Литмир - Электронная Библиотека

Бармен перестал наливать наполненный до половины кувшин и бегло взглянул на нее. «Нацистский подонок», — подумала она, встретившись с ним глазами, но вслух просто сказала:

— Положите это куда-нибудь. — Она передала ему свой жакет и сумочку. — С чего начинать?

Когда пришло время закрывать бар на ночь, Вероника была совершенно измочалена. Она устало стянула фартук, швырнула его под прилавок в корзину и забрала свои вещи. У нее не было сил даже бросить пасмурный взгляд на Купа. Если бы кто-то спросил ее мнение об этом человеке, она сказала бы, что ему только не хватает, чтобы его называли офицером СС. Не говоря ни слова, Вероника повернулась и поплелась к двери.

— Спокойной ночи, Принцесса, — сказал Куп ей вслед.

В ответ она коротко кивнула ему через плечо. Его низкий смех сопровождал ее до самого выхода.

Дом, где она выросла, находился прямо напротив. Обстоятельство, так оплакиваемое ею в детстве, сейчас было воспринято с благодарностью. Выудив из сумочки ключ, Вероника вошла в прихожую и едва не споткнулась о чемоданы. Она свалила их возле двери несколькими часами раньше. Она приехала в город уже под вечер, так что забирать Лиззи было слишком поздно. Поэтому она бросила свой багаж и направилась через улицу в бар с мыслью отделаться коротким формальным визитом, чтобы больше не мучиться этим вопросом. Потом она собиралась вернуться обратно, распаковаться и упасть в постель, чтобы утром, отдохнувшей, поехать за Лиззи.

Слишком много благих намерений.

Вероника, спотыкаясь, прошла в комнату и включила свет. Она удивленно заморгала, думая, что ее обманывает зрение. Все вокруг выглядело медно-красным. Так и должно быть, подумала она. Несомненно, после темного коридора ее ослепил слишком яркий свет. Она прищурила глаза, чтобы лучше присмотреться, но блеск ничуть не потускнел.

О Боже! Стены были оклеены золотистыми шелковыми обоями с аляповатым красным узором. И вся комната напичкана блестящими побрякушками. Казалось, что позолота не просто покрывает их, но въелась в глубину не меньше чем на дюйм. Вероника еще не видела такого скопления низкопробных украшений в одном помещении.

— Черт побери, Кристл, — прошептала она, — почему бы тебе сразу не отдать Лиззи на воспитание в бордель? Там и то, наверное, было бы скромнее.

Вероника изумленно разглядывала настольную лампу с росписью в виде роз, обрамленных золотыми листьями. Прозрачные хрусталики в форме капающих слезинок выбили звонкую мелодию, когда касание руки привело их в движение. На бархатной подушке золотой металлической нитью было вышито: «Рено, самый большой маленький город в мире». Щупая пальцем толстые кисточки, Вероника пыталась отыскать хоть что-то, на чем не было золота, бахромы или вензелей. Каждый новый предмет, на который падал взгляд, казался ей еще более безвкусным, нежели предыдущий. Как профессиональный реставратор, имеющий дело с произведениями искусства, она была в ужасе от увиденного. Черт возьми, когда Кристл успела так захламить дом? Во время своего последнего визита Вероника не заметила, чтобы здесь было столько барахла.

Неожиданно для себя она пришла в совершенно неконтролируемую ярость.

— Как это похоже на тебя, Кристл! У тебя никогда не было даже чуточки вкуса. И вообще ты напрочь лишена всякого здравого смысла. Ты просто идешь проторенным путем сообразно своим дурацким представлениям, не так ли? Даже не верится, что ты такой ребенок! — В запале Вероника не заметила, что говорит о сестре в настоящем времени. Она сердито тряхнула головой и поправилась: — Была, я имею в виду. Я не могу представить, что ты б-была такая тупая, неуемная и…

Но скорбь утраты переломила раздражение. Прижимая к животу подушку, Вероника повалилась на тахту, стоящую под огромным бархатным ковром с изображением тореадора. Согнувшись на пышной парче, она рыдала себе в колени. Слезы лились непрекращающимся потоком, оставляя мокрые круги на ее брюках цвета хаки.

«О Боже, Боже», — повторяла она, все еще не веря, что ее сестры больше нет. И она не просто мертва, с чем вообще человеку довольно трудно смириться, а жестоко убита. Подобное обычно происходит на экране или на страницах книг, но не в жизни, с родными тебе людьми.

Конечно, Кристл была далеко не ангел. Они чаще ссорились, точно пара котов, нежели жили в мире. Но Кристл была ее старшей сестрой, всегда ее защищавшей, и эти дорогие сердцу воспоминания прочно въелись в память с раннего детства. И потом, она всегда была такая простодушная и забавная, что у Вероники подчас штаны становились мокрыми от смеха. Но смерть от рук взбешенного мужчины вышибла ее сестру из жизни. Нет, Кристл не заслуживала такого конца.

Какой-то шум у заднего крыльца заставил Веронику поднять голову. Шмыгая носом, она вытерла ладонями слезы со щек и кончиками указательных пальцев смахнула влагу из-под глаз. Она устремила взгляд через арку кухни на дверь, но там ничего не было видно. Вероника пожала плечами. Вероятно, это одна из кошек миссис Мартелуччи, решила она.

Но в это время через матовое дверное стекло проглянул мужской силуэт. Ее сердце, тяжело стукнувшись о стенку груди, неистово заколотилось. Ручка двери повернулась, и Вероника вскочила с дивана. Подушка скатилась с ее колен и упала на пол. Поискав поблизости какой-нибудь предмет, который можно было бы использовать как оружие, Вероника остановила взгляд на бездарной копии Эрте[2]. Затем схватила золоченого идола, обхватив его пальцами за основание. Страх так прочно засел в горле, что почти не давал ей дышать. Она заняла боевую позицию, выученную еще со времен игры в мяч на пустыре позади «Фуража и семян» Мерфи.

Дверь со скрипом отворилась, и в кухню просунулись колючие светлые волосы. В лучах света, падавшего с крыльца, были хорошо видны мускулистые плечи. Не прошло и миллисекунды, и, прежде чем в перегруженном мозгу Вероники сложился целостный образ, грудной голос иронично произнес нараспев:

— Бросаетесь ценными вещами, Принцесса?

Она чуть было не запустила в него статуэткой. Тогда его шрамы на голове рубцевались бы не один год.

Вероника попыталась вернуть свое галопирующее сердце к нормальному ритму и осторожно повернулась на бок. Однако не позволила себе расслабиться полностью.

— Что вы хотите, Блэксток? И почему вы курсируете здесь, в доме Кристл, как в своем собственном?

— В каком-то смысле это и есть мой дом, — сказал он насмешливо. — По крайней мере та его часть, куда я иду. Я живу наверху.

Шокированная Вероника со всхлипом втянула воздух.

— Извините, не поняла.

Мужчина закрыл дверь и прошел через кухню, задержавшись в арке. Сунув руки в карманы джинсов и упершись плечом в косяк двери, он с кривой усмешкой посмотрел на Веронику. И эта легкая полуулыбка каким-то необъяснимым образом заронила искру в ее сознание. Вероника почувствовала, как дрожь пробежала вдоль позвоночника.

— Я сказал, что живу здесь. Когда миссис Травитс наняла меня управлять баром, она сдала мне внаем мансарду.

Марисса? Неужели она это сделала? «О Боже, Map, о чем ты думала?»

Но Вероника тут же устыдилась своих мыслей. Она была в долгу перед Мариссой. Их связывала давняя дружба. Марисса была такая внимательная и заботливая, всегда готовая прийти на помощь без лишних просьб. Марисса разыскала ее во время ее командировки в Шотландию, чтобы сообщить о Кристл.

Но сдать помещение этому громиле? В доме, где им с Лиззи предстоит жить? Вероятно, это было не самое умное решение с ее стороны, и Вероника не собиралась мириться с этим. Она шагнула навстречу Купу и, откинув голову назад, встретила его взгляд.

— Надеюсь, этой ночью у вас будет хороший сон, — сказала она твердо, — так как завтра утром вам предстоит подыскивать себе еще какое-то место для жилья.

Он еще имел наглость засмеяться!

— Забудьте об этом, моя сладкая. У меня подписан договор аренды. Если у вас какие-то проблемы с жильем, вы и переезжайте.

вернуться

2

Дизайнер, иллюстратор и декоратор русского происхождения (1892—1990). Известен своими работами в парижском мюзик-холле и на Бродвее.

3
{"b":"1636","o":1}