Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Вы хотите сказать, что он утонул? Или что вы его утопили?

— Что-то в этом роде. Он начал действовать нам на нервы…

— Хватит! — рявкнул главарь. — Говорить будешь только в том случае, если я тебе прикажу!

— Жестокая реальность, — прервал их Морозини. — Вы убили дона Педро. Пусть Господь примет его душу. Но я готов говорить и с его прямым наследником. Пусть приведут дона Мигеля!

— Его здесь нет!

— Как? И его тоже? Пошлите за ним! Когда у меня под прицелом мерзавец, моя рука не устает! А вы и есть самый настоящий мерзавец, господин без имени…

Не обращая ни малейшего внимания на дуло пистолета, направленного на него Морозини, главарь подошел к скамье и растянулся на пурпурных подушках, небрежно закинув одну ногу на подлокотник. Он даже удостоил Альдо насмешливой улыбки.

— В самом деле нас никто не представил друг другу. Какой вам прок от моего имени? Для всех присутствующих здесь я Грегори Ольерик, но, пожалуй, пришла пора назвать мое настоящее имя. Я обязан это сделать, кузен…

— Кузен? Что за чушь!

— Это истинная правда. Но если обращение «кузен» вам не по вкусу, может быть, я буду называть вас двоюродным дядей? Что вы думаете на этот счет?

— Что вы сошли с ума!

Раздался противный резкий смех, которого Альдо уже привык опасаться. В это мгновение его охватило отчаянное желание нажать на курок пистолета и избавить мир от этого негодяя, но это означало бы подписать себе смертный приговор. На галерее стояли пятеро мужчин, дула их оружия были направлены на Морозини. Очень медленно князь опустил руку. А его мозг продолжал лихорадочно искать логическое объяснение тому, что он только что услышал. Альдо знал, что все его самые непримиримые враги мертвы. Ожить никто из них не мог! И тут он услышал:

— Меня зовут Грегори Солманский!

Смех Альдо гулко разнесся по залу, и прозвучал он непривычно резко: Морозини не испытывал никакого веселья, только тревогу, которую он — к собственному негодованию — не сумел побороть. Он попытался дерзостью замаскировать свои истинные чувства:

— Солманский, явившийся из небытия? Браво!

Но в том случае, когда никого из семьи уже нет в живых, очень легко присвоить себе чужое имя и носить его… как фальшивый нос!

— Я вижу, вас смущает мое существование на этом свете. Вы были искренне уверены в том, что уничтожили всю мою семью. Ведь вы сами убили моего отца и моего брата, а ваша кухарка убила мою сестру. Но факты — упрямая вещь. Я действительно последний из рода Солманских. Я родился в Локарно 9 марта 1908 года в день святого Григория Нисского от короткого, но бурного романа графа Романа Солманского и графини Адрианы Орсеоло, вашей двоюродной сестры… Кстати сказать, ее вы тоже убили. Отсюда наше родство, которое вам настолько не по душе. Как это ни смешно, но я прихожусь вам двоюродным племянником. Удовлетворены?

Альдо стиснул зубы. Холодный пот выступил у него на висках при виде этого адского отродья. Морозини необходимо было выиграть время, чтобы прийти в себя. Он начал искать сигарету в портсигаре, и ему даже удалось уверенным жестом поднести к ней огонь. И все же он выронил револьвер, к которому немедленно бросился гигант-американец. Альдо спокойно сказал:

— Интересное семейство! Ваш отец в ответе за кровавую резню, на совести вашей сестры два убийства. Третье — мое — ей не удалось осуществить. Что же до вашей матери, то она убила мою мать, которая относилась к ней, как к дочери… Но сейчас я хотел бы спросить у вас: как вам удалось жить в этой стае и ни разу не оказаться на виду?

— Ну почему же, однажды я даже сыграл главную роль. Это было в Цюрихе во время праздника, который устроил Мориц Кледерман, ваш тесть, в честь дня рождения своей жены. Это я убил божественную Дианору одним выстрелом из пистолета. Дело оказалось настолько удачным, что я удостоился похвалы моего отца. Потом он отправил меня в Америку, чтобы спрятать там от швейцарских полицейских.

На этот раз Альдо пришлось бороться с подступившей тошнотой. Он два раза глубоко вдохнул. Ему стало ясно, что перед ним маньяк.

— Достойный подвиг! Невинная женщина была застрелена в тот момент, когда она радовалась жизни и пила шампанское вместе с мужем и своими друзьями. Но я повторяю свой вопрос: как получилось, что я ни разу не видел вас среди клана Солманских?

— Дело в том, что я примкнул к нему довольно поздно. Сразу после рождения отец доверил меня кормилице в Локарно, и там я оставался до восьми лет. Затем меня отдали в один из дорогих швейцарских пансионов, где я воспитывался под фамилией своего отца, потому что он признал меня. Имя моей матери оставалось неизвестным.

— Случалось ли вам видеться с матерью?

— В детстве мы часто виделись. Когда я повзрослел, мы с ней не встречались. После дела Фэррэлса[88]меня отвезли в Америку. Сначала я жил под псевдонимом Ольерик, чтобы прощупать почву и посмотреть, как меня примет семья. Но я сразу же отлично поладил с Сигизмундом, моим старшим братом, и вернул себе настоящую фамилию, а псевдоним использовал только для дела. Но если Сигизмунд сразу меня оценил, то об Анельке, к сожалению, этого не скажешь. Правда, она вообще никого не любила. Вас она ненавидела настолько сильно, что на этом мы с ней в конце концов и сошлись. После их гибели я возглавил банду Сигизмунда, и мне удалось провернуть несколько интересных операций. Именно во время одной из них я и познакомился с Мигелем Ольмедо, а затем и с его семьей. Тогда-то я и узнал о знаменитых изумрудах, утрата которых повергла в отчаяние дона Педро… Для меня это стало своего рода… откровением! Не считая того, что ожерелье стоит целое состояние, это была возможность заставить вас поработать на меня и отомстить за моих близких. Ведь вы должны были оказаться в моей власти! И сегодня вечером это свершилось. Вы загнаны в угол. Вы в ловушке!

— Теперь мне все ясно. Вы собираетесь меня убить! — констатировал Альдо так спокойно, словно он только что получил приглашение на ужин.

— Разумеется, но… мы не будем торопиться! У меня безумное желание, дорогой князь, позабавиться с вами. Убить вас одним выстрелом — это слишком быстро и совсем неинтересно. Я хочу насладиться вашими долгими мучениями… Вот это будет восхитительно и вполне достойно Солманских!

— Которым вы, как и ваши предшественники, не являетесь. Фамилия, титул и недвижимость были украдены русским по фамилии Орчаков, погромщиком и убийцей невинных людей!

— Какое это имеет значение, если вы у меня в руках? А теперь отдайте мне изумруды!

— Ни за что!

Голос, прозвучавший с такой повелительной интонацией, принадлежал донье Луизе. Пожилая женщина была одета, как обычно, во все черное, но еще более строго, потому что ни одно украшение, кроме золотого обручального кольца, которое она, очевидно, никогда не снимала, не оживляло ее траурного наряда. Траур подчеркивала вуаль из черного крепа, наполовину скрывавшая седые волосы, высоко поднятые гребнем из черного дерева.

Выйдя из-за колонны, донья Луиза величественно подошла к Альдо. Он поклонился, а женщина спросила:

— Вы действительно принесли подлинное священное ожерелье?

— Нет ни малейших оснований в этом сомневаться, — ответил Морозини, снова выкладывая камни на парчовую скатерть.

При виде изумрудов в серых непроницаемых глазах доньи Луизы вспыхнул огонь, и она рухнула на колени, вытянув вперед дрожащие руки.

— Простите меня за то, что я сомневалась в вас, князь Морозини! Вы совершили чудо! Где же были священные камни?

— Они были спрятаны среди тех вещей, которые императрица Шарлотта увезла с собой из Мексики. Она даже не подозревала, что ожерелье находится у нее.

— Кто же их туда положил?

— Женщина, которая ее ненавидела, и которой было известно наложенное на изумруды проклятие. Она хотела, чтобы императрица погибла.

— Камни действительно сыграли свою роль, потому что Шарлотта умерла безумной. Но в будущем только чистые руки смогут коснуться кетцалитцли Пернатого Змея, и они вернут ожерелье на землю предков, и ее слава и доброе имя будут восстановлены. Благодарю тебя, о Уицилопочтли, бог богов, за этот день, вернувший нам надежду!

вернуться

88

См. романы «Голубая звезда» и «Роза Йорков».

69
{"b":"164554","o":1}