— У меня достаточно громкий голос, — заявил Риальто. — Кроме того, я дружу с чагом и щедрой рукой раздаю очки.

— Ты меня убиваешь, — прорычал Ошерл.

— Так ты отказываешься отправиться в Люид-Шаг за Персиплексом?

— Это невозможно, пока город стерегут боги.

— Тогда тебе придется перенести нас ровно на сто столетий вперед, когда Люид-Шаг пробудится с наступлением золотого века. Тут-то мы и потребуем вернуть нам наше имущество.

Ошерл пустился было в рассуждения о своем кабальном контракте, но Риальто не стал его слушать.

— Всему свое время. Когда мы окажемся в Баумергарте с Персиплексом в руках, тогда и поговорим!

— Так тебе нужен Персиплекс? И только-то? — с притворным добродушием вскричал Ошерл. — Что же ты сразу не сказал? Ты готов?

— Еще как. Действуй осторожно.

Пригорок с одиноким деревом исчез. Риальто стоял на каменистой равнине, плавно понижающейся к реке, которая, неспешно петляя, текла внизу.

Судя по всему, было утро, хотя небо застилали низкие облака. Было сыро и мозгло, на востоке тучи кропили темный лес дождем. Риальто оглядел окрестности, но не обнаружил никаких следов присутствия человека: ни изгороди, ни крестьянского домика, ни дороги, ни тропки, ни стежки. Вокруг не было ни души. Куда подевался Ошерл? Риальто досадливо завертел головой, потом позвал:

— Ошерл! Покажись!

Перед ним появился сандестин все в том же облике голубокожего вефкина.

— Я тут.

Риальто обвел рукой унылый пейзаж.

— Что-то не очень это похоже на золотой век. Мы перенеслись ровно на сто столетий вперед? Где Люид-Шаг?

Ошерл махнул куда-то к северу.

— Люид-Шаг вон там, на краю леса.

Риальто вытащил плермалион, но из-за туч синее пятно было не разглядеть.

— Давай-ка подойдем поближе.

Они двинулись на север, к тому месту, где лежал священный город, но обнаружили лишь развалины.

— Вот так раз! — озадаченно протянул Риальто. — Куда подевались боги?

— Я смотаюсь в Серый Дол и наведу справки, — сказал Ошерл. — Никуда не уходи, я все разузнаю и вернусь.

— Стой! Не надо никуда мотаться! — поспешил окликнуть его Риальто. — Я просто так спросил. Сначала найди Персиплекс, а потом можешь гоняться за богами сколько душе угодно.

— Сам-то сотню столетий пробездельничал, и ничего, — пробурчал себе под нос сандестин, — а мне стоит только заикнуться о том, чтобы на секундочку отлучиться в Серый Дол, сразу начинаются попреки и угрозы. Кто в таких условиях станет проявлять инициативу?

— Довольно! — оборвал его Риальто. — Меня интересует исключительно Персиплекс.

Они приблизились к развалинам. Ветер и непогода изрядно потрудились над склонами древнего кратера, так что от них остались одни воспоминания. Храмы превратились в груды камней; о двадцати богах, изваянных из мрамора, напоминали лишь немногочисленные перевернутые обломки, а их мощь растворилась в трясине.

Риальто с Ошерлом медленно обошли вокруг древний город, время от времени пуская в ход плермалион — без особого, впрочем, успеха. На севере лес подступал почти к самой городской стене, и откуда-то веяло дымком. Оглядевшись, парочка заметила на опушке небольшую деревушку из двадцати хижин.

— Сейчас все разузнаем, — обрадовался Риальто. — Предлагаю тебе изменить облик, а не то народ переполошится.

— Тебе тоже не мешало бы кое-что подправить. Твоя шляпа, к примеру, имеет форму перевернутой супницы, к тому же она пошлого лилового цвета. Сомневаюсь, что ее нынче оценят.

— Пожалуй, в твоих словах есть зерно истины, — признал волшебник.

Приняв обличье грозных лаврентинов в блистающих латах с шипами и пиками и шлемах, увенчанных языками голубого огня, Риальто с Ошерлом приблизились к деревушке, довольно неказистой и дурно пахнущей.

Вооружившись словарятором, Риальто решил установить контакт с местными жителями.

— Эй, люди, вас удостоили посещением два лаврентинских вельможи, выходите из домов и приветствуйте их как подобает.

Из хижин один за другим, зевая и почесываясь, показались жители: приземистые и длиннорукие, с темно-коричневыми лицами и длинными прямыми волосами. Одежда их была сделана из птичьей кожи, а сами они, судя по выражению лиц, слыхом не слыхивали ни о каких достижениях цивилизации. Правда, вид у них был сытый и холеный. При виде Риальто с Ошерлом некоторые из них с радостным криком похватали сети на длинных ручках и двинулись на чужаков с явно недобрыми намерениями.

— Не приближайтесь! — крикнул Риальто. — С нами магия! Одна угрожающая ухмылка, и вы навлечете на себя заклятие чудовищной силы!

Жители не вняли предупреждению. Тогда Риальто подал сандестину условный знак. Сети сложились назад и, накрыв своих хозяев, замотали непокорных в тугие коконы. Ошерл щелчком пальцев отправил эти коконы прочь, в северное небо. Они скрылись за тучами и исчезли из виду.

Риальто обвел оставшихся взглядом и обратился к женщине с плоским лицом.

— Кто главарь этой омерзительной шайки?

— Вон там стоит Дулка, он мясник и возчик. Нам не нужны главари. Они дармоеды.

Седоусый старик с объемистым брюхом опасливо подобрался вперед.

— Нельзя ли быть чуточку поласковее? — гнусавым подобострастным голосом осведомился он. — Да, мы людоеды. Да, мы пускаем чужестранцев на корм. Но неужели это повод относиться к нам с неприязнью? Мир устроен так, как устроен, и каждый должен стремиться приносить пользу товарищам, пусть даже и в виде супа.

— Наши таланты лежат в другой области, — отрезал Риальто. — Если я увижу хотя бы еще одну сеть, ты первым отправишься в небеса.

— Теперь, когда мы осведомлены о ваших предпочтениях, можете ничего не бояться, — заверил чужеземцев Дудка. — Что вам нужно? Вы голодны?

— Нас интересует судьба Люид-Шага, в котором сейчас должен был наступить золотой век. Однако на его месте мы нашли лишь гору мусора, грязь и вашу вонючую деревушку. Что послужило причиной столь бесславного конца?

Дулка вновь обрел уверенность в себе и с самодовольным видом прищурился. Лениво, как будто в силу привычки, он принялся гнуть и переплетать пальцы; ловкость, с которой он это проделывал, показалась Риальто любопытной, даже завораживающей.

— Ореол таинственности, который окружает эти руины, скорее мнимый, нежели подлинный, — забубнил он гнусаво, ни на минуту не переставая изгибать и переплетать пальцы. — Столетия проходили одно за другим, но боги стояли неколебимо, днем и ночью. В конце концов ветер и дождь сровняли их с землей. Они обратились в прах, и от их могущества не осталось и воспоминаний.

Пальцы Дулки продолжали сплетаться и расплетаться.

— Земля оставалась безлюдной, и развалины никто не тревожил. Совершенные спали зачарованным сном в алебастровых яйцах. Юноши и девушки, лучшие из лучших, созревали на шелковых ложах в безвестности!

Пальцы Дулки образовывали странные фигуры. Риальто начала одолевать приятная истома, которую он приписал всем событиям дня.

— Дорогой мой, я вижу, вы утомлены! — воскликнул Дулка. — Позор мне!

На поляну вынесли три церемониальных кресла, сплетенных из ивняка, спинки их были выточены в виде искаженных человеческих лиц.

— Сядьте, — успокоительным голосом проговорил Дулка. — Отдохните.

Он грузно опустил свой внушительный зад на жалобно заскрипевшее плетеное сиденье. Риальто тоже уселся, чтобы дать отдых усталым членам.

— Что этот коварный старый дьявол мудрит? Почему на меня напало оцепенение? — спросил он у Ошерла на языке Двадцать первой эры.

— Ему служат четыре сандестина низшего класса, из тех, кого мы называем «бесенятами». Они нагнали на тебя ощущение усталости, ты уже начал немного косить. Дулка отдал приказ готовиться к пиру.

— Почему ты не пресек это безобразие?! — возмутился Риальто. — Где твоя преданность?

Сандестин лишь смущенно закашлялся.

— Прикажи бесенятам оттянуть Дуле нос на два фута в длину и украсить его кончик язвой. А еще пусть у него на каждой ягодице вылезет по здоровому чирью.