Не будь она ценной клиенткой, которую не стоит обижать чересчур прямыми высказываниями, он, наверное, давно бы уже далеко послал ее вместе с ее деньгами, подумал Доусон, с любопытством наблюдая за выражением его лица, но Макс ответил вежливо и терпеливо:

— Это вопрос не денег, а этики. Может возникнуть экстремальная ситуация, в которой смогу помочь только я, а спасти жизнь животного гораздо более важно, чем катиться за тридевять земель только для того, чтобы составить никому не нужную бумажку.

— Но у тебя же есть два ассистента, у тебя бывают выходные, наконец. Почему бы тебе не отвезти меня туда в выходной? Нашел же ты время для Эммы сегодня, — сказала Мэриан, и в голосе ее снова появилось раздражение.

В этот момент вошла Эмма, которая для восстановления душевного равновесия перемыла посуду. Подумаешь, поцелуй, что такого, она же не собиралась терять голову, говорила она себе. Но последняя реплика Мэриан заставила ее подумать, что говорили о ней, а хитрое выражение лица Доусона никоим образом не способствовало тому, чтобы она смогла получить ответ на терзавший ее вопрос.

— Спасибо, что помыли посуду, Эмма. Хотите выпить? — спросил Макс, но в его голосе не было ни капли тепла, и, когда Эмма отказалась, он не стал настаивать, а лишь снова наполнил свой и Мэриан бокалы. Ясный намек на то, что он хотел бы остаться с ней наедине, подумала Эмма.

— Ну, спасибо и до свидания. Дайте мне знать о своем решении, Мэриан, и, если вы сумеете убедить мистера Грейнджера, я устрою встречу, — сказал Доусон, направляясь к двери.

— Думаю, я смогу убедить Макса, если мне удастся выклянчить у него один из его драгоценных выходных, — сказала Мэриан, уютно устраиваясь в кресле с видом желанной гостьи, ожидающей, когда все остальные наконец уйдут.

— Эмма, если ты хочешь вернуться домой, не стоит ждать, когда Макс соберется отвезти меня. Тебя подбросит Фрэнк, не правда ли?

У Эммы не было особого желания оказаться в одной машине с Фрэнком Доусоном, но в то же время она была рада возможности покинуть дом, прежде чем ей ясно дадут понять, что она здесь только помеха. Она довольно чопорно поблагодарила Макса за гостеприимство и заметила, как нахмурилась Мэриан при упоминании о ленче. Он вышел проводить их, в последнюю минуту набросив ей на плечи плащ.

— Вы промокнете, пока дойдете до калитки. Я заберу его, когда заеду в следующий раз. — По лицу его скользнула легкая загадочная улыбка, когда он посторонился, чтобы дать ей пройти.

— Спасибо, — вежливо ответила она, спросив себя, где они могут встретиться в следующий раз.

— Она тебе наставит палок в колеса, Простушка Пенни, — вдруг тихо сказал Доусон.

— Не понимаю, о чем вы, — пробормотала она, отодвигаясь от него подальше и радуясь тому, что до Эрмина-Корт недалеко.

— Так уж и не понимаешь? Было совершенно ясно, что мы явились в начале любовной интерлюдии, и Мэриан это не понравилось.

— Даже если бы вы были правы, насколько мне известно, у Мэриан на него нет никаких прав.

— Может, и так, но у нее натура хищницы. Она всегда хочет заполучить то, что может достаться кому-то другому.

— Как вам не стыдно! А что, если вы строите свои умозаключения на совершенно ложной основе?

— Неужели? Притворяться за последние два года ты так и не научилась. Насколько я могу судить, сегодня ты была более расположена получить авансы, чем раньше; хотя, возможно, теперь у тебя больше опыта.

— Это просто маленькая подленькая месть с вашей стороны.

— Да, ну и что? Можешь назвать меня хамом, и закончим на этом.

— Вы себя правильно оценили, — ответила Эмма, удивляясь тому, что у нее происходящее вызывает скорее любопытство, чем обиду, а он в ответ рассмеялся.

— Да, но в наилучшем смысле этого слова. Ты не утратила способности освежать пресыщенный вкус, рад это констатировать, моя прелесть. Жаль, что ты не была постарше, когда работала у меня.

Да, подумала Эмма, теперь она лучше справилась бы с подобной ситуацией, наверное, у нее действительно появился определенный опыт, хотя вовсе и не того рода, на который намекал Доусон. Теперь она не испытывала ни смущения, ни даже неприязни к нему.

— Тебе, возможно, не помешает дружеское предупреждение, — продолжал он, сворачивая к воротам Эрмина-Корт. — У тебя здесь непыльная работа. Мне бы не хотелось, чтобы тебя вышвырнули отсюда.

— Почему это меня должны вышвырнуть, мистер Доусон? — довольно холодно спросила она. — Моя частная жизнь — мое личное дело и не имеет никакого отношения к моей работе.

— Конечно, но если по роду занятий приходится встречаться с кем-то, кто может оказаться небезразличным, то есть опасность зайти чересчур далеко, а если ты перейдешь границу дозволенного, дорогая моя Простушка Пенни, то вылетишь, могу поспорить.

— Если вы по-прежнему намекаете на мистера Грейнджера, то позвольте вам заметить, что вы пытаетесь сделать слишком большого слона из очень маленькой мухи, — сказала она, очень довольная формулировкой, но он лишь улыбнулся и плавно затормозил у крыльца.

— Я не единственный, кого интересуют слоны такого рода, — сказал он. — Наша избалованная мисс Миллз ничего не будет иметь против того, чтобы ты оказалась неудачливой соперницей с разбитым сердцем, но если она заметит какой-нибудь намек на взаимность, то возжаждет твоей крови, вне зависимости от того, насколько ей действительно это нужно.

— У вас что-то с Мэриан? — спросила она.

— У меня всегда что-то с кем-то, как тебе должно быть известно, моя красавица, но в данный момент речь идет всего лишь о солидных комиссионных в том дельце, которое я собираюсь провернуть с твоей хозяйкой. А теперь беги в дом, Простушка Пенни, а то промокнешь.

Он открыл ей дверцу машины, она поспешно поблагодарила его и, попрощавшись, вошла в дом, не дожидаясь, пока он уедет.

Мистер Миллз уже поужинал и, очевидно, закрылся у себя в кабинете, и Эмма, радуясь тому, что осталась одна, прошлась по воскресным запасам салатов и холодных мясных блюд, оставленных в буфете в столовой, наполнила тарелку и унесла ее к себе наверх.

Она сидела на кровати, жевала без особого аппетита и думала о Максе, о том, как он проводит уик-энды один, в обществе своего пса, и ей стало грустно; потом она вспомнила, как блеснули его глаза, когда она выразила сожаление по поводу его неудачного романа, и поняла, что ее сочувствие было напрасным. Ему не нужны были прелести семейной жизни, он — одинокий волк, которому нравится единственная выбранная им тропа и которому не нужно никого и ничего — ни цветов, ни общества. Эта мысль ее почему-то тоже опечалила.

Перед тем как заснуть, она вдруг заплакала, а потом вспомнила въедливое замечание мисс Холлис в тот вечер, когда она вернулась после своего первого визита в Эрмина-Корт, такая дерзкая и свободная от каких бы то ни было привязанностей. «Ты бы не была такой самодовольной и снисходительной, если бы тебе угрожала опасность, что твоего кавалера может увести девушка красивее тебя», — сказала Холли, а Эмма только засмеялась — она не знала тогда, что такое ревность.

Ну и что из того, думала она, яростно взбивая подушку, что? Ее сердце отдано Флайту и всем его предшественникам, которые, каждый в свою очередь, доводили ее до слез, и если будут иметь какое-либо продолжение несколько случайных встреч и одна сцена нежности, то пора бы ей вспомнить о своем положении и о том, что многие считают, будто с такими девушками, как она, не стоит долго церемониться…

Дождь зарядил на несколько дней, и Эмму, как и Мэриан, угнетала такая погода. Работа в питомнике казалась ей бесконечной вереницей однообразных дел: они меняли подстилки, стараясь уберечь от сырости щенков, и старательно вытирали мокрую шерсть собак после унылых тренировок под дождем.

Поначалу, когда она только приехала в Эрмина-Корт, Эмма любила дождливые дни, они с Мэриан вместе изучали клубные списки собак, прослеживая родословные и намечая планы возможных вязок, но вскоре Эмма поняла, что, хотя Мэриан и накупила книг по собаководству, интересы ее поверхностны и ей очень скоро все надоело.