— С удовольствием бы его повидал, — искренне признался Сидней. — Не знаешь, где он сейчас?

— Где-то на континенте... Это он только что звонил. Сказал, что приедет в Лондон буквально на днях.

— Это очень хорошая новость, — с чувством сказал Сидней и попробовал переменить тему: — Чем ты занималась в Лондоне последнюю неделю? Небось вела бурную светскую жизнь?

— Ой, было столько всего! Я дико устала. Потом эта выставка — там был весь Лондон, — не пойти было невозможно. А эти магазины — они же страшно выматывают. Да, я заезжала к твоей маме. Там еще была эта девушка из Бельгии, Доминик, она помогала твоей маме разобраться со старинными рукописями или что-то в этом роде. Бедняжка, — сказала она, помолчав. — Я так за нее рада!

Сидней удивленно нахмурился.

— Ты за нее рада? Почему?

— Ну, милый, девушке ее общественного положения, да еще такой невзрачной, трудно выйти замуж. Я считаю, ей крупно повезло.

— Я случайно встретил ее в Хитроу, она сказала, что улетает домой...

Патрисия не дала ему договорить:

— А про свадьбу, значит, ничего не сказала?

— Ни слова...

— Боится сглазить, — рассмеялась Патрисия. — Мы ведь вместе ездили в Бат, и она тогда рассказала мне, что выходит замуж.

— Ты возила ее в Бат?! Что-то не похоже на тебя, Пат...

— Я подумала, что тебе это было бы приятно. Ты ведь в некотором роде опекал бедняжку.

— Ты случайно не проболталась ей, что я работаю в Скотленд-ярде, а не только пишу книги по истории живописи?

— Милый, ну не дуйся — я нечаянно... Я помню, что об этом нельзя говорить, но... Понимаешь, она так долго и с таким упоением рассказывала о своем парне, ну о том, к которому она сейчас уехала, что мне просто стало обидно, почему я не могу тобою чуть-чуть похвастаться...

— Она решила, что я просто использовал ее в интересах следствия, — мрачно сказал Сид.

Патрисия изобразила на лице глубокую озабоченность.

— Да, нехорошо получилось! — Она помолчала, потом шаловливо ткнула его пальчиком. — Ну ладно, Сид, какое это теперь имеет значение. Она вернулась в Бельгию, выйдет там замуж, и дай ей Бог счастья... Все равно ты ее больше никогда не увидишь.

Сидней опустил голову, чтобы Патрисия не увидела выражение его лица.

— Кстати, я ей сказала, что мы тоже вот-вот сыграем свадьбу, не позже чем через месяц.

Сидней внимательно посмотрел на нее, но не сказал ни слова.

Тогда она не очень решительно добавила:

— Ты ведь сам торопил меня со свадьбой.

— Ты в самом деле не хочешь больше откладывать? — В его голосе слышалось искреннее любопытство.

— Ну, вообще-то спешить особо некуда, — протянула Патрисия, стараясь не встречаться с ним глазами. — Все-таки не хочется пропускать летний сезон. Знаешь, в октябре будет в самый раз, ты согласен?

Сидней не ответил ничего, только продолжал пристально рассматривать свою невесту.

Патрисии стало вдруг страшно.

— О, Сид, прости, я пошутила. Если хочешь, сыграем свадьбу хоть завтра. — Она попыталась заглянуть ему в лицо. — Ты ведь хочешь этого, правда?

Взгляд Сиднея был непроницаемым.

— У меня сейчас куча дел. Не время строить планы.

Патрисия никогда еще не видела столько холодного отчуждения в его глазах, и, когда он ушел, ей было о чем подумать. В любом случае ее план блестяще удался, просто не надо больше никогда упоминать Доминик. С глаз долой — из сердца вон, подумала она. Ты молодец, у тебя все получится так, как ты хочешь, сказала она красивой молодой брюнетке, которая смотрела на нее из большого зеркала.

А Сидней Харпер в это время, бросив свой «порше» на стоянке, бесцельно кружил по лондонским улицам, повторяя про себя одно и то же: она выходит замуж... Вот и конец... Она выходит замуж...

На следующий день Сиднею пришлось ехать в Скотленд-ярд, где он потратил почти полдня на составление отчета о командировке в Филадельфию. Потом шеф собрал весь отдел на совещание по поводу завершения операции «Рейнольдс». В результате до дому он добрался уже в седьмом часу, мечтая тихо скоротать вечер в обществе Брюса.

Сюрпризы начались, когда Эндикот объявил, что обед готов: Сидней вдруг понял, что не в состоянии есть. И вообще не в состоянии что-либо делать, читать например. Все его мысли занимала маленькая шатенка с золотисто-карими глазами, которая собралась замуж. Примерно полчаса он героически боролся с искушением позвонить в Остенде, позвать Доминик к телефону и выложить ей все, что он о ней думает. Он представлял себе, как горько будет упрекать ее за то, что она бессердечно вскружила ему голову. Он с открытым, можно сказать, сердцем отдался своему чувству к ней, а она, оказывается, в это время тайно готовилась к свадьбе с другим... Гигантским усилием воли ему удалось взять себя в руки, правда ненадолго, минут на десять. Однако этих десяти минут Сиднею хватило, чтобы понять, во-первых, что его мысли по отношению к ней не очень-то честны, а во-вторых, что если сегодня вечером он останется один, то сойдет с ума окончательно... Так что не было ничего удивительного, что примерно через час Сидней сидел в кресле у камина в доме миссис Харпер.

Мать сразу увидела, что ее сын не в состоянии спокойно посидеть на месте и одной минуты, однако не подала виду, дожидаясь, пока он сам заговорит о том, что его мучает.

Сидней не торопился. Он довольно подробно рассказал о своей поездке в Соединенные Штаты, потом поинтересовался, как дела у сестер. Какое-то время они обсуждали семейные новости: скарлатину, которую перенесла его самая младшая племянница, новое назначение, которое получил муж старшей сестры, и т. д. Наконец оба замолчали.

— Кстати, знаешь, почему Доминик так срочно уехала? — прервал Сидней затянувшуюся паузу. — Она, оказывается, выходит замуж у себя в Бельгии.

Ну наконец-то его прорвало, подумала миссис Харпер, а вслух сказала:

— Что ж, очень рада за нее — она чудесная девочка. — Она помолчала, а потом добавила, не обращаясь ни к кому конкретно: — Странно...

— Что странно, ма? — Сидней сделал вид, что не понял, о чем она думает.

— Или я разучилась разбираться в людях, или тут что-то не так: я могла бы поклясться, что она отчаянно в тебя влюблена. Да и ты в нее тоже...

— Да ну, ма, о чем ты говоришь!

— Сид, — миссис Харпер посмотрела сыну прямо в глаза, — ты долго еще будешь изображать страуса, пряча голову в песок, трус несчастный?

— Ну и чем же я похож на страуса? — обиделся он.

— Будь ты похож на мужчину, ты давно бы себе признался, кого ты на самом деле любишь! — в сердцах воскликнула мать. — Ну скажи прямо, ты любишь Патрисию?

Сидней отвел глаза в сторону.

— Можешь ничего больше не говорить — ты уже все сказал мне глазами, — сердито пробурчала миссис Харпер. — Тогда зачем ты морочишь голову мне, себе, Патрисии, наконец? — Она уже не могла остановиться: сейчас она скажет ему все, о чем долгие годы молчала. — Честное слово, Сид, будь я твоего возраста, никогда бы не пошла за тебя замуж, хотя ты и красавчик. Тебя любит чудесная женщина, ты тоже ее любишь, не пытайся со мной спорить. Кажется, что еще нужно для счастья? Но ты ухитрился сделать так, что она тебя оставила! Ну на что ты после этого годишься? Цепляешься за обещание, которое дал Патрисии, лишь бы ничего не предпринимать! Ты хоть понимаешь, что готов сделать несчастным и себя и ее?

Сидней молча выслушал мать, опустив голову, потом тихо сказал:

— Это Патрисия сказала ей, что я работаю в полиции, и теперь Доминик меня ненавидит, думает, что я ее просто использовал.

— Милый мой, неужели ты ничего не понимаешь? Патрисия ведь ничего просто так не говорит... Кстати, а то, что Доминик выходит замуж, она тебе сама сказала? Или это тоже Патрисия?

Сид ошарашенно посмотрел на мать. А ведь верно, Доминик ему ничего не говорила!

— Ты хочешь сказать, что Пат это все придумала? Но зачем ей это?

— Зачем?.. — миссис Харпер вздохнула. — Хочешь понять причины поступка, посмотри на его последствия.