- Здесь место нашей смерти.

Оливия, оправившись от шока, ударила наглого призрака по руке. Точнее, собиралась ударить, но её собственная рука прошла сквозь его запястье, не почувствовав ничего, словно по воздуху ударила. Оскар тихонько засмеялся.

- Я - призрак. Всего-навсего бестелесный дух, который не чувствует боли. Меня невозможно ударить, невозможно убить. Меня можно только освободить.

- То есть?

- Помочь найти выход из этого мира в мир духов, - произнес Оскар, всё же убирая ладонь от лица девушки. - Наверняка, тебе доводилось слышать, что призраки бродят по миру до тех пор, пока у них есть незавершенная миссия. У меня такая миссия есть. Пока я не встречу Эдельвейс, уйти не получится.

- Понятно.

- Только не нужно жалости, - бросил он. - Не выношу её ни под каким соусом.

- Даже и не думала тебя жалеть, - фыркнула Оливия. - Я не из тех, кто, услышав историю вашей с Эдельвейс любви, моментально ударяется в слезы и мечтает повторить судьбу легендарных влюбленных.

- Это я уже понял, - засмеялся Оскар. - Однако... Ты сейчас так на меня смотрела... Я заметил в твоем взгляде нечто, схожее с влюбленностью. Нет? Я ошибся?

- Это твои проделки?! - вспылила Оливия.

Призрак согнулся от хохота.

- Конечно, мои. Забавное было зрелище.

- Ах ты, зараза! - вырвалось у Оливии. - Я же с самого начала подозревала, что здесь что-то не так. Ну не могла я по собственной воле таращиться на тебя с таким восторгом.

Оскар задумчиво постучал пальцем по подбородку.

- На меня - нет. На него - сколько угодно, - взгляд призрака переметнулся в сторону Оливера. - Да-да, именно на него. Ваша встреча не случайна. Рано или поздно вы всё равно должны были встретиться.

- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурилась Гэйдж.

- Ровно то, что сказал. Мое очарование - кратковременно. Нет, на самом деле, я мог бы попытаться влюбить тебя в себя. Мне для этого даже усилий прилагать не нужно. Достаточно пару минут посмотреть тебе в глаза, и ты сама побежишь за мной на край света, если я того захочу. Но это мне совсем не нужно. К тому же... Я не имею права менять то, что написано в книге жизни.

- Книга жизни? Что это за книга такая?

- Ты так многого не знаешь, - вздохнул Оскар. - Хотя, жизнь только начинается. У тебя ещё будет множество возможностей расширить кругозор. Книга жизни - судьба человека. У каждого от рождения заложены те или иные события. По мере того, как они претворяются в жизнь, пишутся страницы этой книги. У кого-то книги большие, у кого-то тонкие, всего в несколько листов. Так вот, твоя книга с самого начала имеет довольно большой объем, и пока даже половина её не заполнена. Иногда человек способен менять сюжет книги жизни, иногда она сама определяет, какие события произойдут. Твою книгу я не читал, а вот в его, - призрак снова покосился в сторону Оливера, - имел возможность заглянуть. Думаю, сама понимаешь, почему. У нас с ним одна кровь, один род... Родственники имеют доступ к книге жизни своих потомков, изменить что-то не в силах, а вот прочитать и, возможно, как-то предостеречь могут. Согласно его книге, именно здесь, в 'Роузтауне' он должен встретить свою любовь.

- Никто говорил, что его любовь - я.

- А кто? - усмехнулся Оскар.

- Стелла, - ответила Оливия.

- Стелла?

- Правнучка Бренды, - со вздохом пояснила Оливия. - Она влюблена в Оливера, насколько мне известно. Быть может, именно с ней связано дальнейшее будущее Оливера.

- О, Бренда, - произнес Оскар, мрачнея.

Он знал имя своей убийцы. Пожар в конюшне не мог возникнуть сам собой. Это Оскар понял ещё в тот момент, когда искал Эдельвейс, сражаясь с пламенем. Но огонь оказался сильнее, и в этой неравной битве одержал заслуженную победу.

Несложно догадаться, кто устроил пожар. Во время бала Бренда все время смотрела на Оскара, словно ждала, что он вот-вот откажется от своих слов. Скажет, что новость о помолвке с Эдельвейс - глупая шутка. На самом деле, он не собирается жениться на ней. Его избранница, его нареченная - Бренда Уорен.

- Оскар, - позвала Оливия. - Ты сказал, что здесь - место вашей смерти. Насколько мне известно, вы погибли в конюшне, а этот домик мало похож на конюшню. Здесь ни лошадей, ни стойл, ни сена. Вполне уютный дом...

- Не совсем так. Мы не умерли в конюшне. Умерли мы уже в госпитале. Раньше на этом месте был именно он, - пояснил Оскар. - Но под воздействием нашей с Эдельвейс фантазии, он претерпел некие изменения и приобрел такой вид. Она всегда мечтала иметь дом, расположенный в лесу, вдали от людей. Место, где она могла бы быть самой собой, не подстраиваясь под окружающих. Светский лоск, великолепные манеры, интриги, которыми развлекались окружающие, Эдельвейс не привлекали. Она хотела свободы от этих рамок, где нет никаких ограничений. И одним из символов свободы стал для нее такой дом... Мы не смогли построить его при жизни, зато придумали после смерти...

Оскар снова замолчал. Оливия тоже ничего не говорила. Вопросы казались ей лишними в данной ситуации.

- Скажи, ты любишь его?

- А? - растерявшись, спросила Оливия.

- Ты любишь его? - повторил свой вопрос Оскар, указывая на Оливера.

- Нет.

- И он тебе даже не нравится?

- Он милый, но... На самом деле, он меня взбесил в тот момент, когда я только столкнулась с ним, - усмехнулась Гэйдж. - Не знаю, что на меня нашло, но я была готова вцепиться ему в лицо только за то, что он подошел ближе, чем на метр.

- Это пережитки прошлого. Твоя реакция закономерна. Это нечто вроде отторжения ко мне, которое должна была испытывать Эдельвейс, - охотно пояснил призрак. - Принято считать, что любовь слепа. Она умеет прощать все на свете. Даже то, чего не стоило бы прощать. Вот взять, к примеру, нашу с Эдельвейс историю. Начиналась она не так уж романтично, если говорить откровенно. Я, не желая признавать свою симпатию, методично сживал девушку со свету. И кому в здравом уме придет в голову назвать это прекрасной историей любви?

- Я вообще ничего романтичного в ней не вижу, - произнесла Оливия.

- И правильно.

Оскар снова щелкнул девушку по носу. Но на сей раз его прикосновение стало ещё менее ощутимым, чем прежде. Словно дуновение ветерка, не более. Оливия обняла колени руками, покосилась подозрительно в сторону Оливера. Он, по-прежнему, пребывал в царстве Морфея, не обращая внимания на то, что происходит рядом с ним.

- Странно слышать это из твоих уст.

- Почему же?

- Наслышана о том, что при жизни у тебя был заносчивый характер и самолюбие било все мыслимые и немыслимые рекорды. По идее, ты должен сейчас спорить со мной, с пеной у рта доказывая, что я ошибаюсь, и ваша история любви достойна стоять в одном ряду с историей Ромео и Джульетты.

Оскар приложил ладонь ко рту, чтобы в очередной раз не расхохотаться. Сдержаться не получилось. До Оливии вновь долетело сдавленное хихиканье.

- Самовлюбленный, да. Но не настолько, что ставить себя в один ряд с классическим романом. Ты никогда не задумывалась о том, в чем секрет популярности данной истории любви? Люди любят проявлять сочувствие, только и всего. Большинство легенд, в которых, так или иначе, фигурирует любовь, строится на сострадании. Ах, бедные влюбленные, они погибли такими молодыми. Им жить и жить, а они... В общем-то, и мы с Эдельвейс - не исключение. Не уверен, что наша жизнь смогла бы заинтересовать окружающих, проживи мы много лет под одной крышей, воспитай детей и прочее, прочее, считавшееся в наши времена главной ценностью общества. Мы просто стали бы одной из многочисленных семей того времени. Для того чтобы прославиться, мне не пришлось воевать, как моим братьям, не пришлось достигать высот в науке или искусстве. Меня и так увековечили в истории, сложив легенду о великой любви, которая живет вечно. Иногда становится смешно от осознания того, какой ценой далась мне слава. Про куст влюбленных даже говорить не хочется... Это настолько глупо и примитивно, что я начинаю сомневаться в разуме людей.