— Может, я и неглупый человек, но уже давно не знаменитый спортсмен. Я заключенный. Кстати, вы не боитесь впускать меня в дом и оставаться наедине с уголовником?

— Теперь поздно об этом думать. Вы уже в доме. Проходите в гостиную, располагайтесь.

Райан направился в гостиную. Глядя ему вслед, Карли невольно залюбовалась его прекрасной фигурой, широкими плечами, накачанными мышцами и удивительно легкой, немного пружинящей походкой. На нем была все та же бледно-желтая сорочка с расстегнутыми верхними пуговицами и темные брюки. Выразительное смуглое лицо, проникающий в душу взгляд больших ярко-синих глаз, черные, коротко стриженные волосы… В прежние времена про таких мужчин в романах писали: “дьявольски красив”.

Подойдя к камину, Райан посмотрел на стоящие на каминной полке фотографии в рамках. Карли остановилась рядом с ним.

— Кто это? — Макманн указал на одну из фотографий.

— Мой дед.

— Судья?

— Да. — Карли удивилась, что Макманн запомнил ее рассказ о дедушке.

— Это он на своей ферме?

— Да, — улыбнулась Карли. — А это наш старый мул, которого дед очень любит. Честно говоря, отвратительное животное!

— Почему?

— Злой, упрямый, строптивый.

— В детстве он часто досаждал вам? — усмехнулся Райан.

— Да, пока я не поняла, как с ним обращаться. — Райан взял в руки другую фотографию, запечатлевшую Карли и ее мать на фоне памятника Вашингтону. Миссис Сэмюелс, член палаты представителей конгресса США, радостно улыбалась. Она только что победила второй раз на Выборах и очень гордилась собой.

— А вы похожи на мать, — заметил Райан.

— Спасибо.

Секундой позже Карли подумала, что, возможно, Макманн и не собирался делать ей комплимент, а просто констатировал факт. Но миссис Сэмюелс была так привлекательна, что, когда Карли сравнивали с ней, она всегда расценивала это как комплимент. Мать Карли, с выразительными темными глазами, пышными волосами, нежной смуглой кожей и очаровательной улыбкой, была воплощением элегантности, изысканности, респектабельности.

— А этот молодой человек? — Макманн взял еще одну фотографию. — Кто он? Ваш друг или любовник?

— Это мой брат, — быстро ответила Карли и, спохватившись, добавила: — Вы весьма любопытны, Райан. Какая вам разница, друг это или любовник?

— Знаете, есть хорошая китайская поговорка: “Если ты пригласил в свой дом гостя, значит, впустил его в свое сердце”.

— В следующий раз, когда вечером мне неожиданно позвонят в дверь, я непременно вспомню эту пословицу. — Карли указала на стеклянные французские двери, ведущие во внутренний дворик. — Проходите. Там на столе креветки и пиво.

Райан прошел через распахнутые двери, и Карли последовала за ним. Во внутреннем дворике было темно, но возле дверей стоял торшер, и его свет падал на столик, образуя яркое круглое пятно. Вечерний воздух был свеж, прохладен и напоен ароматом цветов. В этом году весна наступила рано, и старожилы Монтгомери предсказывали скорое появление москитов, но они, к счастью, еще не появились, и по вечерам можно было спокойно сидеть на свежем воздухе рядом с включенной лампой.

Макманн посмотрел на столик и, увидев две тарелки, спросил:

— У вас были гости? Очевидно, я не вовремя.

— Не беспокойтесь.

Райан сразу понял, что ей не хочется говорить об этом. “Хорошо, что он в отличие от Паркера понимает намеки. И китайскую поговорку о госте, которого впускаешь не только в дом, но и в душу, Макманн сказал без задней мысли”, — подумала Карли.

— Господи, у вас синяки на запястье! — вдруг воскликнул Райан, когда Карли, сев за стол, подперла рукой подбородок. — Неужели это из-за меня? Простите, Карли!

— Ничего страшного, вы сделали это не нарочно, и к тому же уже извинились. Пожалуйста, ешьте креветки, пока они не остыли, и пейте пиво. Давайте я почищу их.

— Спасибо, я сам.

Райан достал из бумажного пакета креветки и начал очищать их. Молча глядя, как ловко он расправляется с креветками, Карли размышляла о том, что у Макманна не только прекрасная фигура и запоминающаяся внешность, но и красивые руки с длинными гибкими пальцами.

— Где вы научились так быстро и ловко чистить креветки? — спросила она. — У вас просто талант!

Райан усмехнулся.

— Когда-то мой школьный приятель уговорил меня летом путешествовать автостопом до Бостона. У нас с собой было немного денег, но очень скоро они кончились, и мы устроились временно работать на оптовый товарный склад морепродуктов.

— Вы ловили рыбу?

— Мы чистили рыбу и креветки.

— Тяжелая работа.

— Еще бы! Но дело не в этом. За время работы мы настолько пропитались рыбным запахом, что девушки, с которыми мы пытались завязать знакомства, шарахались от нас, как от прокаженных. — В глазах Райана появилось мечтательное выражение. Казалось, мысленно он снова перенесся в то далекое время, когда ждал от будущего только хорошего. — И еще долго мы с приятелем не могли избавиться от этого отвратительного запаха, словно он навсегда въелся в кожу.

Слушая Макманна, Карли подумала, что тогда, много лет назад, он потерпел неудачу с девушками в первый и последний раз. Потом, когда Райан стал известным спортсменом, от поклонниц не было отбоя. Если верить газетам, полно и красочно описывавшим подробности спортивной карьеры Макманна, женщины преследовали его, навязывались, кидались на шею. И не только юные, как та фанатка, покончившая с собой, но и зрелые, опытные замужние дамы. Все они восхищались его мужественной внешностью, с замиранием сердца заглядывали в ярко-синие глаза, с трепетом вслушивались в интонации низкого, глубокого, чуть хрипловатого голоса. Вот и она, Карли, подобно всем этим обожательницам Макманна, молча сидит и, затаив дыхание, слушает его рассказ о приключениях в Бостоне! Значит, все-таки поддалась его магическому обаянию? Да, это так, но вместе с тем Карли не покидало смутное ощущение, что она не может, не должна доверять Райану Макманну. Почему? Потому, что до сих пор не разобралась в том, что представляет собой этот человек. Он привлекателен, умен, образован, хороший собеседник, но… для Карли он прежде всего свидетель по делу об убийстве Досон-Смит, и именно так следует воспринимать его.

Карли вспомнила совет деда по поводу личности свидетеля обвинения. Старый опытный судья с многолетним стажем сказал, что она должна решить для себя, верить показаниям Макманна или нет. А Карли так и не решила, верит ему или нет. Действительно ли Макманн видел в день и час убийства машину Майкла Смита на Ривер-роуд? Или сознательно обманывает следствие, выгораживая кого-то, возможно, даже… себя?

— Креветки у меня никогда не ассоциировались с Бостоном. — Карли не хотела затрагивать серьезных вопросов в непринужденной беседе. — Омары, моллюски, но не креветки.

— А вы когда-нибудь бывали на востоке США?

— Нет, в Бостоне мне не приходилось бывать. Но я ездила в командировку в федеральный округ Колумбия и вместе с матерью две недели отдыхала в Хэмптоне.

— Ну, это совсем не то!

— Почему?

— Там и люди другие, и природа не вполне соответствует представлениям о Новой Англии.

— Тогда расскажите подробнее о Бостоне. Это очень интересно.

Насторожившись, Райан пристально посмотрел на Карли:

— Зачем? Разве вы пригласили меня, чтобы слушать истории про Бостон?

— А почему это удивляет вас? Впрочем, если вы сообщите мне дополнительные детали об убийстве Досон-Смит, буду вам весьма признательна!

— Но я рассказал вам все, что мне известно! Ничего нового не могу вам сообщить!

Возможно… Или все-таки…

— Тогда я с удовольствием послушаю про Бостон.

Помолчав и сделав несколько глотков пива, Райан рассказал про Бостон, про работу на торговом оптовом складе, а потом, увлекшись, и о Берлингтоне. О том, как там красиво осенью, когда кленовые листья устилают землю шуршащим ярким желто-оранжевым ковром. Об озере Шамплейн, которое зимой затягивается льдом, разукрашенным причудливыми узорами. О чистом белом пушистом снеге, скрипящем под ногами, о свежем морозном воздухе, которым так приятно дышать… Райан рассказал обо всем, кроме хоккея и… молодой женщины, найденной две недели назад мертвой в сосновом лесу неподалеку от Ривер-роуд.