Кирилл, как и большинство мужчин, терпеть не мог женских слез. Податливым пластилином он не становился, но делал все возможное, чтобы фонтан иссяк.

Он подошел к рыдающей женщине, помог ей встать и отвел в кухню. Усадил на стоявший возле стены стул (чтобы была дополнительная опора на случай усиления истерики), налил воды в кружку и почти насильно заставил Наталью выпить все до донышка. Она захлебывалась, обливалась, но в итоге рыдания прекратились.

– Успокоились? – сухо проговорил Кирилл, протягивая зареванной женщине пачку бумажных платков. – А теперь рассказывайте, только кратко, самую суть, без эмоциональных лирических отступлений.

– Ага, сейчас, – закивала Наташа, быстренько извела на осушение текущих по физиономии ручьев всю пачку платков, а потом начала: – Так вот. У меня есть дочь, Кристина, ей восемнадцать лет. Отца у нее нет, я родила девочку для себя. Надеялась хотя бы от красивого мужчины ребеночка родить, чтобы на папу был похож, но разве ж на меня такие, как вы, посмотрят!

– Я же просил – без эмоций! – поморщился Кирилл.

– Извиняюсь. В общем, Кристинка родилась вовсе не от красавчика, но я думала, что она, как это часто бывает, возьмет от родителей лучшее. А она… она собрала самое плохое. В школе ее мальчишки Клизмой дразнили. Она обижалась, конечно, плакала, потом замкнулась и ни с кем не дружила. А потом ее угораздило влюбиться в самого красивого мальчика школы! И пусть бы он как-нибудь мягко отказал моей девочке, так нет же! Он жестоко надсмеялся над дочкой, сволочь смазливая! А Кристинка таблеток наглоталась! Хорошо, я в тот день пораньше домой пришла, тяжко как-то на душе было. Успели откачать…

– Когда это случилось?

– А вот как раз перед тем, как я к вам на работу устроилась. Мне с прошлого места пришлось уйти, дочку выхаживать да караулить, чтобы она опять не попыталась руки на себя наложить. Она, бедняжка, все зеркала из дома повыбрасывала и целыми днями сидела в своей комнате, уставившись в одну точку. И тогда я пообещала дочери, что из кожи вон вылезу, а соберу ей деньги на пластическую операцию! – в глазах женщины вспыхнул фанатичный огонь, пальцы судорожно сжались в кулак. – И Кристинка ожила! Она поступила в техникум торговли на продавца, хорошо учится, девочки в группе с ней дружат, никто не обижает и не издевается. Дочка уже клинику подобрала, сходила туда на консультацию, хирург ее обнадежил и даже нарисовал, как она будет выглядеть после операции. Вернее, нескольких операций, сразу не получится. Теперь этот рисунок висит у дочки над кроватью и помогает ей жить. Я каждый месяц откладывала с зарплаты деньги, удалось уже приличную сумму собрать. И вдруг три дня назад Кристинке позвонили из клиники и предупредили, что со следующего месяца стоимость их услуг вырастет на двадцать процентов, и тогда придется ждать еще несколько лет, пока я насобираю. Дочка, конечно, в плач, ее пожалели и пообещали, что, если она внесет деньги за все операции сразу до конца месяца, то ей их будут делать по старой цене. Но на все операции нам не хватало еще трех тысяч!

– Долларов?

– Евро! И взять негде, все наши знакомые такие же нищие, как мы. Кристинка совсем духом упала. И тут позвонила эта Мария Скипина и предложила деньги в обмен на небольшую услугу. Конечно же, я согласилась! Она же не воровать собиралась, бедняжка вас просто очень любит, и надеялась, что ей удастся…

– Не удалось, – Кирилл помассировал заломившие вдруг виски. – У меня два вопроса по существу. Первый – вас не смутило, откуда мадмуазель Скипина знает о вашей проблеме? Ну, о том, что вам не хватает денег, да еще и точную сумму?

– Мне все равно, откуда она узнала. А насчет суммы – так ее я сама назвала. Маша просто спросила, хватает ли денег, и если нет, то сколько надо.

– Понятно. Тогда второй вопрос – почему вы не попросили денег у меня? Три тысячи евро не являются для меня неподъемной суммой, и если бы вы рассказали мне все вот как сейчас, я помог бы вам и вашей дочери.

– Это вы сейчас так говорите, – недоверчиво усмехнулась Наталья. – А так бы только посмеялись над нашей бедой, как тот красавчик над Кристинкой. Это ведь не операция на сердце или, ну не знаю, не рак какой-нибудь смертельный, это же пластика, бабский каприз! Вы, красавчики…

– Довольно! – Кирилл поднялся из-за кухонного стола, за которым сидел все это время, сходил в кабинет и вернулся с тоненькой пачкой купюр. – Вижу, у вас существует определенный пунктик по поводу, как вы говорите, красавчиков, поэтому дальнейшее ваше пребывание в моем доме не представляется возможным. Я не смогу вам больше доверять. И положительную рекомендацию дать тоже не смогу, поэтому при последующем трудоустройстве прошу на меня не ссылаться. Вот вам зарплата за три месяца, думаю, этого хватит, пока вы найдете новое место. Верните, пожалуйста, ключи и – всего доброго!

– Кирилл Константинович, я больше никогда…

– Извините, я очень спешу, – Кирилл положил деньги на стол и выжидательно замер у двери.

– Ну и черт с вами! – окрысилась женщина, схватила деньги и, метнувшись в прихожую, закопошилась в сумке.

Нашла ключи, швырнула их на пол и, злобно сверкнув глазами, выбежала из квартиры, громко шандарахнув дверью.

Вот так у Кирилла Витке появился еще один враг, сыгравший свою роль в последующих событиях. Маленькую, но судьбоносно-подлую.

Замок на входной двери Кирилл сменил лишь через неделю. Никак не мог добраться до магазина, не хватало времени. К хорошему привыкаешь быстро, в том числе и к тому, что все хозяйственные вопросы решает домработница. И теперь, уволив Наташу, господин Витке утонул в ворохе мелких проблем. Неглаженые рубашки, невероятно быстро накапливающаяся в мойке грязная посуда, холодильник, забитый полуфабрикатами и замороженными продуктами для микроволновки – где уж тут вспомнить про замок!

Нет, он, конечно же, вспоминал, причем ежедневно. Возвращаясь вечером домой и доставая ключи.

Но потом сконцентрировался, собрал волю в кулак (левый, правой рукой телефонную трубку держал), позвонил в ЖЭС и вызвал слесаря. Теперь отступать было некуда, и время на посещение строймаркета сразу нашлось.

Может, и напрасно он вообще это затеял, ничего из квартиры за прошедшую после увольнения Наташи неделю не пропало. Но ощущение чужого присутствия не исчезало до тех пор, пока в двери не засверкал новенький замок.

И сразу стало комфортнее.

Кирилл искал, конечно, новую домработницу, но дело это непростое, требует времени, а пока он постепенно учился справляться с бытом самостоятельно. Не такой уж он оказался и страшный, этот быт, только поначалу важно надувал щеки и пыжился, проверяя мужчину на прочность, а потом оказался очень даже славным парнем.

Когда от полуфабрикатов уже тошнило, Кирилл решил научиться готовить. И совершенно неожиданно обнаружил у себя кулинарный талант. Он с увлечением импровизировал, соединяя несочетаемые на первый взгляд продукты и получая на выходе изумительно вкусный шедевр.

В общем, жизнь налаживалась. Маруся Скипина исчезла с горизонта, других туч там вроде не намечалось, бизнес развивался на редкость динамично – Кирилл был почти счастлив.

Почти, потому что все чаще в душе появлялось ощущение пустоты. Возникающие изредка рядом с ним дамы затрагивали все, что угодно, но не сердце. Не было ни одной, с которой Кириллу хотелось бы просыпаться по утрам всю жизнь. А жениться по расчету, с выгодой для бизнеса, как это собирался сделать Аристарх, младший брат не хотел.

Невесту Арика Кирилл еще ни разу не видел и даже не знал ее имени. Просто брат вдруг стал уходить с работы пораньше, выходить из комнаты, когда кто-то звонил на мобильный, пару раз был замечен с роскошным букетом цветов.

И где-то через месяц Аристарх пригласил брата попариться в баньке. А это случалось только тогда, когда у брата намечались серьезные перемены в жизни. Перед принятием окончательного решения ему обязательно надо было поговорить с Кириллом. И именно в бане.