— Что ты узнал, Сет? — Вопрос был задан спокойно, без признаков нетерпения.

Не осмеливаясь поднять голову от страха встретить враждебность, скрытую за ее спокойным тоном, он выдавил из себя:

— Я узнал, что мое рождение явилось результатом преступного насилия. Мой отец был маньяком, который в приступе безумия изнасиловал свою собственную сестру.

— Не может быть! Ты уверен? Может, в агентстве ошиблись?

— Ошибки нет. Есть неопровержимые доказательства. — Он затаил дыхание и заставил себя взглянуть ей в лицо. Оно было бледным, с исказившимися от ужаса чертами. Глядя в ее округлившиеся глаза, он тихо добавил: — Теперь ты понимаешь, я не мог жениться ни на тебе, ни на ком другом, зная о своем рождении. В результате такого позорного кровосмешения и безумия моего отца я скорее всего тоже стану сумасшедшим.

— Бедняжка! — воскликнула Пенелопа, положив руки на его сжатые кулаки. — Ты, должно быть, чувствовал себя так, словно мир рухнул!

Его пальцы медленно разжались.

— Да, он рухнул в тот момент, когда я потерял тебя.

— Как бы я хотела, чтобы ты пришел с этим ко мне! Может, мне удалось бы облегчить твою боль.

— Больше всего на свете мне хотелось оказаться в твоих объятиях и все рассказать тебе, — сказал он. Их пальцы переплелись, и он крепко стиснул ее руки. — Но я не мог. Я… я боялся.

— Боялся? Но чего? — спросила она, обескураженная его словами. — Неужели ты мог подумать, что я оттолкну тебя и прогоню прочь за то, в чем совсем нет твоей вины?

— Сначала я так и подумал, — со стыдом признался Сет. — Но когда я вспомнил, какая ты сильная, упрямая и преданная, то меня охватило беспокойство, что ты будешь настаивать на свадьбе, несмотря на неблагоприятные перспективы относительно нашего будущего.

— Ты был прав. Я все равно захотела бы выйти за тебя замуж. Я бы умоляла тебя отвести меня к алтарю, где дала бы клятву любить тебя, заботиться и оберегать от безумия.

Сет нежно улыбнулся и поцеловал ее левую руку.

— И я бы не нашел сил сказать «нет». Я никогда ни в чем не мог отказать тебе, вот почему и не посмел рассказать тебе правду.

— Но что ужасного, если бы мы поженились? Ведь есть шанс, что ты не станешь сумасшедшим.

— Но еще больший, что я им стану.

Она покачала головой.

— Пусть так. Но у нас с тобой могло бы быть несколько лет счастья. Для меня этого было бы вполне достаточно. Больше всего на свете я хотела любить тебя.

— И я тоже. Но я не в силах был вынести мысли, что ты станешь свидетелем моего погружения в безумие, ведь в припадке болезни я мог как-то причинить тебе боль. Я просто ненавидел саму мысль, что ты на всю жизнь будешь связана с безумцем. Ты так прекрасна, ты заслуживаешь мужа, у которого впереди есть будущее, того, кто мог бы дать тебе дом и детей, таких же замечательных, как ты.

— Но мы могли иметь все это, — заявила она, и в ее глазах вспыхнули искорки. — Дом, детей.

Сет, побледнев, уставился на нее.

— Ты понимаешь, что говоришь? — рассердился он. — Подумай, какие дети могут родиться от меня. Одному Богу известно, как моя дурная кровь может пометить их.

Лицо Пенелопы побледнело так, словно от него отхлынула вся кровь.

— Пометить? Господи, — прошептала она.

— Да, пометить, — повторил он, почувствовав облегчение, когда она начала понимать «всю опасность его проклятия. — Сразу после разговора с агентом я встречался с врачом, который специализируется на умственных расстройствах. Хотя он не смог предложить мне никакой помощи, он предупредил об угрозе для моих будущих детей.

Пенелопа открыла было рот, желая что-то сказать, но промолчала. Потом она облизала губы и тихо спросила:

— А что бы ты сделал, если бы я забеременела? Ведь мы были вместе.

Сет резко выдохнул и ответил:

— Мы должны быть благодарны, что этого не случилось.

— Ну а все-таки? — настаивала она.

— Тогда бы я женился на тебе, несмотря на все опасности, и молился бы, чтобы наш ребенок избежал проклятия моей дурной крови.

Ее нежные пальцы сжали его руку с такой силой, что он удивился.

— А если бы ребенок родился помеченным, как предсказывал доктор, ты любил бы его?

Сет взглянул на серьезное лицо Пенелопы, пораженный этим вопросом.

— Конечно. Я бы обожал нашего ребенка, и это все не имело бы значения.

Она улыбнулась. Но эта улыбка вселила в него беспокойство, от которого у него по спине пробежал холодок. Странно, но она выглядела удовлетворенной, словно получила благоприятный ответ на крайне важный для себя вопрос. Единственно возможное предположение потрясло его до глубины души.

Бросив на нее испытующий взгляд, он поинтересовался:

— А почему ты спросила об этом?

Она пожала плечами.

— Просто любопытство. Как ты уже успел заметить, я стала очень любопытной в последнее время.

Беспечность ее успокоила Сета. С улыбкой, которая очаровала его и рассеяла оставшиеся подозрения, она кивнула на часы:

— Уже двадцать минут десятого, твои пять минут истекли.

Сет взглянул на часы.

— Если я не ошибаюсь, то мое время кончилось три минуты назад. — Он нежно пожал ее руки. — Спасибо, что ты выслушала меня.

— Я сама рада этому. — Она поднялась, туже затягивая пояс на халате. — Хотя я все еще считаю, что ты вел себя как идиот в Нью-Йорке, теперь я понимаю: ты думал, что делаешь это ради моего блага. Я не могу ненавидеть тебя за то, что ты пытался оградить меня.

— Это значит, что мы все еще друзья?

Не отрывая взгляда от пояса, она отозвалась:

— Конечно. И если ты все еще хочешь побороться за мою шляпку на скачках, то я с удовольствием пойду с тобой на танцы сегодня вечером.

— Как можно не пойти на танцы с самой чистой девушкой в городе? — поддразнил он, получив огромное облегчение от ее ответа.

Она вся вспыхнула от добродушного намека на ее тайное купание в ванне.

— Прости. Надеюсь, ты не сердишься на меня. Мне приходится самой таскать воду и греть, чтобы принять ванну в пансионе. Это так тяжело, что я не могла устоять и купалась в твоей уже готовой ванне.

— Я только сержусь, почему ты не сказала мне, чтобы я распорядился приготовить ведро горячей воды для тебя. — Поднявшись, он добавил: — Обещай мне, если тебе что-то понадобится, сразу об этом сказать. Друзья всегда заботятся друг о друге, ты же знаешь.

Она беспокойно теребила конец пояса.

— Сейчас… мне кое-что нужно.

— Проси, — сказал он. Когда Пенелопа заколебалась, он напомнил: — Я обещал сделать все, что ты захочешь, если ты выслушаешь меня пять минут. Ты выполнила свою часть сделки, и я готов выполнить свою.

— Я попрошу, если ты пообещаешь ни о чем не расспрашивать меня.

Заинтригованный, Сет согласился:

— Хорошо. Никаких вопросов.

Заплетая пояс в толстую косичку, она тихо произнесла:

— Мне нужно взаймы триста восемьдесят пять долларов. Это в долг. Я верну сразу же, как только мы приедем в Сан-Франциско.

Сет никак не ожидал, что она попросит денег. Удивленный такой просьбой, он уже собрался было спросить, зачем они ей понадобились, но, к счастью, вовремя остановился. Приободряюще похлопав ее по плечу, он ответил:

— Они твои. Приходи ко мне в офис завтра после репетиции.

— Спасибо, Сет. — Распустив переплетенные концы пояса, Пенелопа поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.

Сдержав сильное желание крепко обнять ее и ответить настоящим поцелуем, Сет отступил назад, едва не споткнувшись об оттоманку. Смутившись как от поцелуя Пенелопы, так и от своей неловкости, он пробормотал:

— Сейчас, если позволишь, мне нужно до скачек успеть уладить кое-какие дела.

Когда он направился к столу, чтобы взять свои книги, его остановил тихий голос Пенелопы:

— Сет?

Он быстро оглянулся. Она все еще стояла возле кресла и улыбалась, на ее щеках играли восхитительные ямочки.

— Я скрещу пальцы, чтобы ты выиграл мою шляпку сегодня.

Сет медленно окинул взглядом всю ее фигуру — от босых ног до порозовевшего хорошенького личика, словно стараясь запомнить.