— Это, пожалуй, лучше.

— Он любит мясо сыроватое?

— Просто хорошо приготовленное, милочка.

Нелл пожала плечами:

— А какие-нибудь еще овощи он ест? Не могу же я подать «просто картофель».

Флора подумала над этим вопросом.

— Не знаю в точности, милочка, но однажды я видела, что он ел морковь. Послушайте… — лицо ее просветлело.

—

Я могу вам помочь, как только управлюсь у этой плачущей принцессы наверху. Я слегка приберусь, и мы с вами продумаем стол.

— Флора, вы — просто ангел, — пылко призналась Нелл.

Марго и Рудольф постоянно совали свои деликатные принюхивающиеся носы то в ладони, то в колени Нелл и Флоры, а то и просто на стол, и, хотя и получали за это щелчки и подзатыльники, но пребывали в большом возбуждении, если не сказать восхищении. Нелл озабоченно поглядывала на них и гадала, не будет ли столовая ложка шерри, которую она подмешала им в еду в качестве снотворного, смертельной дозой. Отчаявшись, впрочем, в действии шерри, она наконец отвела их к Джиму, оставив инструкцию: «гулять подольше, чтобы они свалились с ног от усталости». По окончании прогулки они были безжалостно заперты в гостиной вместе с любимыми игрушками.

Нелл вошла в комнату, переодевшись в вечерний наряд. Флора оторвалась от приготовления льда и воскликнула:

— Вот это платье! Если Сесил Битон до сих пор разрабатывает модели, правда, уже на небесах, она, должно быть, прислала вам этот наряд прямо оттуда! Повернитесь и дайте мне рассмотреть спинку.

— Это от Сары Вудслей, — сказала Нелл, медленно поворачиваясь, чтобы бывшая костюмерша могла оценить все детали.

Флора с одобрением кивнула:

— Белое английское шитье, — прошептала она про себя, рассматривая покрой так подробно, что Нелл не удивилась бы, если бы Флора, придя домой, зарисовала его по памяти.

— Длина до полу, жемчужные пуговицы по переду, здесь защипы, здесь разрезы… Вы в нем выглядите как опасные французские десерты: знаете? — например, белое ананасное суфле, сдобренное ромом.

Флора спохватилась и потрусила в зал, чтобы забрать свои вечные свертки и сумочки. Затем она вернулась, пожала Нелл руку и подмигнула с бесстыжим водевильным смешком:

— Ни пуха. Увидимся завтра, милочка, и не забудьте вынуть пирог из духовки.

В противоположность ожиданиям Нелл, Шеа не опоздал. Ровно в половине восьмого он появился на пороге, держа в объятиях упакованный букет и красиво завернутую бутылку, которую Нелл приняла за вино.

Его лицо было так гладко выбрито, что сияло. Нелл предположила, что он побрился по меньшей мере три раз подряд. Она задрожала от восхищения, при одной только мысли, именно она — причина его торжественных приготовлений.

— Это для тебя, — сказал он, вручая ей букет в зеленой коробке. — А это для нас, — закончил он, протягивая развернутую бутылку, оказавшуюся бутылкой английского джина. — Очень редкая марка. Не экспортируется. У меня есть приятель, который получает его по дипломатическим каналам.

Она развернула две дюжины прекрасных желтых роз:

— Спасибо, Шеа, они прелестны.

Он вошел в прихожую и застыл как вкопанный, с бутылкой в руке, глядя на Нелл.

— Какая ты сегодня, — выдохнул он. Его взгляд притягивал глубокий вырез на груди Нелл. Он на секунду зажмурился, будто от ослепительного блеска.

Улыбаясь, Нелл долго и тщательно аранжировала цветы в самой красивой своей вазе, а Шеа следил за ее движениями алчными глазами. Затем он как будто стряхнул с себя чары и небрежно спросил:

— Ты не против сухого мартини?

— Почему бы нет? — К собственному удивлению, ответила Нелл. Обычно она позволяла себе один кампари с содовой перед обедом, да и то редко. — Я несколько лет не пила мартини.

Как трудно отказать ему, подумала Нелл. Она уселась и стала наблюдать, как он готовит мартини.

Он не стал делать из этого ритуал, и это ей понравилось. Многие мужчины на ее памяти настолько возносились в самомнении, когда ухитрялись приготовить какой-нибудь простенький напиток, что это выглядело просто глупо; хотя, например, испечь пирог — искусство более высокого порядка. Шеа смешал джин со льдом, добавил вермут, помешал и разлил по бокалам.

— Ломтик лимона, и — вуаля! — Он протянул ей бокал. — Сухой мартини «Дыхание пустыни» по Шеа!

Горло ее перехватил ледяной холод, но в то же время неожиданное тепло разлилось по всему телу от желудка к щекам. Ноздри защекотал тонкий, бодрящий аромат.

— О, Боже, я и забыла, как хорош может быть настоящий сухой мартини!

Шеа осторожно пересел на кушетку рядом с Нелл, сделал длинный глоток, закрыл глаза и вздохнул:

— Если бы все дни заканчивались как этот!

Голос его был нежен и глубок. Нелл еще раз поразилась тому, как она тает от его голоса. Он мог говорить самые простенькие комплименты, но один звук его голоса заставлял ее ликовать.

— Ты выглядишь потрясающе, — проговорил он.

Ты тоже,

подумала Нелл. Она молча тянула мартини. И размышляла: можно ли влюбиться в мужчину только из-за его голоса. Чушь! — решила она, наконец. Но надо как-то начать разговор.

Шеа заговорил первым.

— У меня сегодня нет новостей насчет Недда Кохрэйна.

— А вот я дозвонилась, наконец, до Лу, — сообщила Нелл, благодарная ему за начало разговора и за то, что разговор пошел не о них двоих.

— И что?

— Тебе сообщить только то, что она сказала?

— Угу.

— Она сказала, что ей ничего неизвестно о местонахождении Недда. При этом голос ее звучал странно оживленно. Не знаю, что и подумать.

Он шаловливо рассмеялся:

— А может, она ведет двойную жизнь, о которой никто не подозревает. Почему ты не можешь вообразить ее в тропиках, в окружении бронзовых молодых мужчин?

— У вас грязное воображение, мистер Шеа. Давайте лучше ужинать. Я надеюсь, вы умеете управляться с ножом? Я не доверяю мужчинам, которые не умеют резать мясо.

— Я вижу, ты ценишь в мужчинах старомодные достоинства.

— Вполне возможно.

Шеа со знанием дела наточил нож, вонзил его в мясо и легко отрезал несколько великолепных кусков.

— И ты хочешь сказать, что все это приготовила сама? Или, пока я входил в парадную дверь, с черного хода выскользнул рассыльный из ближайшего ресторана? Да, вот что я называю настоящей пищей! А я боялся, что ты подашь что-то вроде теплого салата с дичью и малиновый соус. — Он содрогнулся при этой мысли. — Но это — просто великолепно. Так: ростбиф, картофельное пюре и… — Его лицо омрачилось. — Это что: морковь?

— Очень полезно. — Она передала ему блюдо с морковью и сурово наблюдала, как он с кислым выражением лица положил себе одну-единственную ложку полезной моркови.

— В

ней много витамина А. Помогает видеть в темноте, — сочла необходимым добавить Нелл.

— Мне нет необходимости видеть в темноте. Я предпочитаю действовать на ощупь.

Нелл вспыхнула и положила себе полную тарелку моркови.

— Ну а теперь, — сказал Шеа, закапывая морковь в своей тарелке, — я желаю узнать все о тебе, Нелл.

— Это что — интервью?

— Нет, просто любопытство. — Он смущенно потыкал вилкой в пюре. — Передай, пожалуйста, соус.

Нелл мрачно жевала мясо. Какой ужас этот ростбиф, думала она. Это напомнило ей школу. Не хватало только школьного пудинга из тапиоки — «рыбий глаз», как они его тогда называли.

Что ей рассказывать о себе? И как заставить его в конце концов заговорить о себе самом?

— Для большинства девочек закрытая школа — это что-то вроде тюрьмы, — начала она. — Школьная форма, хоккей на траве, отсутствие мальчиков, тупость учителей, кошмарная пища — но я там расцвела, несмотря ни на что.