Маловато, конечно, но кто же на слух мог бы определить большее?

Я поблагодарил Егора Тимофеевича и, прощаясь, пожелал быстрейшего завершения модели. Чтоб уж даже такой профан, как я, не мог ее ни с чем перепутать.

— Да, электромобиль — это будет здорово, — по-детски радостно ответил Егор Тимофеевич. — И он поедет, обязательно поедет, вот увидите. А гордость ребятам какая! Собственными руками создан. А потом подарим его — у меня уж с ребятами и договоренность имеется — детскому дому. Против такого автомобиля ведь никто возражать не будет: чистый и бесшумный. Представляете? Совсем бесшумный!

Егор Тимофеевич говорил теперь совершенно иначе, чем прежде, когда речь шла о краже, говорил с подъемом, так, будто зримо видит свое детище в законченном, совершенном виде. Мне, зрячему, было сейчас гораздо труднее: я видел стол, заваленный деталями и… никакого намека на будущего красавца. Но мне очень хотелось хоть как-то разделить восторг хозяина, и я сказал:

— Конечно! Ведь это не какой-нибудь мотоцикл. Электромобиль!

— Постойте-ка, постойте-ка! — Егор Тимофеевич задумался и, вытянувшись, словно прислушивался к чему-то. — А знаете, он ведь приезжал на мотоцикле. Шум мотоциклетного мотора я услышал в подъезде, когда проверял, принесли ли газету. Мотор тут же стих, и я понял, что кто-то подъехал к нашему дому. А потом мотоцикл заработал тут же после его ухода. Помню, я еще подумал, что зажигание барахлит: двигатель долго не заводился.

— Едва ли воровать на мотоцикле приехал, — усомнился я. — Скорее всего, просто совпадение. Улица все-таки…

— Да нет, — перебил меня Егор Тимофеевич. — Запах! Я его, родимого, за версту узнаю, а тут нос к носу столкнулся. Запах…

По дороге домой я думал не столько о воре-мотоциклисте, сколько о нежданно-негаданно объявившемся свидетеле. А если точнее, так просто о Егоре Тимофеевиче.

После селекторного совещания Шахинов нас не распускает, а звонит Фаилю Мухаметдинову. Потом обращается к нам:

— Хочу познакомить оперативный состав с новым пополнением.

Что за пополнение? Вакантных единиц у нас нет, а увеличений штатной численности как будто не предвиделось.

В кабинет во всем сиянии безукоризненно сшитого милицейского кителя — Фаиль по старой флотской привычке уделяет форме максимум внимания — входит замполит, а за ним не очень решительно пятеро незнакомых парней. Замыкает входящих Кямиль — его-то уж мы все хорошо знаем. Теперь ясно, что за пополнение.

— Здравствуй, товарищ комсомол! — улыбается Шахинов, идет навстречу.

Мы тоже встаем, и знакомство происходит церемонно, как на каком-нибудь дипломатическом приеме. Наверное, так и должно быть: торжественность обстановки запоминается надолго. Пусть ребята почувствуют, что всерьез, а не для “галочки” пришли они помогать своей милиции.

Шахинов поочередно представляет нас, представляется сам. Потом Фаиль представляет новых нештатных сотрудников. Каждое представление товарища сопровождает рефрен Кямиля: “Чох яхшы комсомолчу”[28]. Дважды он добавил: “Эн яхши бизим фехлеим”[29].

— А это наш самый лучший работник, — кивает на Кямиля Шахинов.

— У нас в нарды играет, у нас чай пьет, у нас скоро жениться будет, — не удержался Рат от всем уже известной шутки. Но на всякий случай, чтобы не обиделся, одновременно поглаживает Кямиля по плечу.

— На химкомбинате каждый из вас выполняет определенную работу. Такого же принципа давайте придерживаться и здесь. Ведь любая работа приносит пользу, когда она конкретна, верно?

Возражений не было, Шахинов продолжал:

— Давайте все сядем и обсудим вопрос вашей специализации.

Все рассаживаются за длинный стол, и Шахинов присаживается рядом. Может быть, ему просто приятно вот так, бок о бок посидеть со своей комсомольской юностью, а может быть, хочет подчеркнуть, что здесь сейчас нет разделения на старших и младших и просто пойдет товарищеская беседа.

— Вот вы, — обращается он к смуглолицему, высокому парню, — какая милицейская специальность вас больше всего привлекает?

— Насколько я понял, — отвечает за парня Фаиль, — Алеша Наджафов лихой мотоциклист, и его больше всего волнуют транспортные проблемы.

— Алеша — настоящий гонщик. Не смотрите: такой длинный, откуда хочешь на мотоцикле проедет, — солидно добавляет Кямиль.

— Ну, раз так, товарищ Наджафов, — говорит Шахинов, — ваше желание помогать автоинспекции вполне естественно. Вас сегодня же познакомят с начальником ГАИ майором Мурсаловым. Уверен, вы быстро найдете общий язык.

— Уж это точно. Нашему Сеиду только самого шайтана[30] возить, — вставляет начальник ОБХСС Салех Исмайлович.

Мы, сотрудники, переглядываемся и не можем удержаться от смеха. Только Салех Исмайлович не улыбается, старательно промокает лицо платком.

— Вспотел от воспоминаний, — шепчет мне Рат.

Эту историю в горотделе знали все. Как-то Сеид решил подвезти задержавшегося допоздна на работе Салеха Исмайловича. По пути они обратили внимание на стоявший с потушенными огнями “ГАЗ-69”. Причем Салеха Исмайловича взволновал не сам “газик” в качестве “нарушителя” правил движения, а то, что стоял он у запасного входа на местную базу “Азериттифака” и около него подозрительно копошилось несколько теней. Сеид остановился, но едва они вышли из машины, как тени задвигались в вихревом темпе, и “газик”, так и не осветившись, дал тягу. Они, естественно, начали преследование, однако вскоре “газик” свернул на проселочную дорогу и зайцем помчался в поле. Ночью по такой дороге не рискуешь свернуть себе шею, разве что на тракторе, а “Волга” ГАИ к ней совсем не приспособлена. Когда погоня все-таки завершилась удачно и ее участники на другой день делились своими впечатлениями. Сеид объяснял нам, что ничего не успел почувствовать: следил за дорогой и в мегафон крыл беглецов. Зато Салех Исмайлович думал только о том, что, если уцелеет, никогда в жизни не сядет в машину, где за рулем будет Сеид Мурсалов. В конце концов, он, Салех Исмайлович, все-таки человек, а с базы, как известно, воруют не людей, а вещи.

В соответствии с личными пожеланиями распределились и другие ребята. Уголовному розыску вызвались помогать двое.

Юра Саркисов — невысокий крепыш с агатово-черными глазами уже имел опыт борьбы с правонарушителями. Он два года был членом оперативного отряда городского комитета комсомола и имел на своем счету несколько задержаний.

Измук Хабибов — стройный, красивый парень. Тонкие черты в сочетании с чуть раздвинутыми татарскими скулами придавали лицу привлекательное своеобразие.

Хабибов среди дружинников новичок. Учитывая его производственную специальность оператора по учету, Шахинов предложил ему стать нештатным сотрудником ОБХСС. Однако тот мягко, но настойчиво отказался.

— Меня очень интересует работа уголовного розыска, — сказал он.

— Уголовный розыск, уголовный розыск… Всем нравится уголовный розыск, — неожиданно раскипятился Салех Исмайлович. — А что там особенно интересного? Ничего нет интересного. Одного лови, другого лови, все время лови… Посидеть, подумать некогда. А нам длинные ноги не нужны. Нам голова нужна. Вот я вас спрашиваю, молодой человек, чем интересней работать, ногами или головой?

— Посидеть, подумать, конечно, неплохо, — вмешивается Рат, — но когда в это время обчищают базу, например, то лучше уж иметь длинные ноги.

Шахинов прекращает дискуссию:

— Ну, так как же, товарищ Хабибов?

Тот поднимает миндалевидные, в паутинках глаза и, стараясь не смотреть в сторону Салеха Исмайловича, повторяет:

— Мне бы очень хотелось помогать уголовному розыску.

— Что ж, Салех Исмайлович, придется вам пока обойтись без новых помощников, — констатирует Шахинов. — Желаю всем успеха, и профессионалам, и любителям.