— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала Скай.

Весь остаток дня к ней не переставали обращаться с подобными просьбами. К вечеру она должна была поговорить с Эль Дьябло о министерствах и ведомствах, о школах и приютах, о службах социального обеспечения и даже о канализации и водопроводе.

День и в самом деле выдался изнурительный. Яхта была полна посетителей, которых Скай нужно было гостеприимно принимать, не докучая при этом Эль Дьябло расспросами о его самочувствии. Он настоял на том, чтобы проводить все встречи наверху, сидя под навесом, и, когда лицо его побледнело от усталости, его пришлось отнести на руках обратно в каюту.

Скай удалось поговорить с ним несколько минут, до того как Эванс закрыл его на ночь. Эль Дьябло очень устал, но был вполне доволен.

— Дела идут совсем не плохо, — размышлял он. — У нас много талантливых людей, которые боялись заявить о себе, пока Алехо был у власти.

— Как ты себя чувствуешь? — перевела разговор Скай на другую тему.

Эль Дьябло взял ее руку.

— Переживаешь за меня? Ты должна радоваться, что я слишком слаб, чтобы целовать и ласкать тебя.

Скай покраснела, но его пальцы еще крепче сжали ее руку.

— Ты прелестно выглядишь. Многие из тех, кто приходил сегодня, говорили мне, как ты была с ними вежлива.

— Мне пришлось выслушивать все их просьбы, — объяснила Скай. — Они воображают, будто я имею на тебя какое-либо влияние.

— А разве не так?

— Если тебе что-то придет в голову, тебя и бульдозер не сдвинет с места, — улыбнулась Скай. — А мне даже пытаться не стоит.

— Я сказал Хуану, чтобы он перевез из пещеры твою одежду.

— Не может быть, чтобы ты об этом вспомнил! — воскликнула Скай. — Думаю, мы нескоро туда вернемся.

— Мы?! — поднял брови Эль Дьябло.

Она отвернулась от него и посмотрела на его руку. Эти длинные пальцы с ухоженными ногтями могли быть и беспощадно жестокими, и необыкновенно нежными.

— В четверг я принимаю присягу перед народом и вступаю в должность главы государства, — сказал он наконец. — Будет устроен торжественный прием. Я бы хотел, чтобы ты присутствовала.

— Разумеется, — отвечала Скай с улыбкой. — Но четверг уже через три дня! Ты уверен, что к тому времени поправишься?

— Через три дня я буду в норме, — заверил ее Эль Дьябло. — Но сейчас я действительно устал.

Она ждала, когда же он прикажет ей поцеловать его, но тут вошел Эванс. Эль Дьябло неохотно отпустил ее руку.

— Спи спокойно, Скай.

Ей не хотелось уходить, но она не могла придумать ни одного повода, чтобы остаться.

Следующие три дня оказались еще более напряженными. Эль Дьябло проводил собрания и совещания, которые длились бы бесконечно, если бы не настойчивость Эванса. Он неустанно следил, чтобы больной принимал пищу строго по расписанию.

— Я никогда раньше не видел, чтобы раны заживали так быстро, — удивлялся врач.

К большому неудовольствию Эванса, он приходил утром и вечером, чтобы сделать Эль Дьябло перевязку. Скай успокаивала стюарда, говоря, что таково желание народа Хакары, который впервые за всю историю так дорожил жизнью и здоровьем своего президента.

— Его здоровья хватит на десятерых, в этом разгадка, — говорила Скай.

— Это правда, — соглашался врач. — Никогда не видел такого сильного человека.

Без сомнения, Эль Дьябло поправлялся очень быстро. Однажды вечером, когда они остались одни после тяжелого, наполненного бесконечными встречами дня, он в общих чертах описал Джимми свою будущую политику. Джимми к тому времени уже полностью уверовал в то, что отсталая, бедная и заброшенная страна может вскоре стать процветающим современным государством, склоняющимся к демократии.

— Он правильно мыслит, — поделился своими впечатлениями Джимми. — Конечно, ему понадобится время, но он своего непременно добьется. Попомни мои слова.

Скай с ним полностью согласилась.

Но одно волновало ее больше всего: Эль Дьябло планировал будущее Марипозы, в котором не было места для нее. Он был очарователен, вежлив, он поддразнивал ее, когда они оставались вдвоем. Однако их отношения настолько изменились, что она не представляла, чем все это может закончиться.

Эль Дьябло находился на борту яхты уже шесть дней, а ей за все это время почти ни разу не удалось остаться с ним наедине. Она даже начала тосковать по тем временам, когда они жили в лагере. Скай привезли ее одежду. Она представила себе, как Нингай собирала вещи, какой пустой стала теперь ее спальня, и при этой мысли ей на глаза навернулись слезы.

Эти дни были для нее невыносимы. Любовь к Эль Дьябло становилась все сильнее и сильнее, один лишь звук его голоса заставлял учащенно биться ее сердце. Она сама поверить не могла, что так сильно изменилась.

Порой Скай даже стыдилась своих желаний. Их каюты разделял лишь узкий коридор, и подчас она прилагала огромные усилия воли, чтобы не пойти к нему, не сказать, что она его любит, что больше не будет сопротивляться и не станет убегать.

Это нельзя выразить словами. Возможно, когда он обнимет ее в следующий раз, то поймет все сам. Она обязательно будет с ним. Если бы только она раньше догадалась о своей любви! Как глупо пытаться выиграть битву, которую уже проиграл!

И вновь Скай вспомнила о Полин. Эта женщина предала его, и теперь он ненавидит Англию и презирает всех женщин. Скай подумала о тех, что любили Эль Дьябло. Он так часто ее с ними сравнивал! Они докучали ему своей любовью, он не мог это выносить, и Скай вновь услышала, как он говорит: «Терпеть не могу слезливые сантименты, которые женщины называют любовью», «Страсть не вечна», «Любовь — это то, о чем нам с тобой не стоит беспокоиться».

Эти слова по-прежнему терзали ей душу.

— Что же мне делать?! — вырвалось у нее. Скай упала лицом на подушку и вцепилась в нее обеими руками, как будто только так могла сдержаться и не побежать в каюту Эль Дьябло. В первый раз в жизни она поняла, что значит желать мужчину и сгорать от страсти при мысли о нем.

Она достала из комода платье, которое еще ни разу не надевала. Сшитоеиз белой ажурной ткани, оно отличалось таким изяществом и невесомой легкостью, что, когда Скай надела его через голову и затянула пояском на талии, ей показалось, будто на ней наряд, сотканный сказочными феями из паутины.

Платье подняло ей настроение, в нем Скай чувствовала себя совсем юной. Оно было без бретелек, гладкая кожа ее плеч на фоне ткани матово сияла, словно жемчуг. Скай аккуратно причесалась, и теперь ее локоны напоминали золотистые язычки пламени. Из украшений она выбрала лишь сережки с аквамаринами и бриллиантами — подарок Эль Дьябло. Надевая их, девушка вспомнила, как когда-то поклялась их вернуть. Но теперь она понимала, что никогда не расстанется с ними. Одевшись, Скай придирчиво оглядела себя в зеркале. Сегодня вечером она хотела выглядеть красивой, как никогда. Наверное, она была слепа, если не замечала до сих пор, какие у нее огромные, блестящие глаза, наполненные мистической глубиной и неподражаемым очарованием.

Грудь Скай высоко вздымалась и опускалась, ее алые, теплые губы были полуоткрыты, частое дыхание выдавало волнение.

Казалось, со времени ее последней встречи с Эль Дьябло минула вечность. Он покинул яхту рано утром, чтобы немного позлить Эванса, уверявшего, что больной еще не готов к тяготам повседневной жизни. Эль Дьябло лишь посмеялся над ним.

— Я готов, — сказал он, — благодаря тебе.

И хотя его раны затянулись еще не до конца, они, несомненно, беспокоили его уже не так сильно.

Эль Дьябло первым простился со Скай, и, хотя она желала услышать в его словах некий подтекст, он удовольствовался лишь двумя словами:

— Увидимся завтра.

В это утро он приносил присягу на верность своему народу. Церемония инаугурации готовилась во дворе президентского дворца, так как присутствовать на ней хотели все жители Хакары.

Скай услышала доносящиеся издали, многократно повторенные эхом аплодисменты, но когда ей захотелось пойти посмотреть церемонию, Джимми воспротивился: