— Все знали, что твой отец прежде держал сторону Ланкастеров. А сейчас пошли эти слухи об измене, о том, что провинции бунтуют, особенно у нас, на границе с Уэльсом… Твой отец не посмел противиться воле короля.

Крессида храбро ей улыбнулась.

— Я знаю. Скажи ему, что я понимаю. Леди Греттон с облегчением перевела дух, услышав, что дочь вполне осознает трудность их положения.

— Этот человек… он не был груб с тобой?

— Нет, — чуть слышно прошептала Крессида. — Просто он такой… важный. Я привыкла к большей свободе… и… и мне так хотелось вернуться домой.

Ну вот. Эти слова вырвались внезапно, глупые, ребяческие слова, и назад их уже не вернуть.

Леди Греттон прижала к сердцу дочь и откинула назад ее роскошные золотистые волосы. У нее и у самой ком стоял в горле. Все случилось так внезапно. Только что их любимое чадо полностью принадлежало им, и трудно было даже вообразить, что она их покинет, — но вступили в действие расчеты вестминстерского двора, и с ужасающей быстротой последовала эта свадьба.

Она боялась за Крессиду — и ничего не могла поделать. Чуть отстранившись, она криво улыбнулась и наклонилась, чтобы благословить и ласково поцеловать дочь.

— Будь храброй, моя Крессида. Ты все знаешь. Не дай повода мужу школить тебя. Понимаю, — сказала она, — тебе покажется нелегко быть покорной и послушной… но постарайся. Это необходимо для твоего собственного счастья. Используй свой шанс.

Леди Греттон встала и, покинув сидевшую на кровати Крессиду, вышла из комнаты. Ибо знала: останься она дольше, ей не удержаться от слез. Но плакать нельзя.

В дверях она встретилась с королевой и двумя ее фрейлинами; с ними был капеллан короля, пришедший благословить брачное ложе. Леди Греттон склонилась в низком реверансе, когда Анна прошла в комнату, улыбаясь своей юной фрейлине.

— Ну, встань же, дай мне посмотреть на тебя. Да, ты так прелестна и так молода. Я была едва ли старше тебя, когда разделила ложе с моим супругом. Тогда я не могла еще знать, какой счастливой он сделает меня, и теперь, после страшной трагедии в моей жизни, я желаю тебе такого же счастья, Крессида. Мартин Телфорд хороший человек, и он достоин тебя.

Королева наклонилась и ласково поцеловала Крессиду в лоб, как только что сделала мать.

— Не может быть, чтобы Мартина не покорила твоя красота, моя милая. Хотела бы я, — продолжала она, запнувшись, — иметь дочь, чтобы благословить ее в брачную ночь, но сегодня я смотрю на тебя как на дочь. Будь же счастлива, дорогая, как счастлива я с моим дорогим супругом.

Крессида не долго оставалась одна. Король проводил новобрачного до двери в спальню, она услышала его радостный, довольный смех, хотя и не уловила последних веселых наставлений другу. Дверь отворилась, и она оказалась наедине с супругом.

Съежившись на краю постели, она глядела, как он приближается к ней. Оруженосец еще раньше помог ему снять парадное одеяние, и теперь на нем был халат из зелено-серебристой парчи. В этом великолепном наряде он выглядел устрашающе огромным. Она прикусила нижнюю губу, решив твердо, что не расплачется и не покажет ему, как ей страшно.

Рокситер постоял над нею минуту, разглядывая, и она невольно подалась назад.

Тогда он сложенными вместе ладонями взял ее под подбородок и улыбнулся с высоты своего роста.

— Итак, они оставили вас одну. Надеюсь, это продолжалось не слишком долго.

Она молча покачала головой.

Он обошел кровать с другой стороны и откинул одеяло.

— Хотя в камине пылает огонь, вы превратитесь в сосульку, если еще немного посидите в этой тоненькой сорочке.

Крессида послушалась и скользнула под одеяло. Он отвел глаза. Она была так потрясающе прекрасна и так беззащитна… Он почувствовал, как его охватывает желание. Она принадлежала ему, и он вправе овладеть ею… он будет последним глупцом, если не сделает этого… Но нет, все-таки нельзя.

Он уступил, хотя и неохотно, своему сюзерену. Со временем она приучится ему подчиняться, не будет так бояться его — он явственно чувствовал ее покорное отчаяние и страх перед ним. Нет, надо подождать, прежде он должен приручить ее. Взять ее сейчас было бы просто насилием.

Она услышала шуршание упавшего на пол парчового халата — он сбросил его и лег в постель с нею рядом. Ее сердце так колотилось, что она была уверена: он слышит его стук, — и постаралась глубже дышать, чтобы успокоиться. Как близко от нее его тело! Оно было жарким и грубым рядом с ее холодным, неподатливым телом.

— Вы не должны бояться меня, леди Крессида, — сказал он спокойным тоном. — Я и не думаю прикасаться к вам какое-то время. Вам предстоит еще немного повзрослеть, прежде чем вы по-настоящему станете моей женой.

Крессида едва смела верить его словам: облегчение пришло так неожиданно! Она проглотила ком в горле.

— Милорд?..

— Учитесь называть меня Мартином, хотя бы когда мы одни.

— Да, милорд… Мартин. Я…

— Теперь постарайтесь уснуть. Вы, верно, очень устали.

— Да, милорд.

Он улыбнулся в темноте; прежде чем лечь с нею рядом, он погасил свечи.

— Разумеется, сегодня я должен буду остаться в вашей постели, чтобы избежать пересудов. Потом, в доме на Стрэнде, у вас будет отдельная спальня. У меня очень много работы, и зачастую ложиться приходится поздно, так что я не хотел бы тревожить ваш сон.

Она не отозвалась, обдумывая его слова и стараясь освоиться с мыслью, что ее самые отчаянные страхи оказались беспочвенными. Наконец она выговорила сквозь стиснутые зубы:

— Милорд, моя служанка Алиса сказала… что простыни будут осмотрены и… и…

— Никто, — сказал он холодно, — не посмеет любопытствовать или противиться моей воле. Так что спите спокойно, моя милая супруга. Никто и никогда не усомнится в подлинности этого брака.

Крессида молчала, не находя слов для ответа. Она испытывала глубокое облегчение оттого, что ей не придется против воли отдать ему свое тело, и все же не могла не испытывать чувства странного разочарования, затуманивавшего сердечную благодарность за его терпимость.

Она с обидой думала о том, что он все еще считает ее ребенком, и эта насмешка ранила и терзала ее самолюбие. Хуже того, она знала, что между ними вновь встал призрак его бывшей невесты. Он бы не был так сдержан и деликатен, если бы рядом с ним лежала Элинор Модели.

И тотчас ею овладело чувство вины. Как она может ревновать к мертвой женщине, не испытывая любви к тому, кто является ее мужем?

Сможет ли она когда-нибудь стать настоящей женой Мартину Телфорду, графу Рокситеру? Теперь она — его законная супруга, графиня, и свидетельства своего обретенного ныне высокого положения она уже успела почувствовать ныне по тому, как обращались с нею на этом великолепном празднестве даже те дамы, которые еще недавно смотрели на нее сверху вниз. Леди Элизабет не пришла к ней с королевой. Крессиде хотелось бы услышать и от нее добрые пожелания, но леди Элизабет, вероятно, знала, что Рокситер ее не жалует, и решила не ставить подругу в затруднительное положение в его присутствии.

Крессида беспокойно ворочалась в постели с ним рядом, но он не пошевелился. Она должна быть достойной титула, должна научиться разумно управлять домом своего супруга, быть приветливой и деятельной хозяйкой. Это будет нелегко. Станет ли он постоянно сравнивать каждый ее шаг с тем, как держалась бы на ее месте Элинор — его былая любовь, куда более подходящая ему жена? Она прерывисто, стараясь сдержаться, вздохнула в темноте, повернулась на бок и постаралась заснуть.

Крессида понимала, разумеется, что дом на Стрэнде много удобней и просторнее квартиры, которую снимал в городе ее отец, и все же была ошеломлена роскошью и блеском городской усадьбы Рокситера. Четверо гребцов в графской ливрее перевезли ее туда из Вестминстера на собственной барже графа. Часть кормы была крытой, чтобы уберечь благородных пассажиров от непогоды.

Она сидела в лодке бок о бок с Мартином, укутанная в подбитый беличьим мехом плащ, оруженосец Питер Фэйрли сидел напротив. Крессида следила за игрой мышц на спинах гребцов, мерно работавших веслами, противоборствуя свирепому, напоенному солью ветру. Вода была серой, как олово, небо — свинцовым. Крессида подумала, что погода отражает самую суть ее настроения в этот несчастный день — день ее приезда в новое обиталище.