Таким образом, на Тихом океане оставалось три ударных авианосных соединения, в Атлантике их количество увеличилось до пяти, а в Средиземном море до двух.

Каждый из атомных авианосцев типа «Нимитц» имел водоизмещение от 90 000 до 106 000 тонн, 2 атомных реактора, и нес на себе авиакрыло (авиаполк в русской интерпретации), в составе которого было 90 самолетов и вертолетов. Авианосцы типа «Нимитц» были самыми большими военными кораблями в мире. Эти плавучие аэродромы имели длину в треть километра, ширину почти в 80 метров и могли передвигаться со скоростью 30 узлов.

Русские могли противопоставить этим десяти гигантам только один тяжелый авианесущий крейсер Адмирал флота Советского Союза Кузнецов, имеющий стандартное водоизмещение в 53 000 тонн и способный разместить до 50 самолетов и вертолетов.

Диспропорция казалась просто чудовищной, но это было только на первый взгляд. Русские и американцы имели принципиально разный концептуальный подход к стратегии ведения войн.

Американцы вели захватнические войны и им были нужны плавучие аэродромы, способные доставить авиацию к территории противника.

Русские вели миролюбивую политику. Они не собирались никого и ничего захватывать, никогда не имели заморских колоний, первыми не начинали войну. Всегда, на протяжении всей истории, нападали на них. На первом этапе войны русские оборонялись и только потом, переломив становой хребет агрессору, они начинали его планомерный разгром. В этом случае их уже не интересовали границы и, зачастую, капитуляция подписывалась непосредственно в логове правителей страны, имевшей глупость напасть, на обманчиво кажущегося неповоротливым, но такого страшного и необузданного в гневе русского медведя.

Русские строили аэродромы на своей территории. Авиация наземного базирования всегда имеет преимущества перед самолетами, базирующимися на плавучих аэродромах. И реализовать эти преимущества русские собирались на полную катушку.

За 20 лет угнетения криптократической властью Союз Российских Губерний практически утратил свою авиастроительную промышленность. Оказалась заброшенной и пришла в негодность большая часть аэродромов. У страны практически не осталось военной авиации, а гражданская авиация влачила настолько жалкое существование, что это даже трудно было себе представить. В небе летал авиахлам, который уже не мог летать даже теоретически. На место изношенных в конец деталей ставились те, что были изношены чуть в меньшей степени, половина систем работала через раз, но машины упрямо, раз за разом взлетали, повинуясь бесправным пилотам от которых уже почти ничего не зависело. Людей нужно было перевозить. Боинги, сменившие отечественные самолеты на некоторых маршрутах, выглядели не многим лучше. Они уже отлетали свое в Африке и были признаны негодными к дальнейшей эксплуатации, но вместо того чтобы пойти на разборку, оказались проданы в СРГ.

Возрождать все пришлось почти с нуля. Страна, освободившаяся от паразитирующего на ней антинародного, навязанного ей извне режима, расправляла крылья. Процесс шел очень тяжело. Не хватало всего: времени, оборудования, специалистов, заделов, даже квалифицированных летчиков. Организовать выпуск самолетов можно и за год. Только вот пилотов для них за год подготовить невозможно. Практически для любой нации кроме русских. Они знавали и худшие времена. За штурвалы боевых самолетов приходилось сажать курсантов. Без отрыва от обучения они начинали осваивать технику, поступающую в войска с восстановленных авиапредприятий. Желающих хватало. Катастрофически не хватало знаний, навыков, мастерства. Это все приходит только с опытом. И нарабатывается изнурительными тренировками. Ребятам приходилось очень тяжело. Но, если на кону стоит осуществление мечты, трудности не представляют серьезной проблемы. Они только укрепляют, закаляют человека.

Аэродромное строительство приняло невиданный ранее размах. Восстанавливались и модифицировались старые аэродромы. Строились новые, в том числе и очень необычные.

Под Новосибирском, с нуля, возводился новый аэродром, качественно и количественно отличающийся от всего, что было построено ранее. Две необычайно широкие пятикилометровых взлетно-посадочных полосы были построены в кратчайшие сроки, невероятные для таких циклопических сооружений. Этому способствовала неожиданно ранняя для Сибири весна, новые материалы, позволяющие многократно ускорить твердение смесей, технологии укладки самоуплотняющихся фибробетонных смесей, которые нивелировались и уплотнялись под действием силы тяжести вообще без человеческого участия, обилие мощной современной строительной техники японского и китайского производства.

Рулежные дорожки сворачивали к двум десяткам подземных ангаров. Всю территорию охватывал железобетонный забор трехметровой высоты, увенчанный колючей проволокой и густо увешанный видеокамерами. Две рулежных дорожки сворачивали к гигантским наземным ангарам, которые неискушенный зритель принял бы за производственные корпуса. В какой-то степени он оказался бы прав. Ангары предназначались не только для хранения и обслуживания самолетов и были дополнительно снабжены 120-и тонными козловыми кранами.

К аэродрому вели не только шоссе, но и железнодорожная ветка, упирающиеся в наглухо закрытые ворота. В геометрическом центре откатных ворот располагалась красная пяти-лучевая звезда, а несколько выше ее был помещен символ военно-космических войск Союза Российских Губерний.

В административных и технических зданиях, расположенных внутри ограждения еще заканчивали отделочные работы, а на аэродроме уже вовсю кипела жизнь. Первого мая, на ВПП неторопливо спланировал первый из воссозданных на Украине Ан-255 К, являющийся слега модернизированной версией легендарной Мрии (самого большого в мире транспортного самолета сверхбольшой грузоподъемности). На серебристом фюзеляже воздушного богатыря золотыми буквами горело его имя — «Микула Селянинович». Русский богатырь мог перевозить на межконтинентальные расстояния до 250 тонн различных крупногабаритных грузов, либо подниматься на 11 километров с моно грузом до 200 тонн на внешней подвеске. После того, как гигантский самолет откатили в ангар, на освободившуюся ВПП приземлился его брат-близнец — «Святогор».

Ночью к воротам аэродрома подошел военный эшелон, на платформах которого были размещены бесформенные крупногабаритные грузы, плотно укутанные брезентом. После въезда эшелона на охраняемую территорию и закрытия ворот, брезент сняли. На платформах стояли Бураны МТ — многоразовые орбитальные космические корабли, в которых от старого Бурана сохранились только знакомые обводы фюзеляжа и изменяемая конфигурация специфических крыльев. Материалы обшивки, расположение и мощность двигателей, а также вся внутренняя начинка претерпели весьма существенные принципиальные изменения. Теперь это был военный космический корабль, вооруженный автоматизированным импульсным лазером с термоядерной накачкой, имеющий многофункциональный бомболюк и компьютеризированную навигационно-прицельную систему для высокоточного стратосферного бомбометания. Экипаж космического корабля составлял 4 человека, два из которых поочередно занимались пилотированием, а двое оставшихся совмещали функции стрелков и бортинженеров. Период автономности Бурана МТ составлял до недели включительно, при этом он мог несколько раз за полет спускаться в верхние слои атмосферы и снова возвращаться на опорную космическую орбиту. В верхних, разреженных слоях атмосферы космоплан развивал скорость до 30 тысяч километров в час (25 М), а заходил на посадку, сбросив ее до 300 километров в час.