- Выпьем?
- С удовольствием!- согласился Николай и разлил по рюмкам коньяк.
- Ну, а дальше что было? - прогудел хозяин дома, прожевав кусок ветчины.
- О своих находках я писал во все инстанции, умоляя выделить средства на продолжение изысканий. Доказывал важность моего открытия для науки, но…- профессор погрустнел, как-то съежился,- в лучшем случае получал вежливый отказ, но это редко. Как правило, господа чиновники не считают нужным отвечать просителям. «Дележка портфелей» для них гораздо важнее, чем наука.
-… и прибыльней,- дополнил Николай тираду собеседника.
- Да уж, полностью с тобой согласен.
- Я так понимаю, Сан Саныч, что ты не сдался.
- О да!- тут же встрепенулся профессор, гордо расправив плечи, и вперил торжествующий взгляд в Николая,- сдаваться не в моих правилах.
Когда я понял, что официальным путем нужного результата не добьюсь, решился на самые крайние меры.
-Ч-е-г-о?- подавшись всем телом вперед и даже привстав с кресла, тревожно переспросил Николай Галушко,- это какие такие самые крайние меры?
А про себя подумал:”Уж не грабанул ли кого старичок? Он, конечно, “божий одуванчик”, но малость не от мира сего. Ради торжества науки вполне мог вляпаться в сомнительную историю”. Мрачные опасения Николая, к счастью, вскоре развеялись.
- А предпринял я следующее: через Интернет отправил обширную статью о своих находках в ведущие европейские научные журналы. Статьи подкрепил фотографиями, переводами некоторых стихов и своими умозаключениями. Вскользь упомянул о невозможности продолжения исследований из-за недостатка в средствах.
- И что, неужели опубликовали?- не веря в чудо, с придыханием, возбужденно спросил Николай. Голос его от волнения как-то дрогнул, поэтому вопрос был задан странным сиплым шепотом. К печатному слову Галушко относился с глубоким уважением.
- Николай,- удобно устроившись в кресле, самодовольно и торжественно произнес Бориско,- совсем недавно вполне заслуженно я считался одним из лучших специалистов по истории древних цивилизаций.
- Поздравляю!- произнес Николай, ну а дальше-то что?
- Чарльз Гринвуд! Слышал о таком?- спросил Сан Саныч и подал через стол визитную карточку,- основатель научно-исследовательского института, миллионер - меценат.
Николай с благоговением взял в руки черный прямоугольник плотного картона с золотым тиснением. На одной стороне значилась фамилия, на другой - краткая информация о владельце и контактные телефоны.
- Ух ты!- выдохнул Николай.
- Примерно два месяца назад на мой домашний телефон позвонил представитель института Георгий Кандалаки и предложил встретиться! Я согласился. Грек угостил меня шикарным ужином в дорогом ресторане, расточал комплименты моей скромной персоне и вообще был сама любезность. Однако устроил форменный допрос о “солнцепоклонниках”, раскопках и предполагаемых дальнейших планах. Признаться, после ужина с ним я чувствовал себя уставшим и морально, и физически. Он очень настойчив, и я даже рад был, когда мы наконец-то распрощались. По прошествии, - Бориско на миг задумался,- двух-трех недель Кандалаки вновь позвонил и предложил обсудить возможность моего сотрудничества с институтом, а по электронной почте переслал проект контракта. Разумеется, я согласился.
- Что за контракт?- тут же посерьезнев, заинтересованно спросил Николай.
- Да вот он,- достав из нагрудного кармана вчетверо сложенный лист бумаги, ответил профессор,- почитай, там и о тебе речь идет.
Галушко взял проект контракта и недоуменно взглянул на профессора.
- Видишь ли,- замялся Бориско,- наверно, мне сразу следовало тебе об этом сказать, но как-то вылетело из головы. Они настаивают на твоем участии в проекте.
- Зачем? Я же не ученый, обыватель и только.
-У них будет много аппаратуры, и часть ее они намереваются разместить у тебя в доме и в комнате на чердаке.
В груди Галушко что-то сжалось, кольнуло, и кровь ударила в лицо. Он даже подскочил на месте.
-Ты что, все обо мне рассказал?
-Нет, нет! Что ты!- протестующее взмахнул руками историк,- твою историю я не рассказывал, нет!
По глазам гостя, по мимике лица, по жестам хозяин дома понял, что тот говорит правду.
- Фу-ух!- облегченно вздохнул Николай, налил себе полную рюмку и залпом выпил, не поморщившись и не закусив,- а я подумал – конец: выболтал Сан Саныч мою тайну. Уже прикидывал, куда бежать на этот раз.
- Я не предатель,- выпятив губу, обиженно сказал Сан Саныч и демонстративно отвернулся, - о тебе я рассказал только в общих чертах. За размещение аппаратуры в твоем доме они готовы платить пятьсот долларов в неделю. Столько же за каждого члена своей группы.
- Они что, жить у меня намереваются?
- Да, три-четыре человека. Остальные в полевом лагере на месте раскопок в бухте Ласпи. Будут меняться каждую неделю. Кроме того, ты возьмешь на себя организацию питания. За это плата отдельная.
- Сколько?
- Пятьсот в неделю. Разумеется, в долларах. Как видишь, я и твои интересы учел.
Николай, подсчитав в уме возможную прибыль, тихонько ойкнул, нервно дернул головой и почесал затылок.
- Да - а!- только и сумел он из себя выдавить.
- Чуть не забыл,- внезапно спохватившись, полез Сан Саныч в карман и, порывшись в его недрах, извлек на свет божий конверт,- держи.
- Что это?
- Пластиковая карта и пин-код. Снимешь деньги и купишь два автомобиля: легковой и грузопассажирский “Фольксваген”. Ты еще и водителем у них будешь работать. Твои “Жигули” им не подходят.
- Сан Саныч, я что-то не понял…,- все более пристально и тревожно вглядываясь в собеседника, пролепетал Николай,- ты что…?
- Да,- перебил его профессор,- я был уверен в твоем согласии, поэтому подписал контракт за нас обоих.
Заметив некоторое замешательство друга, поспешно добавил:
- Твою историю знаем только мы трое: ты, я и полковник.
Глава 2. Гринвуд – старший
Весна в этом году пришла в Неаполь рано. Еще вчера над городом висели низкие свинцовые тучи, дул ледяной пронизывающий ветер, и Гринвуду казалось, что зима затянется еще надолго. Но весна в который раз оказалась сильнее и ворвалась в город неожиданно, заявив о своих правах теплом и светом. Он любил это время года. Казалось, что после долгой утомительной зимы кровь в жилах его бежит быстрее, а тело наполняется молодой неиссякающей силой, душа поет о чем-то новом и возвышенном. Чарльзу нравилось наблюдать, как с приходом весны меняется древний город.
Гринвуд любил весенним утром наблюдать за просыпающимся городом, слушать и видеть его.
Однако это утро было несколько иным, и в насыщенном рабочем графике Чарльза Гринвуда не оставалось времени любоваться красотой весеннего Неаполя, красивейшего из городов мира. Дело в том, что поздним вечером накануне с Украины вернулся его помощник-консультант Георгий Кандалаки. Сегодня нужно внимательно и не спеша изучить его отчет о поездке и сделать выводы. Если грек не ошибся, то находки русского ученого вблизи бухты Ласпи позволят выйти на очередной, качественно новый уровень изучения Х-поля и его природы. Может быть, (Чарльз надеялся на это) русский профессор поможет им разгадать тайну Х-поля, и тогда они перевернут этот мир.
- Стоп,- сам себе приказал Гринвуд,- хватит мечтать. Пора браться за работу.
Огромный, скромно, но со вкусом обставленный кабинет своей атмосферой настраивал его на неспешную, плодотворную работу: читать, анализировать и думать, думать, думать. Слишком высоки ставки, а ошибки (они дважды случались) стоили жизни близким людям: Каннингему и Тотти.
Гринвуд достал из сейфа объемистую черную кожаную папку с эмблемой института и положил на стол, минуту-другую о чем-то напряженно думал, а затем решительно открыл и углубился в чтение.
Итак, баронет Чарльз Гринвуд: герой войны, ученый с мировым именем. Седеющие волосы с глубокими залысинами разделены идеальным пробором. У Чарльза, как и у его отца, Ричарда, были удивительно глубокие глаза и строгий взгляд. Когда он смотрел на незнакомого человека, тому казалось, что его сканируют, и тут же съеживался. Гринвуд, конечно же, знал об этой особенности, поэтому в глаза людям старался смотреть по возможности редко, но зато, если требовалось взять инициативу в свои руки, ему стоило только посмотреть на собеседника, чуть прищуриться, и тот тут же становился мягок и податлив. Во время деловых переговоров Чарльз пользовался этим, неизменно достигая нужных результатов, но, будучи человеком мудрым, своим даром не злоупотреблял.
