— Все поклялись больше не видеться! Значит, если Лиана пришла…

— Ей нужны были деньги, вот и все! Впрочем, она тебя и не шантажировала — это ты так решил!

— Не знаю. Не хочу больше говорить о том времени.

— Я тоже. Но ты взял билет на пароход, чтобы меня увидеть. И нашел меня. Конечно, у тебя здесь дела. Только мы могли бы увидеться и не упоминая некоторых имен…

Стив неожиданно осекся, поняв несуразность своих слов.

О чем, как не о прошлом, могли они еще говорить? О том далеком времени, которое он старался не вспоминать, но чье очарование, подобно очарованию Файи, снова на него накатило: серо-серебристый цвет Парижа, запах горячих круассанов утром в «Ритце», пассажи из Форе.

Он смотрел на море, пытаясь найти последний аргумент, который бы убедил Макса.

— С Лианой я познакомился больше десяти лет назад, в 1913 году, я хорошо это помню. У меня было время за ней понаблюдать. Я уверен, что она не могла превратиться в девицу дурного толка. Даже в самой сложной ситуации. Она уже пережила худшее — это чувствовалось еще тогда. Она не опасна.

— Ты так считаешь?

— Я в этом убеждён.

— А почему она так подчеркивает свое сходство с Файей?

— Они всегда были похожи. Но это скромная женщина.

— Правда?!

— Давай покончим с этим. После ужасов войны кто теперь будет вспоминать о подобном деле! Жив ли кто-нибудь из бывших тогда в Шармале? Едва ли я сейчас вспомню все имена! Сейчас, когда мы говорим об этом, Лиана, возможно, тоже уже умерла, кто знает…

Макс резко выпрямился:

— Во всяком случае, две недели назад она еще была жива и совсем не так скромна, как ты думаешь. О ней писали во всех газетах! Вот, посмотри!

Он опять открыл свой портфель, вынул оттуда кипу газетных вырезок и по очереди стал разворачивать.

— Посмотри хорошенько. Я их разложил в хронологическом порядке. Все началось через три недели после визита ко мне. Особенно приглядись вот к этим фотографиям.

С каждым новым листком Стив все больше бледнел.

— Ты прав, — произнес он наконец. — Это серьезнее, чем я предполагал. Надо спокойно все посмотреть. Пойдем через лужайку — так быстрее.

* * *

Стив попросил, чтобы им накрыли около бассейна — он решил приурочить его открытие к приезду Макса. Бассейн наполнили лазурной водой, в первый раз зажгли голубоватое освещение, расположенное наверху, вокруг колонн в египетском стиле. Если бы Стив чаще ходил в кино, он распознал бы в работе своего оформителя — в этих карнизах на античный манер, лотосах, позолоченных мозаиках, переливавшихся под водою, — довольно точное повторение тех декораций, которые делал в то время для Голливуда француз Ириб, давнишний приятель Пуаре. Но седьмое искусство не завораживало Стива: если не считать строительства самих кинозалов, он испытывал явное отвращение к мелодрамам, его отпугивало черно-белое изображение, та призрачность, которую оно придавало женщинам. Он не мог смотреть на их утрированную мимику, толстый слой косметики, прерывистые движения. Одним словом, он считал, что кино слишком неестественно.

Но в фотографиях Лианы он увидел, как по желанию женщины соединились выдумка и действительность: именно это взволновало его больше, чем вероятность шантажа, в который, чем больше он о нем думал, тем меньше верил. Во время обеда, глядя в воду бассейна, поблескивавшую напротив золоченой колоннады, он не осмеливался дотронуться до фотографий бывшей кокотки. Они казались ему наделенными особой силой, похожей на силу Файи, даже более порочной, наверное: империя, нет, не женщины во плоти, но существа из фотопленки и обычной бумаги.

К концу обеда, когда подали кофе, Стив наконец успокоился, и Макс продолжил свой рассказ:

— …Я не интересуюсь светскими сплетнями. Однако, когда, сидя у парикмахера, я наткнулся на эту фотографию, то решил узнать все. Я без труда восстановил историю Лианы: о ней говорили повсюду. Она и правда действовала быстро: несколько дней спустя после визита ко мне поехала в Довиль и там, — конечно, с помощью тех денег, что я ей дал, — начала играть. На следующий день все газеты пестрели репортажами о невероятных выигрышах, которых добилась в баккара красивая, очень элегантно одетая незнакомка. Она возвращалась три дня подряд и все три дня выигрывала. Ее подозревали в жульничестве. Но ошибались. Преследующим ее репортерам она отказалась назвать свое имя, и они прозвали ее Удачливой Красавицей. Наконец на четвертый день она начала проигрывать. Ничтожная сумма. Однако этого было достаточно, чтобы она скрылась — исчезла, не оставив и следа. Этот факт отметили, потому что игрокам это несвойственно, настоящим игрокам, разумеется. Но в течение трех недель о ней ничего не было слышно, и репортеры заинтересовались другими авантюристками: костариканскими танцовщицами, глотающими бриллианты, молдавскими графинями, открывшими бордели, экс-кокотками, вдруг занявшимися импортом и экспортом, — и чудачествами принцессы Сфорца. Во Франции сейчас происходит столько всего странного… И вдруг в начале августа в газетах печатают эту необычную фотографию! Да, вот эту, первую.

Он подал ее Стиву:

— …Репортеры разыскали Удачливую Красавицу в саду какого-то отеля в Каннах вместе с одним из наших самых известных кинодеятелей! Прочитай статью — она стоит фотографии!

Стив повернулся к свету и медленно разбирал слова. Это был отрывок из журнала «Мон Синэ».

«Алекс Фуйю, знаменитый и богатейший продюсер фильмов „Отсвет зеленого бриллианта“ и „Тень бессердечного человека“, пламенно влюблен в Удачливую Красавицу. Наша прекрасная незнакомка, как всегда, отказалась назвать себя. Будет ли она блистать в его фильмах? В Ницце, за кулисами студии на улице Викторин, все уже перешептываются, что своей красотой и талантом она, возможно, добилась главной женской роли в новом фильме Алекса Фуйю, который вскоре будет сниматься».

Дальше следовал длинный список продукции Фуйю: «Тайны виллы Сирсэ», «Безумие доктора Мюрнау», «Ночные птицы», «Остров тринадцатого возлюбленного» и другие, по мнению Стива, еще более смешные названия.

Он внимательно рассматривал фотографию. Под зонтом, среди пальм, довольно элегантный, но немного грузный и вульгарный мужчина далеко не первой молодости нарочито улыбался очень красивой молодой женщине, сидящей рядом. Поля ее шляпы спускались довольно низко, но можно было разглядеть, что это Лиана. Лиана, действительно повторяющая позу Файи, искусно копирующая ее взгляд исподлобья, даже ее улыбку, единственную в своем роде. Руки были в перчатках.

Стив разыграл безразличие:

— Это всего лишь фотография. Конечно, она хочет походить на Файю. Но в конечном счете больше напоминает вульгарную шебу— одну из тех девушек, которые воображают себя героинями мелодрам, где полно шейхов и принцесс из «Тысячи и одной ночи». Сладости на розовой воде. У нас, как и в Европе, люди любят это. Псевдовосточный рахат-лукум. Я от него в ужасе. Помнишь, русский балет…

— Как и ожидалось, она получила свою роль, — перебил его Макс. — И сделала себе имя! Какое имя!

Он ткнул пальцем в другую статью:

«УДАЧЛИВАЯ КРАСАВИЦА, — гласило ее название, — НАКОНЕЦ РАСКРЫВАЕТ СВОЕ ИМЯ. Актриса с Востока, бежавшая от турецких изуверств из Константинополя, — ее семья была заколота у нее на глазах, — она долго скиталась по Европе в поисках родственной души, способной понять ее боль и открыть ее талант. Сейчас в лице Алекса Фуйю она нашла такого человека. Знаменитый продюсер поручил ей главную роль в своем новом фильме „Наследница последнего раджи“ — смотрите наше приложение к тексту с восхитительным портретом будущей звезды. О ней также говорят как о предполагаемой исполнительнице главной роли в фильме „Три секрета женщины-кошки“, в которой вначале собиралась сниматься Мизидора».

Стив поинтересовался приложением: несмотря на наигранность поз, фотография вопиющим образом свидетельствовала об очевидном. Даже крупным планом сходство поражало.