— В самом деле?
— Разумеется! Ее предки тоже участвовали в Крестовых походах. Вспомните о братстве сражавшихся вместе!
Маркиза оказалась права. За ужином, в перерыве между бесподобной фуа-гра в бриоши и горячим салатом с креветками, мадам де Соммьер, храбро борясь с чувством блаженства, пересказала своей кузине последние события. Виконтесса, с боевым огоньком в карих глазах, одним глотком осушила бокал вина и широко улыбнулась своим гостям.
— Что ж, благодарю за доверие, дорогая Амели. Я подозревала, что за этим внезапным желанием «остановиться ненадолго в Сент-Адуре», как вы мне написали, и особенно за неожиданным интересом к обитателям Ургаррена, который вы продемонстрировали сегодня днем, что-то кроется. Но я не решилась расспрашивать вас.
— Я в этом не сомневалась. Поэтому я предпочитаю быть с вами откровенной. Иное поведение было бы недостойным. В общем, — мадам де Соммьер позволила себе откинуться на спинку стула, — мы попали в переделку…
— Что до меня, то я не знаю такой ситуации, из которой нельзя было бы выбраться, проявив немного упорства. И чего же вы хотите?
К ужину, как и каждый вечер, даже когда она ужинала одна, виконтесса надела длинное черное шелковое платье и тройную нитку отличного жемчуга. На плече она носила эмблему и белую ленту своего баварского монашеского ордена. Следовало признать, что в таком наряде хозяйка дома выглядела очень достойно. Она произвела сильное впечатление на Мари-Анжелин, которая, завороженно глядя на госпожу Сент-Адур, ответила:
— Прежде всего, мы хотим узнать, кто конкретно находится в этом замке. Донья Луиза и ее внучка донья Изабелла в гостинице «Дворцовая» жили одни. Только перед их отъездом появился Мигель… Это красавец кузен доньи Изабеллы. На следующее утро он привез их на машине сюда. Мы не видели старого дона Педро, поэтому можно предположить, что он приехал сюда первым, и теперь семья воссоединилась. Может быть, кто-то видел этих людей?
— Об этом, душенька, никто ничего не знает. Я так думаю. Во всяком случае, в нашем углу. До нас дошел слух, что смельчаков, попытавшихся приблизиться к замку, встретили выстрелами из ружья.
— И эти выстрелы не заинтересовали жандармерию? — удивилась мадам де Соммьер. — Разве в ваших краях ее нет?
От смеха виконтессы зазвенели подвески хрустальной люстры:
— Жандармерия есть, только… мы ее редко видим. Зато таможенников у нас — хоть отбавляй. Это их охотничьи угодья, ведь Испания на другом берегу реки. Что же касается выстрелов, то они тут слышатся и днем и ночью. Охотники… или кто-нибудь еще! В том, что обитатели Ургаррена не подпускают никого близко к замку, нет ничего странного. Но это не означает, что ваша история меня не заинтересовала, — добавила она, заметив изумление на лицах своих гостей. — Напротив, я сгораю от желания узнать побольше. Мужайтесь! Мы сейчас же возьмемся за дело.
— Что вы предлагаете? — спросила План-Крепен.
— Для начала будем внимательно наблюдать за замком, чтобы узнать их привычки. Ваша спальня, Амели, — это идеальное место для этого занятия, поэтому я прикажу установить там подзорную трубу на медной треноге. Она принадлежала моему дедушке, адмиралу. В течение двух-трех дней мы будем по очереди наблюдать за мексиканцами…
— Я согласна, но как же ночи?
— Всему свое время! Сначала изучим дневную жизнь. Мы должны знать, кто входит в замок, кто из него выходит, кто возит продукты и прочие необходимые вещи…
— Мексиканцы, как правило, религиозны, — сказала Мари-Анжелин, — и жители ваших прекрасных мест тоже. Может быть, женщины ходят к мессе? Я сама регулярно наведываюсь в церковь, но пока никого из них не видела.
— Что с вашей памятью, План-Крепен? Вспомните, что говорила мне донья Луиза в день моего визита к ней. Она называла себя и свою внучку дочерями Солнца. Я не имею ни малейшего представления об этом культе, но здесь едва ли найдутся его поклонники.
— Если повнимательнее изучить наши старинные традиции, можно найти много удивительного, — заметила виконтесса. — Некоторые верования, как и наш язык, уходят корнями во тьму веков, когда пастушья звезда[78] еще не засияла над Вифлеемом. Ладно, оставим это! Итак, церковь эти дамы не посещают.
В течение трех следующих дней с восхода солнца до его заката дамы по очереди дежурили у подзорной трубы. Инструмент покойного адмирала был отменного качества и позволял рассмотреть замок в мельчайших деталях. Была видна даже кованая решетка ворот, ведущих в просторный сад, огороженный высокой каменной стеной. Но дом казался пустым, только иногда невидимая рука распахивала то или другое окно, но в них никто не показывался. Замок не посетила ни единая душа, и ни один человек не вышел оттуда. Двор и парк были совершенно пустынными. Правда, великолепная погода пасхальной недели сменилась дождями и похолоданием, не располагающими к прогулкам. Дым из каминных труб мирно поднимался к серому небу…
— Мы теряем время, — решила виконтесса Приска. — Должно быть, они выходят по ночам! Провизия же им нужна! Но все лавки в деревне закрываются вечером… Значит, нам придется подойти поближе…
— Почему бы нам не перелезть через крепостную стену? — предложила Мари-Анжелин. Ее ноздри затрепетали от возбуждения. — Лично я чувствую в себе силы их преодолеть. Они не такие уж высокие… Если бы кузина Приска дала мне мужскую одежду…
— Сколько угодно! Но вы не можете идти туда одна, мы пойдем вместе. Полагаю, вы умеете ездить на велосипеде?
В ответ План-Крепен только пожала плечами. Но мадам де Соммьер вдруг прервала разговор:
— Почему за все дни наблюдений мы ни разу не видели юного Фожье-Лассаня? В день отъезда Альдо Адальбер отвез его в деревенскую гостиницу и попросил не слишком демонстрировать свое присутствие. Но должен же он был разведать обстановку? Незнакомый прохожий на сельской дороге не вызовет никакого удивления.
— О ком вы говорите?
—О внебрачном сыне несчастного Вобрена. Мальчик тоже влюбился в Изабеллу… Ничего лучше придумать не смог!
— Как это вышло, Амели, что ни вы, ни Мари-Анжелин до сих пор о нем не упомянули?
— Признаю, что сначала я нарочно о нем умолчала, зная, насколько вы ненавидите все, связанное с Республикой, и всех, кто ей служит.
— Чем он занимается? Депутат? Министр?
— Для этого он слишком молод. Он помощник прокурора в прокураторе Лиона.
Виконтесса де Сент-Адур сморщила нос:
— Какой ужас! Поставщик эшафота! Наследник ужасного Фукье-Тенвиля![79]
— Не стоит преувеличивать, моя дорогая Приска! Мне кажется, что вы слегка отстали от времени. Речь идет всего лишь об очаровательном молодом человеке, великолепно воспитанном матерью, принадлежащей к лучшему лионскому обществу. Он не кровопийца, отнюдь! Я заговорила о нем только потому, что он приехал сюда раньше нас, и, возможно, у него есть новости. Влюбленный не отступит ни перед чем, чтобы приблизиться к обожаемой им женщине…
— Может быть, вы и правы! Мне следует его пригласить?
— Ни в коем случае! Этим мы привлечем внимание врагов к Сент-Адуру. Но План-Крепен могла бы одолжить у вас какой-нибудь велосипед и съездить посмотреть, как Фожье-Лассань проводит время в деревенской гостинице. Мари-Анжелин всех оповестила о том, что намерена навестить друзей, живущих около Уррюня.
— А под каким же предлогом помощник прокурора Лиона явился в это время года в сельскую гостиницу?
— Такая очаровательная деревушка красива в любое время года! Но он должен сообщать всем интересующимся, что собирает сведения о древних святилищах, расположенных вдоль дороги, ведущей в Компостель… Страсть исследователя, что поделаешь!
На этот раз Приска не удержалась от смеха:
— В самом деле страсть! Но мои велосипеды в вашем распоряжении, Мари-Анжелин!
На следующее утро План-Крепен, завернувшаяся до самых ушей в просторный плащ и водрузившая на голову некое подобие зюйдвестки, энергично крутила педалями, направляясь в Аскен. Она не собиралась ставить рекорды, ей просто хотелось согреться. Погода и в самом деле была ужасной. Дождь лил как из ведра, дул сильный ветер, и температура упала не меньше, чем на пять градусов…
