— Ты хочешь сказать, что она собирается за него замуж?

— Не удивлюсь, если это произойдет. Идея о собачьем «доме отдыха», как я понимаю, будет развиваться, если юристы дадут «добро». Неплохая идея — стать не только деловыми партнерами, не так ли? Мне представляется, что капризная мисс Миллз, при всех своих привычках расточать благосклонность и взамен пополнять коллекцию скальпов, строго говоря, молодая дама с высокими моральными устоями.

— Да, мне кажется, так оно и есть. Макс, я не умею играть в игры Мэриан. Я никогда никого раньше не любила, я не могу притворяться…

Он посмотрел на Эмму, но не увидел ее лица, прижатого к его плечу и прикрытого прядью волос, и обнял ее еще крепче.

— Кто заставляет тебя притворяться, глупенькая моя любовь? — мягко сказал он. — Мое сердце покорила именно твоя правдивость и нежная простота… Никогда не притворяйся, когда ты со мной, Эмма… можешь забыть о своих колючках и заносчивости… они уже сослужили свою службу…

— Да, они сослужили свою службу, — эхом откликнулась она со вздохом удовлетворения и подставила ему губы.

Когда гораздо позднее вернулись к более прозаичным вопросам, она с легким беспокойством сказала:

— Надеюсь, ты не очень много заплатил за Флайта. Для меня он, конечно, сокровище, но вряд ли теперь дорого стоит.

— Он стоит ровно столько, сколько я за него заплатил. Он был моей козырной картой.

— Твоей козырной картой?

— Ну, мне же надо было чем-то тебя подкупить. Собака, этот дом… все то, что ты уже успела полюбить… Я без колебаний использовал бы их, если бы ты имела что-нибудь против меня.

— Дорогой мой Макс… разве ты не знаешь, что я никогда ничего не имела против тебя? Я давно включила тебя в число тех недосягаемых идолов, которым отдано мое сердце, — нежно сказала она, а потом соскользнула с его колен и подошла к открытому окну посмотреть на сад, залитый вечерним солнцем, стараясь восстановить в памяти настроение, охватившее ее тогда, когда она, незваная, в первый раз явилась в этот дом… в дом, который много лет назад был ее домом и войти в который ей предлагали снова… «Я влюбилась в ваш дом», — сказала она тогда, прощаясь, а он ответил, что она, похоже, очень легко влюбляется… Может быть, тогда она влюбилась не в дом, а в него?

Он тоже встал и подошел к ней, с деликатностью, которой она раньше в нем не замечала, признавая, что ей на какое-то время необходимо погрузиться в себя, а потом осторожно повернул ее к себе, взял одной рукой за подбородок и долго всматривался в ее лицо. Он понял, что она думает о чем-то, чего он не знает, и требовательно посмотрел на нее.

— Что такое? — чуть резко спросил он. — Снова запираешься от меня?

Она протянула руки и разгладила набежавшие было в уголках рта напряженные морщинки. Она вдруг обнаружила, что и у него, так же как у нее, бывают моменты болезненной нерешительности, и это показалось ей ответом на все сомнения и вопросы.

— Я никогда не запираюсь от тебя, дорогой мой, — с нежностью сказала она. — Всегда было наоборот, только теперь, мне кажется, я смогу понять… Ты так и будешь меня осаживать, когда мы поженимся?

— Скорее всего, если ты меня до этого доведешь. Кстати, мне с вами еще предстоит посчитаться, юная дама, — сказал он, а она улыбнулась, зная, что ему становилось легче, когда он мог моментально спрятаться под той маской, которую давно выбрал для себя, когда разговаривал с ней. Должно пройти время, со вновь обретенной мудростью подумала Эмма, чтобы он смог постоянно быть самим собой, не прячась за эту искусственную броню.

— Интересно, зачем Доусону понадобилось вмешиваться? — с деланным безразличием спросила она, но он лишь понимающе улыбнулся и сказал:

— Не знаешь? Он сказал мне потом, что обязан тебе тем, что изменился к лучшему. Мне кажется, он по-своему попытался нейтрализовать причиненное зло. Он просил передать тебе… что ты поймешь.

— О! — Она тихо вздохнула. — Я очень многое неправильно поняла, да?

— Ну, в большинстве случаев тебя нельзя за это винить, мне кажется, но… — в его голосе зазвучали бескомпромиссные нотки, таким тоном он обычно говорил о профессиональных вещах, — если ты снова начнешь задирать нос передо мной или отвешивать мне оплеухи из-за недостатка самоконтроля, я тебя так проучу, что век будешь помнить, так что я вас предупредил, мисс Эмма Пенелопа Клей.

— Да, мистер Грейнджер, — ответила она с притворным смирением, — постараюсь полностью соответствовать вашим требованиям, но, боюсь, вы не учли один факт, и он будет не в вашу пользу, если я все-таки оступлюсь.

— И какой же?

— Вы не сможете меня уволить!

КОНЕЦ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.