— Что не принято?

— Верни меня на место. Если некому тебе это было объяснять, то мы тебе объясним.

Одрик разжал пальцы и выпустил Хозяина на голову Хозяйки.

— Дорогой!

— Дорогая!

— Дорогой, я так за тебя испугалась!

— Дорогая, со мной все в порядке. А вот за нашего юношу приходится серьезно опасаться.

— Ты прав, дорогой, как всегда прав.

— Мальчику нужно учиться, многому учиться. Сколько неприятностей может быть от элементарного незнания.

— Так давай, мы ему это объясним.

— Как скажешь, дорогая.

Паучок перестал копошиться в шести паучихи, уселся между ее глаз и многозначительно сложил лапки.

— Итак, молодой человек, я надеюсь, могу говорить с тобой как со взрослым.

— Я давным–давно совершеннолетний.

— Замечательно! Осталось еще стать совершеннозимним — и порядок. Может, ты присядешь? Разговор будет долгим.

— Нет, я постою.

— Как хочешь….

— Ты у нас юноша, надеюсь, образованный, читать–писать умеешь. Из школьного курса Лариведения тебе должно быть известно, что Превеликие боги населили Лари разными существами. Но пять видов существ они почему–то любили больше остальных, наделив их разумом, в том числе и вас — людей. Они даже многих из вас наделили магией, но это далеко не полный перечень подарков. Они дали вам способность любить. Любить разумом, чувствами и телом. Другие почему–то этого лишены, их неумолимо гонит инстинкт продолжения рода и ничего более. Вы же получаете удовольствие для разума, счастье для чувств и блаженство для тела. Меня все время интересовало, за какие такие заслуги? Ну да ладно, боги у нас наверху, им видней.

Но одним этим различия не ограничиваются. Тебе наверняка известны некоторые анатомические расхождения между мужчиной и женщиной.

— Ему известно? Ему ВСЁ известно?

— Дорогая, ты в нем сомневаешься? Не все, но, безусловно, многое.

— Продолжаем разговор…. В младенчестве эти расхождения минимальны, а с возрастом увеличиваются. И наступает день, когда девочка узнает, что она выросла. Ей это сообщает Марис, как у вас это принято называть. Боги заботятся о девочках, мальчикам о том, что они выросли надо догадываться самим. Почему? Ты никогда не думал? И каждый цикл равный полной смене фаз Мариса женщина носит в себе рану. Этим она платит своей кровью за великое право дать жизнь. И заметь, радости любви даны вам в равной мере, а расплачивается только женщина. Почему? В женщинах много странностей, их часто очень трудно понять.

Тут мне рассказали о книге одного мудреца…. Ты не удивляйся, я сам не читаю, но у меня много знакомых читателей. Мудрец написал:

" Все в женщине — загадка, и все в женщине имеет одну разгадку: она называется беременностью. Мужчина для женщины лишь средство; целью бывает всегда ребенок.»

Думаешь, твоя мать любила твоего отца? Да, конечно, она любила, но она любила ЕГО в надежде на ТЕБЯ. И здесь нечему удивляться, не нужно здесь искать никакого подвоха, никакого женского заговора, этот глубинный смысл заложен Вселенной.

Истечения крови в дни Мариса, являются следствием не состоявшейся беременности. Все в её теле настраивается на зачатие, а оно не происходит. С кровью происходит очищение от омертвевшей ткани, не могущей жить без плода, очищение для нового витка ожидания, надежды на новую жизнь, на зачатие. Женщина несет ответственность за ребенка перед Вселенной, мужчина, видимо, должен нести ответственность за женщину.

Но чтобы произвести на свет новую жизнь, женщина сама должна быть полна жизни, она должна быть здорова. А Торкана была отравлена, яд мог бы передастся ребенку. Ее все это время не посещал Марис. Ты не можешь представить, как это тяжело для женщины. А сейчас Торкана освободилась от яда, и эта кровь как раз заявляет о ее выздоровлении. О том, что к ней возвращается способность выполнить главное предназначение женщины. Кровь, что ты увидел, не признак смерти, это возможность новой жизни. Ты зря испугался.

Одрик уже давно сидел на траве, опустив голову. Давно он не чувствовал себя таким болваном, просто пень пнем. Он сидел и молчал, отвечать было совершенно нечего.

— И мы не могли и не должны были оставлять ее в таком виде. Снять одежду у нас не было возможности, и мы ее распороли. Ей сейчас удобно, ты не переживай.

— Да, ей хорошо, — смог выдавить из себя Одрик. — Я…это… ничего у вас не повредил?

— Вроде нет. А что?

— Ну…. Я ведь действительно испугался, я думал, что…. В общем, извиняюсь.

— Дорогая, посмотри какой страстный юноша.

— Да, дорогой, очень страстный.

— Это он так переживал за девушку.

— Готов за нее даже драться!

— Дорогой, а ты готов за меня драться?

— Дорогая, я тебя умоляю! Зачем махать конечностями, когда можно пораскинуть мозгами?

— Конечно, дорогой, но ведь как романтично.

— Дорогая, тебе так нравится этот мальчик?

— Да, дорогой, он просто загляденье.

— Загляденье…. — розовый мудрец Топей потер лапками намятые бока, — «Еще чуть–чуть и размазал бы кишки по всей поляне. А ведь разумной расой называются.»

Одрик стоял у гамака и рассматривал Торкану. Ее плечики так и оставались тощенькими, под тонкой кожей просвечивались синеватые венки. Но от девушки исходило тепло, ее согревал внутренний огонь. Исчезла синюшность и сухость кожи, волосы из жраво–рыжего перешли в густо–рубиновый цвет, губы стали влажными и заалели…. Лучи Андао, пробившиеся сквозь листву, ласкали ее, она едва заметно улыбалась мягкими теплыми губами…. Одрик наклонился и еле удержался, чтобы не коснуться их, он не мог при зрителях, пусть даже паукообразных. Но он почувствовал ее дыхание и дрожание ее ресниц на своей щеке….. Это было тяжело, но он заставил себя выпрямиться.

— Взгляни, дорогая, он стесняется.

— Да, дорогой, наш мальчик еще не разучился стесняться.

— Слушайте, — забеспокоился Одрик, — вот она проснется. И как она пойдет в поселок? Она же леди, она не может позволить себе разгуливать в простыне.

— Мы не подумали.

— Мы об этом забыли.

— Мы больше ни о чем не забыли?

— Больше ни о чем.

— Дорогой, что же нам делать?

— Да ни чего делать не надо, я схожу в наш дом и там найду какие–нибудь ее вещи.

— Какой заботливый юноша. — Женский голос.

— Заботливый, но успеет ли он до темноты? — Мужской голос.

— Я не боюсь темноты, — оскорбился Одрик.

— Нет, ночью сюда нельзя. — Мужской голос.

— Нельзя, совсем нельзя. — Женский голос.

— А разве уже так поздно?

— Да уж, наше загляденье, ваш обед давно прошел, ты и ужин рискуешь пропустишь. А ты все здесь стоишь, оторваться от нее не можешь. — Мужской голос.

— Как романтично, — Женский голос.

— Очень романтично, — Мужской голос.

— Тогда нужно бежать.

— Нет бежать никуда не нужно, — Мужской голос.

— А если она проснется ночью?

— Она проснется завтра. — Мужской голос.

— Это будет завтра, дорогой?

— Да, дорогая, завтра.

— Он ведь придет завтра, дорогой?

— А куда денется? Прибежит.

— Прибежит?

— Да, дорогая, прибежит, как миленький.

Одрик, наконец, смог отойти от гамака Торканы, распрощался с Хозяевами и быстрым шагом пошел в поселок. Он по обыкновению шел быстро, часть пути даже пробежал, хотя он и не боялся темноты, но блуждать в сумерках не хотелось. Да и пропущенный обед подгонял.

Гостеприимные оборотни не обманули его ожиданий, обилие ужина с лихвой компенсировало пропущенный обед. Но на ночь нажираться вредно! Да и в одиночку скучно, но никого из оддньюкаров пригласить не удается…. А! ну конечно, Одрик всегда знал самую компанейскую часть любого народа или расы — подростки. Правда местные подростки не меньше его габаритами, а то и больше, да ничего, разберемся.

Облюбовав плетеную корзинку, Одрик набил ее всякими всячинами и пошел разыскивать компанию, не страдающую отсутствием аппетита. Одрик с товарищами в славное время отрочества проводили летние вечера где–нибудь на лесном берегу, при свете костра, и сейчас он отправился к заводи.