Щеки Медлин слегка порозовели.

— Мне не надо никакого «толку». Я только хочу, чтобы ты отдохнул рядом со мной.

Искушение было велико, но Анатоль по собственному горькому опыту знал, каким он будет нынешней ночью — беспокойным, резким, невыносимым.

— Боюсь, сегодня я даже для этого не гожусь. — Торопливо поцеловав ее в лоб, он проговорил: — Ступай в постель без меня.

Но Медлин не тронулась с места, глядя на него с бесконечной печалью.

— Пожалуйста, не делай этого.

— Не делать чего?

— Не нарушай обещание. Ты поклялся, что не будешь от меня убегать.

— Я и не убегал. Вот я стою перед тобой, разве нет?

— Да. — Она положила руку ему на грудь, прямо на сердце. — Но твои сердце и разум далеко отсюда. Они в том темном и страшном месте, куда мне нет доступа.

— Чепуха! Медлин, ты придумываешь бог знает что.

— Нет, не придумываю. Прошу тебя, скажи, что случилось.

— Ничего! — Он чувствовал себя виноватым, и поэтому в его голосе прозвучало раздражение. — Я всего-навсего помог Мариусу отпилить мальчишке ногу.

— То, что случилось с Уиллом, ужасно, — с грустью согласилась она. — Я знаю, что он твой любимец. И все его любят. Такой милый, застенчивый юноша! Но это был несчастный случай, просто несчастный случай. А ты ведешь себя так, словно виноват в том, что произошло.

— Может, так оно и есть.

— Нет! Ты сделал для Уилла все, что мог. Ты сразу же поспешил в замок, пригласил своего кузена лечить Уилла, даже помогал ему. Не знаю, найдется ли в Лондоне хоть один человек знатного рода, который сделал бы то же самое для своей жены, не говоря уже о лакее.

— Но этого недостаточно. Я должен был его защитить.

— Ты не можешь защитить весь мир.

— Нет, но я должен, по крайней мере, уметь спасать тех, кого… — Анатоль осекся и прикрыл рот ладонью.

Но Медлин докончила за него:

— Ты имеешь в виду тех людей, которым ты смотрел в глаза, а твои темные силы призвали на их головы проклятие?

Анатоль дернулся, словно она выстрелила в него из пистолета.

— К-как ты… — пролепетал он, заикаясь. — Откуда ты…

— Как я узнала? От Бесс Киннок. Она рассказывает слугам какие-то очень странные истории.

— Какие? — спросил Анатоль. От ужаса кровь застыла у него в жилах.

— Она говорит, что это ты виноват в смерти ее матери и в том, что случилось с Уиллом. Что ты колдун, наделенный демонической силой, как все Сентледжи, и тому подобную чепуху.

Итак, Медлин наконец узнала, но все еще не верит этому. Анатоль облегченно перевел дух.

— Полагаю, Бесс надо рассчитать, — продолжала Медлин.

— Нет, — твердо ответил Анатоль. Он не мог выгнать девушку за дверь только за то, что она осмелилась сказать правду.

— Но, Анатоль, она очень дурно влияет на других служанок. Конечно, ни один разумный человек не может в это поверить, но…

Медлин вдруг осеклась. Она смотрела на него, словно не веря своим глазам. Анатоль не знал, что она увидела в его лице — стыд или вину, но что-то его выдало.

— Мой бог! Анатоль, ты… ты сам в это веришь! Он хотел отвернуться, но она зажала его лицо в ладонях, заставила смотреть себе в глаза.

— Нет, Анатоль! Дорогой мой, милый… Нет! Я могу принять вашу легенду об Искателе Невест, но такие предрассудки… Дикие, подлые, злые! Это неправда, и я тебе это докажу. Посмотри мне в глаза, — предложила она. — Ты видишь в них что-нибудь ужасное?

Она нежно улыбнулась, и в этой улыбке была та же доверчивая невинность, с которой смотрели на него Уилл, Мэри Киннок, родная мать.

— О боже! — глухо застонал Анатоль, отпрянув от нее. Стальные когти ужаса сдавили его сердце при одной мысли о том, что когда-нибудь он посмотрит в ее глаза и увидит…

— Никогда больше так не делай! Не вводи меня в искушение… — Он отвернулся, закрыл лицо руками. — Медлин, пожалуйста, уходи. Сегодня я не могу с тобой говорить. У меня серьезные трудности, но я сам во всем разберусь, как делал это всегда.

Медлин обеими руками ухватила его руку повыше локтя» прижалась виском к его плечу.

— Анатоль, прошу тебя! Как ты можешь отворачиваться от меня? После всего, что произошло между нами сегодня… Поговори со мной! Позволь тебе помочь! Что бы тебя ни мучило, мы можем это спокойно обсудить, как поступают разумные люди.

Он провел ладонью по лбу. Пульсирующая боль в голове не утихала, лишь становилась все сильнее. Анатоль казался себе загнанным зверем, который окружен охотниками — ее нежностью, ее сочувствием.

— Не все подвластно разуму. Есть многое, чего нельзя понять и нужно просто терпеть.

— Но, Анатоль…

— Проклятие! Оставь меня в покое! — Он с силой оттолкнул жену.

Она отступила на шаг, глядя на него глазами раненого животного. Наступила ужасная тишина. Потом Медлин опустила глаза.

— Хорошо, — сказала она. — Если ты этого хочешь.

Когда она выскользнула из комнаты, Анатоль не испытал облегчения. Напротив, ему показалось, что вместе с ней ушел сам свет, и он остался один в кромешной тьме.

Он ругал себя за глупость и трусость, но не переставал цепляться за мысль, что поступил правильно, заставив ее уйти. Взбудораженные темные силы могли вырваться на волю в любое мгновение, и оставаться с ним рядом сегодня ночью было небезопасно.

Но разве когда-нибудь это было безопасно?

Он опустился на стул, в ушах, не переставая, звенел печальный голос Медлин:

«Как ты можешь отворачиваться от меня? После всего, что произошло между нами сегодня?»

Именно из-за того, что произошло между ними сегодня, он и не мог сказать ей правду. После многих лет, проведенных в маленьком личном аду, он познал рай в объятиях Медлин. И слишком боялся ее потерять.

Завтра… говорил он себе, потирая ноющие виски. Завтра, когда перестанет так ужасно болеть голова, когда появятся силы, он обнимет Медлин и увезет ее с собой в зеленые холмы. И может быть, она сумеет забыть о том, что узнала. Может быть, они оба смогут забыть.

Завтра… Анатоль настороженно выпрямился, почувствовав, что Медлин не намерена ждать так долго. Она возвращалась, и каждый ее легкий шаг наполнил его сердце ужасом. Если она будет плакать и умолять, он может потерять власть над собой.

Когда Медлин появилась в дверях, взгляд ее был спокоен и ясен, но в ее спокойствии, в непривычно холодном выражении бледного лица угадывалась твердая решимость, и в душе Анатоля шевельнулось предчувствие непоправимой беды.

Это ощущение усилилось, когда он увидел, что Медлин сжимает в руках вложенный в ножны меч Сентледжей.

Она твердым шагом прошла через комнату и положила меч на письменный стол. Кристалл на рукоятке зловеще сверкнул.

— Милорд, я возвращаю вам этот предмет, — сказала Медлин.

Анатоль устремил на нее непонимающий взгляд.

— Но он принадлежит тебе. Я вручил его тебе согласно нашему семейному обычаю.

— Да, я знаю. Вы должны были вручить его мне вместе с вашей душой и сердцем. — Она печально покачала головой. — Сегодня вы почти заставили меня поверить в легенду. В то, что мы принадлежим друг другу, что мы едины. Но теперь я поняла, что вы отдали мне только меч, а душу и сердце оставили при себе. А без них это всего-навсего бессмысленная вещь.

Глаза Медлин затуманились, и она выбежала из комнаты. Анатоль ошеломленно глядел ей вслед.

С минуту он сидел, поглаживая рукоять оружия, а проклятый кристалл сверкал, словно насмешливо подмигивая. Силы небесные! Никогда еще жена Сентледжа не возвращала мужу меч. Почему Медлин просто не вонзила клинок ему в сердце? Жизнь без нее не имеет смысла.

Неужели она не понимает? Он скрывал правду не для того, чтобы причинить ей вред, а чтобы защитить ее. Он хотел лишь одного — оградить ее, спасти от ужаса, убившего его мать. И самому спастись вместе с нею.

Но теперь Анатоль проклинал свое молчание.

Еще минуту он боролся с собой, хотя уже твердо знал, что должен делать. Наконец он поднялся, взял в руки меч.

Он нагнал Медлин, когда она уже почти дошла до своей спальни. Услышав оклик, она замерла, потом медленно повернулась к нему.