Тэмуджин мало-помалу снова заключал союзы, потерявшие силу после смерти отца. Во времена своего могущества Есугэй, без сомнения, помог Тогрилу, тогда объявившему себя правителем кераитов, вернуть трон. Тэмуджин проявил достаточно ловкости, вовремя напомнив Тогрилу о своем существовании. Расчет, конечно, хитроумный, но рискованный, так как уже несколько лет Тэмуджин не поддерживал никаких отношений с кераитами. Следовательно, ему нужно было действовать осмотрительно.

В сопровождении Джучи-Казара и Белгутэя, своих братьев, родного и сводного, Тэмуджин отправился верхом к берегам Туула, впадающего в Байкал, самое глубокое озеро мира. Там кочевали кераиты, народ, сведения о происхождении которого противоречивы; до XII века о нем ничего неизвестно. Перс Рашидаддин оставил нам генеалогию некоторых из его правителей. Впервые кераитов объединил Маргус-Буйрак-хан, которого охотно представляют христианином, так как его имя — производное от Марка. Собранные под единый скипетр кераиты частью были обращены в несторианство. В V веке христиане-несториане, следуя Константинопольскому епископу Несторию, склонились к ереси, которая делила Христа на двух людей, тесно связанных, но разных. Сирийский епископ Апполинарий, антиохийская школа и затем Эфесский церковный собор осудили это учение, в котором ярко выразилась загадочность Христа. Распространение несторианства в Центральной Азии мало изучено; известно, что христианские миссии были в Персии, Курдистане и Индии.

Итак, именно к этим несторианам — поочередно — отправляется Тэмуджин. Среди его багажа — соболья шуба, которую он предназначает их царю Тогрилу. Тот принял сына своего бывшего союзника Есугэя, явно удовлетворенный тем, что молодой человек явился как вассал: «Некогда ты объявил себя andа (названным братом) моего отца, значит, ты для меня отец. У меня появилась жена, я привез тебе от нее подарок в честь нашей первой встречи».

Польщенный Тогрил принял подношение и обещал Тэмуджину свою помощь, проявив, таким образом, великодушие. Он уверил молодого человека в своей поддержке и, более того, предложил восстановить, собрать воедино наследие Есугэя, своего старого товарища по оружию. Объединить часть монгольских родов в своих руках: мог ли Тэмуджин представить себе более заманчивое предложение? «Твой народ, который отделился от тебя, я снова приведу к тебе, — заявил Тогрил своему гостю. — Твой народ, который рассеялся, я снова соберу для тебя. Я привяжу его к тебе. Эта мысль всегда будет со мной, в моей груди».

Это многообещающее предложение поражает. Что представлял собой Тэмуджин для царя кераитов, объединившего племена на огромной территории, окруженного ореолом славы? Конечно, Тэмуджин, сын вождя племени, знавшего славные времена, был благородного происхождения. Но он был в то время всего лишь мелким скотоводом, не имевшим даже десяти лошадей! Каким авторитетом пользовался он в то время, что у него было, кроме высокого рождения? Несколько шумных набегов? Но это были всего лишь дерзкие вылазки против угонщиков скота. Нужно думать, что царь кераитов чувствовал к Есугэю, своему прежнему союзнику, глубокое уважение, чтобы предложить его сыну то, чего он не дал отцу.

Во всяком случае, можно только восхищаться смелостью и находчивостью Тэмуджина, явившегося с шубой подмышкой к глубокоуважаемому государю, повелевавшему многими тысячами людей, чтобы возобновить старый союз. Тэмуджин получал, таким образом, союзника и покровителя. Орленок ловко спрятался под защищающее его крыло старого орла.

Новости быстро распространялись по необъятным просторам монгольских степей. Как только Тэмуджин с братьями вернулся в родной юрт, к ним примкнул старик из племени урянхайцев, некий Джаркудай-Абуган со своим сыном Джелмэ. Старик, видимо, во имя верности Есугэю — или потому что он узнал о присяге Тэмуджина Тогрилу — пришел, чтобы предложить ему своего сына, который будет служить ему верой и правдой. Джелмэ станет одним из его лучших полководцев.

Итак, едва успев признать себя вассалом царя кераитов, Тэмуджин оказывается во главе верных ему людей, составивших позже ядро его армии. Что приносит ему удачу? Обаяние его личности? Или в этом нужно видеть трезвый расчет окружающих его людей, которые увидели, как над головой этого смельчака зажглась счастливая звезда?

Около 1184 года, когда Тэмуджину нет еще и тридцати лет и он может думать о том, как обновить позолоту своего герба, потускневшую из-за тайтчиутов, на него обрушивается вдруг удар судьбы: похищение его юной супруги.

Войлочные юрты его стана, разбитого вблизи верховьев Керулена, живут мирной повседневной жизнью, полной забот о скоте и домашнем очаге. Вдруг старой женщине, которая была в услужении у Оэлун, показалось, что она слышит неясный тревожный гул. Приникнув ухом к земле, она не замедлила сообщить взволнованным голосом, что большой отряд всадников приближается к юрту. Мгновенно монгольский юрт приготовился отразить нападение грабителей. Каждый уже давно ждал набега тайтчиутов.

Но появившиеся вдруг триста всадников оказались мер-китами. У них были старые счеты с отцом Тэмуджина, который, помнится, похитил у одного из них Оэлун. История многолетней давности. Хроника не упоминает об этом, но, видимо, этот случай положил начало одной из распространенных вендетт, отравлявших отношения между родами и племенами. На этот раз меркиты решили нанести ответный удар и похитить нескольких женщин. Тэмуджин и его близкие сразу поняли, что со своими девятью верховыми лошадьми они не могут справиться с таким большим отрядом. Каждый вскочил в седло: Тэмуджин и его братья, Боорчу и Джелмэ, Оэлун посадила на круп лошади Тэмулун, свою дочь. Не хватило лошади Бортэ, жене Тэмуджина, и второй жене Есугэя, жившей вместе с Оэлун.

Кажется странным, что мужчины могли так быстро бросить на произвол судьбы членов своей семьи и среди них — новобрачную, которая для любого меркитского наездника могла бы стать вожделенной добычей. Но это поспешное бегство можно объяснить паникой, вызванной вторжением всадников из враждебного племени, или презрением к женскому полу. Если только — верх коварства — Тэмуджин не предпочел оставить собственную жену в качестве приманки, чтобы дать возможность скрыться остальным родственникам. Чтобы успокоить беглецов, уже сидевших в седле, старая служанка крикнула им: «Я позабочусь о Бортэ-уджин!» Что она и сделала не медля, спрятав ее под тюками шерсти, сложенными на повозке.

Вскоре в покинутый стан прискакали меркиты и, говорит «Сокровенное сказание», захватили без сопротивления супругу Есугэя. Затем, увидев служанку, они потребовали, чтобы она объяснила: что она делает в юрте? Женщина сказала, что пришла за шерстью, которую должна отвезти на повозке в свое стойбище. Не поверив ей, меркиты не замедлили обыскать повозку и обнаружили Бортэ. Нетрудно представить себе их победные крики, хохот хищников при виде прекрасной пленницы. Наездники спешились, обыскали юрты, забрали все, что могли увезти. Не обнаружив ни одного мужчины, они заметили следы, но так как те терялись в зарослях и болотах, окружавших лес, меркиты были вынуждены отказаться от намерения проучить Тэмуджина и его близких. У них была добыча: Бортэ и вдова Есугэя. Их честь была отомщена.

Тэмуджин и его братья вышли из леса, только когда убедились, что меркиты не вернутся. Однако Тэмуджин еще много дней провел в лесу, в шалаше из ветвей, остерегаясь возвращения противника. Наконец, когда опасность миновала, он рискнул вернуться в стан. Хроника рассказывает, что, благодаря богов за спасение, Тэмуджин обратился к священной горе Бурхан-Халдун с такой речью: «Благодаря слуху, как у ласки, старой Хоачин и зрению, как у лисицы, старой Хоачин, я сумел спасти мою бедную жизнь, смог добраться до горы Бурхан и построить хижину из ивовых ветвей; на гору Бурхан-Халдун как насекомому пришлось бежать мне. Каждое утро буду я приносить жертвы горе Бурхан-Халдун, каждый день я буду молиться ей; пусть сыновья моих сыновей помнят!» Затем, следуя священному обычаю, Тэмуджин развязал пояс, повесил его на шею, и, ударяя себя в грудь кулаком, девять раз простерся ниц, кланяясь Солнцу.