартиса не могла понять, верит ей Брайан или нет. — Брайан, я клянусь, что это правда.

— Продолжай, Мартиса, я слушаю.

— А потом…

— Что?

— Когда я была заперта в винном погребе, она… оно…

— Что, Мартиса? Помоги мне, пожалуйста!

— Она двигалась!

— Что двигалось?

— Стена. Стена винного погреба. Вот почему я так испугалась. Там, за сундуками, есть коридор, я знаю. А потом появился ты. И я очень испугалась, что…

— Что я вышел из того коридора, обнаружив, что мы больше не одни и я не могу тебя убить?

Несколько мгновений Мартиса молчала, потом неохотно призналась:

— Да.

— Но сейчас ты позволила мне заняться с тобой любовью.

Мартиса встретилась с ним взглядом и повторила:

— Да.

Он очень нежно накрыл ее губы своими и прошептал:

— Мне нужно идти.

— Я с тобой…

— Нет! Ради Бога, я не рискну взять тебя с собой. — Он прижал ее к себе. — Когда я уйду, достань револьвер и не выпускай его из рук. Жди моего возвращения. Если в эту дверь кто-нибудь войдет…

— Я же говорила, что умею стрелять. Просто…