- Я тоже успел изучить отчет. Мне кажется, что русский прав. Это действительно стихи “солнцепоклонников”. Они не похожи ни на какие другие,- ответил Веллара.

- Кроме того, совпадают все необходимые данные для контакта,- добавил Гринвуд.

- Надо ехать и работать. Если этот Бориско сумел расшифровать стихи и сделать те же выводы, что и твой отец, значит, он потенциальный контактер.

- Вот это меня и пугает, помрачнев, бесцветным голосом озвучил Гринвуд мучавшее его сомнение,- Николо, я боюсь. Слишком много ошибок и смертей.

- О-хо-хо!- тяжело вздохнул Веллара, ты прав, конечно, но…

- В том то и дело, что но…

- Так что, может, отказаться, послать все к черту и, забившись в темный угол, бесцельно доживать свой век? Чарльз, к чему ты клонишь?- нервно выпалил в лицо другу Веллара и подался всем телом вперед.

Гринвуд молчал, ему нечего было ответить.

- Нет, конечно,- поколебавшись, почти шепотом ответил он удрученно,- мы оба знаем, что не откажемся.

- Значит, нечего попусту сотрясать воздух. Мы и так слишком долго топчемся на месте. Пора браться за работу.

Чарльз взял себя в руки, минутная слабость и нерешительность исчезли. Железная сила воли заставила подчинить все его мысли осуществлению задуманного, забыть о страхе, а потому дальнейшую речь он произносил с ледяным спокойствием :

- Я подготовил контракт для Бориско.

- Про его друга не забыл?

- Нет, тем более что русский сам настаивал на привлечении его к нашей работе.

- Тем лучше для нас,- удовлетворенно потер руки Веллара,- меньше будет подозрений. Тем не менее, надо будет поручить Майклу собрать максимум информации об это Николае Галушко.

- Такое поручение Майкл уже получил.

- Отлично. Когда намереваешься начать?

- Сразу после подписания контракта, плюс две недели на подготовку аппаратуры.

- Хорошо. У меня будет время подготовиться.

- Николо!

- Что?- вскинул голову Веллара и, встретившись взглядом с товарищем, переменился в лице и плотно сжал губы.

Гринвуд смотрел на него строго, но… какая-то грусть вперемежку с обреченностью стояла у него в глазах. Немая просьба.

- Чарльз, что с тобою?- удивленно прошептал итальянец.

- Николо,- слова с трудом слетали с его одеревеневших от волнения губ,- я больше не хочу ничьих смертей. Русского ученого и его друга - в первую очередь. Они не заслуживают участи Каннингема и Тотти.

Веллара погрустнел, устремив пустой взгляд в окно, нервно дернул головой и с горечью в голосе ответил:

- Ах, Чарльз, неужели ты думаешь, что я кому-то пожелаю такие муки? Я не садист. Но мы оба знаем, что из точки невозврата Х-поля назад дороги нет. Дальше - мучительная гибель, и первым на этом пути оказался твой отец.

- Так что же делать?- отчаянно вопрошал Гринвуд,- Ведь должен быть выход?

- Молиться и ждать,- повысив голос, сказал, как отрубил, Веллара и, немного успокоившись, продолжил, - мы усовершенствовали, насколько хватило ума и времени, систему слежения. Надеюсь, если в этом возникнет необходимость, мы сумеем вывести русского из состояния измененного сознания, и тогда контакт прервется сам по себе.

- Мыслеобразы?

- Да, Чарльз. Нам надо знать о нем все без исключения. От беременности матери до сегодняшнего дня. Пора готовить клон-копию сознания Бориско.

… … …

Георгий Кандалаки, старший консультант научно-исследовательского института Чарльза Гринвуда, воровато оглядываясь и то и дело спотыкаясь на булыжной мостовой, спешил на встречу с «лейтенантом» одного из самых влиятельных мафиозных кланов Неаполя - Алессандро Моринелли. Грузный, располневший грек, страдающий одышкой, до того волновался, что рукою хватался за сердце, отирал платком холодный пот с лица и шеи, даже выпил таблетку. Ничто не помогало. Ему казалось, что его несчастное сердце вот-вот вырвется наружу и с оглушительным грохотом взорвется на глазах у сотен прохожих. В каждом из них он видел Майкла, главу службы безопасности института Гринвуда.

- О мой бог, за что, за что мне такие муки? О Натали, будь проклята ты и моя несчастная любовь!- сокрушенно покачивая головой, шептал он всякий раз, когда останавливался отдышаться и перевести дыхание.

Чем ближе грек подходил к кафе, где должна произойти встреча с мафиози, тем больше он проклинал свою первую, роковую встречу с Натали. Не будь ее, не пришлось бы сейчас трястись от страха. С того памятного дня прошло двадцать три года, но любовь к Натали по-прежнему жива.

Он учился в университете, изучал историю, а в свободное время подрабатывал гидом. Благо, недостатка в туристах Греция никогда не испытывала, а изучение языков Георгию с детства давалось легко. Помимо родного, греческого языка он влаадел английским, итальянским, французским, немецким, арабским и менее хорошо, но сносно - русским.

Доход был стабильным. Хорошо воспитанного, начитанного юношу туристы обожали. Он был красив и галантен, умел ненавязчиво, тонко льстить и ухаживать. Немудрено, что приезжавшие в поисках развлечений одинокие дамы теряли голову от чар обаятельного грека. Одной из обожательниц оказалась француженка Натали.

Роскошный бюст и длинные черные волосы, тонкая талия и стройные ножки резко выделяли ее в толпе экскурсантов. Очарованный прелестью незнакомки, Георгий пустил в ход весь свой арсенал обольщения. То едва заметная усмешка, то открытая улыбка, обнажавшая великолепные жемчужные зубы. Взгляд не менее сильное оружие. Он может быть мягким и ласкающим, пронзительным и острым, а еще откровенно вызывающим и недвусмысленным. В великой науке обольщения Георгий знал толк.

Все полтора часа экскурсии он ужом вился вокруг Натали, позволяя ей рассмотреть его мускулистый торс под просвечивающей рубашкой модного фасона. Он так увлекся, что и сам не заметил, как вся группа перестала слушать его веселый треп об Афродите и Геракле и всецело переключилась на созерцание его попыток «закадрить» гордую француженку. Мужчины снисходительно улыбались и неодобрительно косились на своих не умеющих скрыть откровенную зависть спутниц.

Их роман был бурным и ослепительным, полным безумия страсти и чувств.

- Я люблю тебя, Натали,- шептал он, нежно обняв ее и восхищенно глядя в глаза, - только тебя. На всю жизнь.

- Георгий, я обожаю тебя,- отвечала она взаимностью и доверчиво прижималась к нему всем телом.

Исчезла Натали внезапно, ранним утром, а вместе с ней и все его сбережения. В полиции, куда пришел он на следующий день, ему показали несколько фотографий, и на одной из них он увидел ее , обожаемую Натали.

- Мальчик, ты нарвался на матерую аферистку,- ошарашил его комиссар полиции,- эта девушка действительно родом из Франции, но ее настоящего имени не знаем даже мы. Она поиграла тобою и скрылась, обчистив до нитки. По нашим сведениям, ты седьмой.

- Но за что? Ведь я не сделал ей ничего дурного,- недоумевал Георгий и горестно взирал на комиссара.

- Как тебе сказать?- участливо отвечал полицейский,- ей просто нравится разбивать сердца мужчин. Это у нее нечто вроде хобби, а вообще-то она специализируется на торговле наркотиками и мошенничестве.

Наступили для Георгия тяжелые, трудные годы. Деньги на оплату учебы пропали, а слово, данное умершим родителям, сдержать необходимо.

Он работал день и ночь, как вол. Отказывал себе во всем, ограничив запросы до минимума, но университет все же окончил. О, какой высокой ценой достался ему этот диплом.

Может быть, его жизнь сложилась бы совсем иначе, если бы однажды вечером он не повстречал Натали вновь. Все, что происходило далее, несчастный грек помнил плохо, как в бреду. Ее мольбы о прощении и слезы раскаяния, горячие клятвы и ночи, полные страсти и нежности. Он вновь потерял голову, он любил ее, невзирая ни на что. И снова верил ей, слепо и безоговорочно.

Пробуждение от этого безумства было жестоким. Ранним утром в его дом, расположенный в окраинном районе Афин, у живописной бухты, ворвалась полиция и без лишних слов устроила обыск, напоминающий разгром. Возмущенному такой бесцеремонностью Георгию защелкнули на запястьях наручники и предъявили ордер на арест. В его доме нашли героин.