За годы своей практики я заметил интересную вещь. Холостые и одинокие практически не приходят лечиться. Они себе пьют и пьют, пока кеды в угол не поставят. Лечатся семейные любители выпить. Их приводят жены и тещи, реже матери. Мужики кочевряжатся, пытаются уйти из-под коряги, но их железной рукой тянут к трезвости. Но стоит им бросить пить, как происходит удивительная метаморфоза. Некоторые жены и матери делают все, чтобы их ненаглядный снова запил. Причем, попробуй таким женщинам про это скажи. Глаза выцарапают, обвинят в клевете. Да мы, да для него, а он… Но все не так просто. У каждого из них своя роль, сложившаяся годами, и менять что-либо сложно. Трезвый дядька уже не нуждается в заботе, его не надо уже ни от чего спасать. Мало того, когда он трезвыми глазами глядит на жену, то невольно думает: «Что эта корова здесь делает?» И тогда подсознательно, повторяю, подсознательно она сделает все, чтобы он ушел в запой. А уж там по накатанной – спасаем человека от водки, спасаем горячо и самоотверженно. По статистике у холостых ремиссии качественнее, продолжительнее, зато женатые лечатся чаще. Да и начальники любят злоупотребляющих подчиненных. Запил, скотина, – отработай. Премия? Какая премия? Отпуск летом? Зимой пойдешь. Сверхурочные оплатить? Смолы горячей. А бросил работник пить, он сразу хозяина за горло: мне мое отдай. Я работал? Работал. А ты, змей, мне премию зажал? А ну, гони деньги. И ведь не денешься никуда, отдашь как миленький.

Самые интересные пациенты – фээсбешники. Их сразу видно: только у них взгляд в течение минуты может из тяжелого превращаться в открытый. У других так не получается. Или у человека открытый взгляд, или буравящий. Так вот, люди из спецслужб довольно часто злоупотребляют спиртным: работа тяжелая, нервная. А как стресс снимать? Ясное дело, водкой. Но в России существуют две ловушки:

1. А что это ты не пьешь? Стукачок, наверное, или не уважаешь? Пей со всеми, гад, не сквози.

2. А что это ты с похмелья на работу вышел? Ты что, вчера пил?

– Да вы же сами меня вчера заставляли выпить, чтобы как все. А теперь претензии, что я с похмелья?

– А ты так должен пить, чтобы с утра как огурчик, да чтобы все помнить, о чем говорили, да чтобы лишнего не брякнуть.

К сожалению, не у всех это получается. И те, кто идет сдаваться, – это сошедшие с круга. Их терзают противоречивые чувства: и пить нельзя, и не пить нельзя. Если не пьешь – ты предатель, себе на уме, и карьера твоя не задается, потому что никто не хочет иметь с тобой дела. Все кругом пьют, празднуют, а ты как бирюк сидишь дома, чтобы не омрачать своей постной трезвой физиономией праздник души и тела. И никто тебя не приглашает, да и ты никого особо не хочешь видеть. Если пьешь – можешь уйти в штопор, прогулять работу, сначала начальству в жилетку поплакаться, потом высморкаться, в общем, начудить: какая уж тут карьера? И запомнился Николаич, человечек в очень больших чинах. В своих кругах он известен как сугубый трезвенник, всегда за рулем, всегда свеж, бодр и подтянут. И так продолжается до середины июня. Тогда Николаич уходит в отпуск, едет на «заимку» в Тверскую губернию. Это маленький домик в лесу. И там вместе с лесником они неделю квасят вглухую. По словам Николаича, «три литра водки в день уходят в легкую». Не до охоты, не до рыбалки, ясное дело, не доходит. Через неделю наркологи грузят бесчувственного Николаича в машину и прокапывают. Затем торжественно смотрится 25-й кадр. И Николаич ровно год до середины июня в завязке. И так год за годом – семнадцать лет. Я много раз предлагал ему завязать на два или три года. Николаич с негодованием отвергал такую возможность. Он считал, что год – самое оно. А два года – это чересчур. И объяснял просто: год я не пью. Здоровье коплю. Я про себя знаю: капля спиртного попала – караул. Буду пить неделю. Есть глупые люди, которые раз за разом наступают на одни и те же грабли. Не пьют, не пьют, а потом как сорвутся. Не понимают, недотепы, что алкоголизм тем и отличается от бытового пьянства, что человек не может затормозить. Неделю вынь да положь. А за эту неделю приходит счет: на работе прогулы, жене в ухо съездил, машину разгрохал, все документы и ключи потерял, у самого бланш под глазом. И давай, старайся, замаливай грехи. С женой мирись, перед начальником на коленях ползай, машину новую покупай, документы восстанавливай, ключи меняй, короче, собирай шишки. Только помирился, отползал, отработал, отмолил, восстановил, поменял, только зажил спокойно – друзья тут как тут: «Да ладно, от рюмочки ничего не будет. Сейчас пол-литру разболтаем и бросим». Разболтали – и в штопор на неделю. И по новой – разбил, прогулял, потерял, подрался. Нет, ветераны разведки на это не пойдут. Я знаю, что пить не умею, поэтому, пока трезвый, продумываю все наперед. Да я к этому недельному запою как к отпуску весь год готовлюсь. Покупаю хорошую, дорогую, отборную водку. На работе беру отпуск. Жене говорю, что еду на рыбалку. Ну, попьем мы с лесником неделю. Водка хорошая, жена не видит, на работе не знают. Вы наготове. Через неделю приняли, прокапали. Ты мне кадр показал, и все под контролем. А за эту неделю я стресс снял и опять готов к труду и обороне.

Но самое прикольное: у меня один раз лечилась парочка бывших разведчиков ГРУ. Муж и жена. Они работали в одной из скандинавских стран. Охраняли, так сказать, внешние рубежи. Работа напоминала танец на канате, и в пятьдесят лет их отправили на пенсию. Дали однокомнатную квартиру в Медведково и мизерную пенсию. Дело происходило в начале девяностых. Сейчас, может быть, к разведчикам и лучше относятся, а тогда все было тускло. И парочка запила. Причем конкретно. До белых горячек и психиатрических отделений. Пришли ко мне. Это надо было видеть. Они ловили скрытый 25-й кадр. Первый и последний раз в моей практике. Они читали откеиный (скрытый) кадр. Я был в восторге, ставил им разные программы и видеоряды. Они называли фразы. Сразу, без заминки. Потом объяснили: их готовили профессионалы. На большом экране движутся машины, если номер автомобиля повторяется, значит, слежка. Нужно нажать на кнопку и назвать номер машины. Если не назвал, удар током. Движение на экране ускоряется, током бьют все сильнее. На мое заявление, что это невозможно, так быстро считывать скрытые кадры, они ответили: три месяца надо бить током, и ничего невозможного нет.

А это вообще случай для докторской диссертации. Один брат привел второго на лечение от алкоголизма. Он с порога заявил, что его брата, видимо, сглазили: «Как так, у мамы день рождения, все посидели, выпили, повеселились. На следующий день все пошли на работу, а это чудо ушло в штопор на месяц». Выяснилось, что они братья-близнецы. Родились с разницей в несколько минут, ходили в одни ясли, один детский сад, учились в одном классе и сидели за одной партой. Потом служили вместе в армии, ходили в одну группу в институте и распределились на один завод, где горбатились инженерами. Все у них всегда было совершенно одинаково, даже женились на близняшках, и вдруг такое разительное различие. Я ухватился за подобный случай, как кот за клубок шерсти, и стал распутывать его, задавая наводящие вопросы. Скоро стало понятно, откуда печень растет. Оказывается, брат № 1 полгода назад сломал ногу и временно оказался нетрудоспособен, а брата № 2 заслали в командировку в Надым всего-то на шесть недель. Что делать в Надыме после работы молодому, здоровому инженеру? Ясное дело, разминаться дармовым спиртом и ждать возвращения домой. И за полтора месяца брат два пересел на дешевую энергию. С этой поры, стоило капле спиртного попасть ему на язык, и он тут же уходил в месячный запой. Брат номер один стал хихикать и с издевкой поинтересовался:

– И вы хотите сказать, что такая же ерунда будет у меня? Если в течение полутора месяцев я буду выпивать по бутылке пива, то у меня начнутся месячные запои?