Король не стал говорить, что этого не может быть. Он просто нашел губами ее губы.

Теперь он целовал ее требовательно и жадно, как будто хотел убедиться, что она принадлежит ему.

Он почувствовал, как кровь его побежала быстрее, и снова ее тело трепетало, прижимаясь к нему.

Он откинулся на подушки.

— Доверься мне и ничего не бойся.

— Когда королева Виктория… — тихо, колеблющимся голосом начала Пифия, — послала за принцессой Эйлин, чтобы сказать ей, что ее дочь, принцесса Эрина, должна… выйти замуж за короля Валтарнии, Эрина отказалась это сделать.

Этого король не ожидал. Он пристально посмотрел на жену.

Ее белокурые волосы, почти серебряные в свете луны, разметались на ее плечах и по его груди.

Говоря, она смотрела вверх, на звезды.

Он подумал о том, что ее профиль самая прелестная вещь, какую он когда-либо видел.

— Моя кузина Эрина, — продолжала она, — незадолго до этого встретила перуанца и полюбила его. И я… я заняла ее место.

Последние слова она выговорила почти беззвучно, ей казалось, что сейчас все рухнет и она навсегда потеряет свое счастье.

— Что ж, если ты не Эрина, — спокойно сказал король — то кто ты?

— Я ее кузина… Моя мать была младшей сестрой принцессы Эйлин, а мой отец — врач ирландец по имени Патрик О'Коннор.

— И принцесса Эйлин согласилась на это? — поинтересовался король.

— Ей ничего не оставалось делать, — ответила Пифия. — Эрина уезжала рано… на следующее утро… с Маркосом на яхте, где их должен был поженить капитан. Когда посол получил инструкции королевы, он ни одной минуты не сомневался, что я дочь моей тети!

Она так боялась, что будет потом, что слезы заструились по ее щекам. Она закрыла глаза и тут, к своему изумлению, услышала смех короля.

— Всегда неожиданности! — сказал он. — Всегда сюрпризы! Я и предположить не мог того, что ты мне рассказала!

— Т-ты… не сердишься? — спросила Пифия с умоляющими нотами в голосе.

Он прижал ее к себе.

— Кто бы ты ни была, — сказал он, — ты единственная, кого я когда-либо любил, а теперь расскажи мне поподробнее об этой фантастической истории.

Чувствуя себя более уверенно в его сильных объятиях, Пифия послушалась.

Она рассказала, как путешествовала по Балканам со своим отцом, как помогала ему лечить людей. Она объяснила, что он на самом деле не проповедовал, как этого ожидали члены миссионерского общества. Он прислушивался к бедам этих людей. Когда они просили, он давал им советы и помогал стать счастливее.

Она призналась королю, что ее настоящее имя Пифия, хотя ее окрестили также Эриной, и что ее отец, когда она родилась, посвятил ее Аполлону, и как он был уверен, что бог будет говорить устами Пифии.

— Он был прав, — заметил король. — Именно это и происходит. Теперь я понимаю, почему со времени твоего приезда мне казалось, что ты — неземная женщина.

Пифия вопросительно взглянула на него, и он сказал:

— Или ты богиня с Олимпа, сошедшая, чтобы помочь смертному, или перевоплощение Пифии. Вот почему твои советы мне идут от самого Аполлона.

Пифия вскрикнула:

— Ты… хочешь сказать… ты… действительно так думаешь?

— Конечно, — ответил король. — И для меня большая честь иметь женой богиню!

Он увидел, что страх исчез из ее глаз, и она уже не дрожит.

— Кто бы ты ни была, откуда бы ни явилась, — сказал он, — ты теперь моя, и я никогда не отпущу тебя, моя прелестная маленькая богиня!

— Ты… не сердишься на меня?

— Я только поражен, что мне, простому смертному, так повезло! — ответил король.

Он говорил так искренне, что она не могла не поверить ему.

Она подняла руки и приблизила его голову к своей.

— Я люблю тебя… я люблю тебя, — прошептала она. — И теперь между нами нет секретов. Но… было бы лучше, если бы королева Виктория не узнала, кто я на самом деле.

— Не думаю, что она заглянет к нам без уведомления, — смеясь, сказал король. — Так что, дорогая, я уверен — ты в полной безопасности.

Он очень нежно дотронулся до ее щек, вытирая последние слезы.

— Когда мы будем наедине, — произнес он, — я буду звать тебя Пифией, потому что это имя тебе подходит, но для всего остального мира ты — королева, и этого титула само по себе достаточно.

— И тебе не важно, — спросила Пифия, — что исторические книги не будут достаточно точными, когда ваше генеалогическое древо представит меня как дочь принца Лусиана?

— Я не думаю, что кого-нибудь особенно заинтересует мое фамильное древо, — ответил король, — разве что в будущем моего старшего сына.

Воцарилось молчание. Затем он сказал:

— Когда я увидел тебя, держащую на руках принятого тобою ребенка, то понял, что больше всего на свете хочу, чтобы ты подарила мне сына и чтобы у него были братья и сестры, с которыми он мог бы играть.

— О дорогой, дорогой, — воскликнула Пифия, — я так этого хочу не только для того, чтобы твой трон был в безопасности, и тогда русские не станут пытаться вторгнуться в нашу страну, но и потому, что знаю: наш сын будет красив, как ты, и станет чудесным наездником… как ты и Аполлон!

Король рассмеялся:

— Так и случится. И, моя дорогая, я хочу еще дочерей, прекрасных, как ты, а во дворце достаточно места для множества детей!

Он наклонился, чтобы поцеловать Пифию, но…

— Ты уверен… Тебя правда не разочаровало, что твоя жена не принадлежит к королевской семье? О'Келли — родственники ирландских королей, но О'Конноры вряд ли!

— Во мне достаточно королевской крови для наших детей, — ответил король, — а ты, дорогая, дашь им то, что даешь мне, — знания и духовную любовь, которыми владеют лишь немногие люди на земле.

Пифия затаила дыхание.

— Ты действительно веришь, что я — Пифия и дельфийский оракул?

— Я верю, — подтвердил король. — И в то, что ты помогаешь с момента своего приезда моей стране, ее народу и ее королю, предвидя, что ожидает нас в будущем.

— Я хочу в это верить, — ответила Пифия. — Я буду молиться и стараться всеми способами быть полезной и выполнить свое предназначение.

— Я думаю, что сейчас самое важное для тебя, — заметил король, — это сделать меня счастливым. Я люблю тебя, моя драгоценная, каждый мой вздох и биение сердца принадлежат тебе. Ты нужна мне как женщина и моя жена. — Помолчав, он сказал: — Ты не забыла, что, несмотря на все происшедшее, сегодня наша первая брачная ночь?

— Как я могу… забыть об этом? — спросила Пифия. Пока она говорила, король смотрел на нее и думал, что был прав; она не женщина, а богиня, жрица оракула Аполлона.

Но потом, поскольку его страсть к ней была очень земной, его губы коснулись ее губ и его руки ласкали ее тело.

Свет Аполлона окутал их.

Когда король вознес Пифию в небеса, он понял, что нашел то божественное совершенство, которого ищут все люди.

Имя ему — любовь.