Его пальцы сжались, сминая ткань, глаза закрылись. И пока он держал эту вещичку в руках и жадно вдыхал присущий только Софи особенный, очень особенный запах, улыбка исчезла с его лица. Он вспоминал каждую линию, каждый изгиб, каждую впадинку её, такого невероятно соблазнительного, тела. Той ночью он исследовал изгибы этой восхитительной плоти достаточно долго для того, чтобы распалить свое воображение, но все равно он знал достаточно и мог с уверенностью сказать, что прекрасная фигура мисс Софи Хэвершем не нуждалась в улучшении.

Неохотно Мик положил улучшитель для груди в тот ящик, откуда он его взял, закрыл его и открыл следующий ящик, под ним. При виде ее чулок Мик немедленно представил себе её ноги.

Чёрт возьми!

Данбар постарался выкинуть из головы этот восхитительный и опасный образ и погрузил руки в неаккуратную стопку тонких, как паутинка, чулок. Нежный шелк тотчас же зацепился за мозоли на его руках.

Когда его пальцы сжались вокруг чего-то твердого, он вытащил этот предмет из ящика. Нечто твердое, состоящее из нескольких кусочков было засунуто в чулок. Он раскатал чулки, и то, что он вытащил из одного из них, заставило его присвистнуть.

– Будь я проклят, – Мик смотрел на бриллианты и изумруды, лежащие на его ладони, с изумлением. И пониманием. Он сразу же догадался, что держит в руках пропавшее ожерелье кузины Софи, леди Фортескью. Оно полностью соответствовало тому описанию, которое представила полиции потерпевшая, включая застёжку в виде головы льва. Как ожерелье оказалось спрятанным в чулках Софи?

Она приходилась кузиной лорду Фортескью, но если бы она просто взяла на время ожерелье, виконтесса не стала бы сообщать о краже ожерелья. За всю свою жизнь Мик встречал огромное количество воров, и он никогда бы не подумал, что Софи может быть в их числе. Хотя женщина, которая любит симпатичное нижнее белье, может соблазниться и украсть симпатичные драгоценности, а бедная женщина может украсть драгоценности для того, чтобы их продать. В любом случае, она совсем не была такой невинной, какой казалась.

Мик встал и опустил изумруды в карман брюк. Он был намерен выяснить, как ожерелье оказалось в комнате Софи, и он также был намерен выяснить, кого она защищает. И если он правильно разыграет свои карты, то сможет достичь обеих этих целей одновременно.

Когда Софи с тётушкой вернулись домой, всё, чего хотела девушка, это рухнуть в постель. Её силы истощились от того ощущения сильнейшего эмоционального напряжения, которое витало в воздухе на протяжении всего семейного ужина.

Всё осталось по-прежнему, думала она, стоя в холле и снимая перчатки. Дважды в год её матушка прибывала в город с визитом, и каждый божий раз всё повторялось снова и снова. Агата всё также считала Софи своим самым большим разочарованием в жизни, Шарлотта всё также ненавидела и боялась её, а её зять всё также оставался преступником, чьи вкрадчивые манеры выводили её из себя, потому что она знала, каков Гарольд на самом деле. И всё же – чего она ждала? Неужели она и вправду думала, что за прошедшие со времени последнего визита матери месяцы её семья неким волшебным образом преобразилась? Тяжело вздохнув, Софи протянула перчатки Гримми.

Вайолет ласково похлопала племянницу по руке.

– Я знаю, что эти вечера бывают очень утомительны, даже ужасны, – говорила она, пока они вдвоем поднимались по лестнице. – Но, несмотря на всё это, твоя мама любит тебя. Действительно любит.

– Я знаю, тётушка, но она любила бы меня ещё больше, если бы я вышла замуж. И только за того мужчину, которого она посчитает подходящим. Но, к её несчастью, мужчины опасаются меня.

– Не все мужчины, – заверила её пожилая женщина. – Ты не должна сравнивать всех остальных мужчин с Чарльзом. Ты знаешь, он добрый человек, но слабый. Ему не хватило смелости жениться на тебе. Это было бы непросто – жить с человеком, который обладает такими необыкновенными способностями, какими обладаешь ты.

– Тётушка, я не буду притворяться, что у меня их нет. Я пыталась делать это с Чарльзом, но из этого ничего не вышло.

– О нет, Софи, я не хотела сказать, что ты должна притворяться, – заверила её Вайолет. – Я убеждена, что в мире найдутся мужчины похрабрее Чарльза, мужчины, которые не побоятся жить вместе с женщиной, которая предвидит будущее и может иногда читать их мысли и ощущать их эмоции.

– Я не встречала таких.

– Не будь циничной, дорогая. Однажды ты встретишь действительно прекрасного человека – человека, который не испугается твоих способностей, который будет любить тебя и ценить такой, какая ты есть.

Софи не могла поверить в это. Тётушка любила её и принимала такой, какая она есть, но для большинства людей, включая членов её собственной семьи, это оказывалось невозможным. Она думала, что уже смирилась с этой неспособностью родных людей понять её, но вечера, подобные сегодняшнему, служили напоминанием, что это всё ёщё причиняет ей боль.

– А что будет, если я не встречу этого прекрасного мужчину? – Софи и Вайолет остановились перед спальней тётушки.

– Тогда мы с тобой будем путаться друг у друга под ногами, пока ты не станешь такой же седой старушкой, как и я, – весело ответила пожилая женщина и обняла племянницу, желая утешить. – И, кроме того, несмотря на слова твоей матери и тот факт, что брак может быть действительно прекрасен, в жизни существует не только замужество, – Вайолет отстранилась и открыла дверь своей комнаты. – Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной ночи, тётушка.

Спальня Софи была дальше по коридору. Девушка вошла в комнату и увидела горящую лампу; должно быть, приходила Ханна и, как обычно, оставила для неё свет. Софи закрыла дверь и только сделала шаг к гардеробу, чтобы раздеться, как почувствовала, что она не одна в комнате.

– Кто здесь? – Софи посмотрела в сторону открытого французского окна[60] и заметила движение на балконе. Она замерла, готовая развернуться и бежать, когда высокая, крупная фигура Мика Данбара появилась в дверном проёме.

На Софи обрушился шквал эмоций – и облегчение от того, что это не воры проникли в их дом, и ярость от того, что полицейский осмелился вторгнуться в её комнату, и страх от мысли, ЧТО он мог здесь найти.

На нём не было ни пиджака, ни жилета, и белая ткань его рубашки ярко контрастировала с темнотой на улице. На лице была заметна пробивающаяся щетина, и выглядел он уставшим и очень рассерженным.

– Что вы делаете в моей комнате? – требовательно спросила Софи.

Мик вошёл в комнату и ногой захлопнул створку французского окна. Руки он держал в карманах своих тёмно-серых брюк.

– Жду вас, – ответил он и посмотрел на неё тем взглядом, который встречает жертва тигра за секунду до того, как тот на неё бросится.

– Ждёте меня? Почему?

– Чтобы спросить вот об этом, – он вытащил руку из кармана, и Софи в ужасе уставилась на свисающую с его пальцев нить сверкающих драгоценных камней.

Софи похолодела от страха. Чёрт подери этого человека! Несмотря на все предпринятые ею меры предосторожности, он нашёл ожерелье.

Инспектор смотрел на девушку в ожидании объяснения, и Софи решила, что в её положении лучшая защита – нападение.

– Вы обыскивали мою комнату? – воскликнула она, превращая свой страх в злость. – Вы копались в моих вещах? В моих личных вещах?

– О да, копался, – Мик ухмыльнулся. – Симпатичные у вас вещички.

– Я не могу поверить, что вы – даже вы! – могли осмелиться перебирать мою одежду, касаться моих… – девушка замолчала. Его действия представлялись ей слишком ужасными, чтобы говорить о них вслух. Он видел самые интимные предметы её туалета. Трогал их.

– Не волнуйтесь, Софи, – бросил он. – У вас нет ничего, чего я не видел бы раньше.

Софи попыталась выхватить ожерелье, однако у него была хорошая реакция, и он поднял руку с ожерельем, так что она не могла достать его.