Джейсон снова повернулся к кровати и бережно поставил поднос на колени Каролин.
— Больше ничего не нужно?
— Нет, достаточно. Я… я очень признательна…
Сомервилл пожал плечами.
— Видишь ли, в мои планы не входило морить тебя голодом. Единственная вещь, которая меня заботит, — это соблюдение приличий. Я думаю, нам не составит особого труда быть на публике обходительными друг с другом. А встречаться наедине и вовсе даже не нужно.
— Интересно, как далеко ты зайдешь, защищая свое доброе имя? — пробормотала Каролин и нахмурила брови.
— Не далее простой симуляции счастливого брака, который я так непредусмотрительно заключил.
— Что ж, одиночество на пару часов мне обеспечено, — пробурчала она себе под нос. — Похоже, лорда Браутона не слишком заботит состояние его недомогающей жены.
Каролин взбила подушки и снова легла, закинув руки за голову. Она была благодарна за представившуюся возможность побыть одной. Ей нужно время, чтобы подумать о Синтии.
Внезапно замысел, который она лелеяла, показался ей почти неосуществимым. За годы, прошедшие с той поры, как она покинула родной дом, в ее сестре могло многое перемениться: ее житейские воззрения, ее страхи и надежды, ее прическа, манера одеваться. Могли измениться голос, жесты, смех.
Семь лет, разделявшие близнецов, вдруг показались Каролин непреодолимым препятствием. Она не имела ни малейшего представления о друзьях Синтии и о том, где эти друзья жили. Возможно, сестра часто любила посещать Лондон. А возможно, как раз наоборот. Не исключено, что она любила принимать гостей в… Как же называлось это место, о котором говорил Джейсон? Браутон Холл? Нет. Браутон-Курт? Ее, Каролин, он называл леди Браутон. Это означало, что свекор умер, а муж унаследовал его титул. Но когда? И как умер старик? Оказалось, что она могла быть не осведомлена о целом миллионе подробностей, незнание любой из которых могло выдать в ней самозванку. Какие-нибудь незначительные промахи Джейсон сможет и не заметить, но то, что его супруге могли быть неведомы имена управляющего поместьем или кого-либо из домочадцев, он едва ли выпустит из виду. По крайней мере, думала Каролин, он вряд ли сумеет наказать ее за этот обман и попытается все сохранить в тайне. Уж скандала он будет избегать любой ценой!
Все утро Каролин провела в работе над голосом Синтии, призывая всю свою незаурядную память. Одним из основных различий между близнецами был их смех. Каролин обычно смеялась громко и неистово. Ей пришлось попотеть над легким и весьма музыкальным хихиканьем Синтии. Синтия разговаривала тихим и нерешительным голосом, часто с незначительным повышением.
Каролин сама не могла понять, ради чего она так старалась. Между тем дразнить дикое животное всегда довольно опасно. Она подозревала, что за всем этим внешним лоском скрывалась примитивная натура, весь гнев которой выльется на нее, если она доведет дело до этого.
— Кстати, ты мог бы претендовать на восстановление своих супружеских прав. Так поступил бы всякий супруг на твоем месте.
Довольно быстро Сомервилл справился с удивлением:
— Ты что, испытываешь мой характер, дорогая? Пора бы понять, что все уже давно осталось позади. Ты больше не увлекаешь меня, а перспектива завоевать тебя, как неприступную крепость, никогда не прельщала меня.
Каролин не осмелилась поднять на него глаза, побоявшись выдать себя. Она сознавала, что допускает ошибку, беседуя с ним на столь деликатную тему. Бедной Синтии приходилось мириться с исполнением супружеских обязанностей в то время, когда она с трудом выносила прикосновения Джейсона. Все это только потому, что, следуя воле отца, она вышла замуж за одно только имя…
— В таком случае, мужчина имеет право искать наслаждений на стороне, не так ли?
— Ну да, — после недолгой паузы проворчал Джейсон, — так же, как и женщина. Хотя я многие годы размышлял над тем, вполне ли знакомо тебе значение слова «наслаждение»? — Тут звук его голоса пронзил воздух, как удар бича:
— А ласки Денниса Бингема были для тебя достаточно нежными? Уважил ли тебя этот хлыщ? Добился ли в постели «должного уважения» к своей особе?
Каролин потупилась. Щеки ее пылали. Джейсон прямо перед ней обрушил на стол свой кулак.
— Будь ты проклята! Стоит мне подумать обо всех этих грешных, мучительных годах, проведенных с тобой, как… и в конце концов обнаруживается, что ты спал с шл… Тебе чертовски повезло, что я не выпорол тебя!
Каролин бросила на него свирепый взгляд:
— Значит, по-твоему, я еще и должна быть благодарна тебе? Мне что, следует валяться в ногах и восхвалять тебя за то, что терпеть меня не можешь, что не выпорол меня или не прибегнул к каким-нибудь другим, как всегда низким и примитивным…
Джейсон вдруг сделал резкий выпад, отшвырнув в сторону поднос, и вытащил Каролин из постели таким образом, что ее лицо оказалось на одном уровне с его собственным.
— Всякий раз, когда мне случалось произносить слово «секс», ты краснела и приходила в ужас. Ты бывала в шоке, если я выказывал желание обладать тобой, если мне хотелось полюбоваться твоей наготой! Так не дай же Бог и твоим глазам увидеть мое тело… Между тем выясняется, что все эти годы ты благополучно наставляла мне рога.
Сверкнувшие от гнева глаза Сомервилла сделались почти серебристыми. Каролин захотелось отвести взгляд, но оказалось, что она не в силах сделать это: ее словно загипнотизировали.
— Прошу тебя, — прошептала Каролин, дрожа от страха и судорожно облизывая губы, — прошу тебя, я… я…
Он отпустил ее так же грубо, как и держал.
— Будь ты проклята! У меня не было ни малейшего намерения доходить до этого. По отныне держись от меня подальше, да, только держись подальше!
Каролин задохнулась от злости — как будто это она была виновата в том, что у него скверный характер и что он ничуть не затрудняется говорить женщине всякие гадости! Однако в своем поведении она уже и без того сильно отклонилась от роли Синтии. Посему она снова опустила голову, и рассыпавшиеся волосы скрыли ее лицо. Джейсон, с перекошенным гримасою самого лютого отвращения лицом, выбежал, как ураган, вон из каюты. Каролин осталась неподвижно лежать, все еще дрожа от пережитой сцены. Она подивилась тому, как сестра умудрялась терпеть подобное на протяжении почти семи лет. Даже беря в расчет то обстоятельство, что Синтия, а не она была истинной виновницей его ярости, Каролин представляла сейчас собой клубок трепещущих нервов.
В течение последующих трех дней ей удавалось избегать встреч с Джейсоном. Памятуя о первом ленче, тот позаботился о ее питании, и теперь еду исправно приносил стюард. И все-таки Каролин очень скоро почувствовала, что если еще хоть на минуту останется одна, то просто свихнется. Ей совершенно нечем было занять себя. Не было книг, ни машинописных листков с какой-нибудь новой ролью в какой-нибудь новой пьесе. Никто не навещал ее, наконец. Не долго думая, Каролин одела одно из своих старых поношенных платьев и по узким ступенькам взобралась на палубу. Щурясь от солнца, вбирала она в себя бесконечный простор водной сини и бриллиантовой лазури, мгновенно обступившей се отовсюду. Легкий ветерок колыхал юбки и небрежно поигрывал волосами. Чтобы удержать юбку на месте, ей пришлось прижать к кринолину руку. Оглядевшись, она вдруг заметила Джейсона.
Тот стоял, небрежно прислонившись к перилам, и смотрел на нее. Угадать выражение его лица ей не удалось, поскольку Сомервилл находился довольно далеко. Каролин снова перевела взгляд на море. Наверняка он стоял там, где стоит, когда ветер подхватил се юбки. На днях Джейсон уже обвинял ее в попытке соблазнить его, а теперь, конечно же, решит, что дивные ножки обнажились перед ним не без грязного умысла.
В течение долгого времени оба не шевелились. Наконец Джейсон выпрямился и с подчеркнуто непринужденным видом направился к супруге.
— Добрый день, — сказал он, останавливаясь в нескольких футах от своей благоверной.
— Здравствуй, — ответила Каролин и сразу почувствовала себя неловко. Ей показалось неестественным обращаться к нему запросто, по имени. Но с другой стороны, жене называть мужа после семи лет совместной жизни «лорд Браутон» или «милорд» было бы несколько абсурдно.
