Джоанна вошла в вестибюль и, имея пять минут в запасе, решила освежить макияж. Туалетная комната, куда она вошла, казалась вырубленной из единого куска розового мрамора. Оставив свои свертки на попечение служительницы, Джоанна подошла к огромному зеркалу в золоченой раме и посмотрела на свое отражение.

Гюстав, кажется, этого не замечал, но она выглядела не лучшим образом. Она похудела, и только благодаря искусному макияжу ей удавалось скрывать ввалившиеся щеки и печальный взгляд.

«Так больше не может продолжаться, — озабоченно подумала она. — Мне нужно принимать снотворное».

— Я вижу, ты начала курить, — заметил Гюстав, когда они закончили пить чай.

— Ты же не возражаешь, правда? — осторожно спросила Джоанна, вставляя сигарету в короткий янтарный мундштук.

— Я не одобряю эту привычку у женщин, — откровенно признался он, — но по крайней мере, ты не относишься к этим… — И он изобразил женщину в клубах дыма, у которой сигарета зажата в уголке губ. — Поверь мне, такие манеры встречаются довольно часто… даже здесь. Посмотри хоть вон на тот столик. — Он указал на двух элегантно одетых женщин среднего возраста за ближайшим столиком; одна из них курила именно так, как он изобразил.

— Скажи мне, cherie, когда тебя потянуло к сигаретам? — спросил он.

Джоанна вздрогнула.

— Я не могу сказать, когда меня потянуло, — как можно беспечнее ответила она. — Просто многие сейчас курят… и я нахожу, что это хорошо снимает напряжение.

— Понятно! — Он внимательно посмотрел на нее, но не стал продолжать.

Только когда они уже собирались уходить, и Джоанна стала надевать перчатки, Гюстав вдруг резко произнес:

— Ну, хватит уверток. Мы оба знаем, что дела обстоят неважно… и оба знаем причину. Пора все обсудить.

— Причину? — озадаченно спросила Джоанна.

В глазах Гюстава мелькнула ироническая усмешка.

— Невозможно так исхудать без всякой причины, — сдержанно сказал он. — Нет, не пытайся уверять меня, что ты жизнерадостна и полна энергии. Позволь мне откровенно сказать тебе, ma petite, что ты не только выглядишь, как сова — такие круги под глазами сейчас не в Моде, — но ты и петь начинаешь, как сова.

Джоанна вздохнула. Ей следовало знать, что Гюстав обязательно это заметит.

— Мне очень жаль, — устало начала она. — Наверное, я немного переутомилась. Мне лучше…

Гюстав остановил ее.

— Я уже определил симптомы, поставил диагноз… и у меня, кажется, есть лекарство, — заявил он. — Сразу после выступления ты пойдешь в свой номер. Я уверен, тебя ждет грандиозный успех. А за успех должна быть награда. Твоей наградой, ma chere Janine, будет чудесный ужин, море хорошего шампанского… и сердечная встреча с твоим дорогим де Мансаром!

Джоанна даже испугалась.

— С Ивом! — воскликнула она. — О Гюстав, что ты задумал?

Но Гюстав был слишком захвачен собственными планами, чтобы заметить ее испуг.

— Как только ты уехала из Парижа, — объяснил он, — я подвергся осаде! — настоящей осаде — со стороны этого очень настойчивого молодого человека. Узнав, что ты не в Бретани, он потребовал, чтобы я дал ему твой адрес. Когда я отказался, он очень рассердился, даже стал угрожать мне. Однако, помня, что вы расстались в ссоре и что ты не стремилась к примирению, я оставался тверд. Но вот я приехал в Лондон — и вижу, что ситуация изменилась. Жанин бледна и беспокойна. Она весь день занята делами, но плохо спит по ночам. Она курит. Она нервничает. Она явно несчастна. И я понял, что не только мсье де Мансар жаждет примирения.

— Но, Гюстав…

— Поэтому я все устроил, — продолжал он, игнорируя ее слова. — Когда женщина поет для любимого мужчины, она не может не быть восхитительной, — с довольным видом закончил он.

Чувствуя, что ей не хватает воздуха, Джоанна поставила локти на стол и закрыла лицо руками.

Гюстав, кажется, решил, что ее переполняют радостные чувства. Он похлопал ее по плечу и сказал:

— Не плачь, ma mie. Ты уже достаточно пролила слез. Теперь пришло время счастливого конца.

Она подняла голову.

— Я не плачу, Гюстав. Я просто… совершенно растеряна.

Она была готова сказать ему, что он совершил ужасную ошибку, но решив, что этим она не поможет ни Иву, ни себе, промолчала.

Гюстава беспокоил лишь ее успех. Он много делает — и уже сделал, — чтобы обеспечить его. Когда он узнает, что она любит вовсе не Ива, он сообразит, что она встретила кого-то в Англии. Если она скажет ему правду, даже не называя имени Чарльза, он, чего доброго, бросится в Мерефилд и начнет там все выяснять.

Единственный выход — изобразить полный восторг от его плана и приободриться.

— Пойдем, я отвезу тебя в отель, чтобы ты могла отдохнуть, — оживленно сказал Гюстав. — И помечтать о нежной встрече, которая ждет тебя в конце недели, — добавил он, улыбаясь.

За час до выступления Джоанна сидела в своем номере, ощущая странное спокойствие. Гюстав только что вышел от нее, дав ей последнее напутствие. И хотя она не была уверена, что ей удалось убедительно изобразить восторженное ожидание встречи с Ивом, ее агент остался доволен своей идеей.

«Ив, наверное, уже приехал в Лондон», — подумала она. Когда она выйдет на сцену, они с Гюставом будут сидеть за одним столиком. О боже! Что случится с Ивом, когда она скажет, что произошла ошибка, и она не изменила своего решения? Вероятно, это страх встречи с ним вытеснил обычное волнение перед премьерой.

Наконец Джоанна приняла ванну и начала накладывать грим. Платье для выступления, которое заказал для нее Гюстав, уже висело в шкафу. Оно было сшито из лимонно-желтого кружева, расшитого мелкими золотыми и хрустальными бусинками и жемчугом. Плотно облегая ее фигуру от груди до колен, оно заканчивалось пышной оборкой, переходящей в шлейф. К платью она должна была надеть длинные белые перчатки и золотые туфельки на высоких каблуках. Волосы — их она уложила сама — были подняты вверх и заколоты крошечными жемчужными бабочками.

Прошло полчаса. Джоанна добавила последний штрих к своему гриму, и тут кто-то постучал в дверь.

Она накинула кимоно поверх полупрозрачного нижнего белья.

— Кто там? — крикнула она, не подходя к двери.

Ответа не последовало, но через несколько секунд дверь осторожно приоткрылась.

— Привет. Можно к тебе? — робко спросила Кэти.

— Кэти, дорогая! Как ты здесь оказалась? — Не дожидаясь ответа, Джоанна обняла девушку. Потом, отступив на шаг, сказала: — Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь. Какой приятный сюрприз!

— Меня к тебе не пускали, — призналась Кэти, бросив опасливый взгляд на дверь. — Они сказали, что ты не можешь никого принять. Но я подумала, ты не будешь против, если я приду. Поэтому я пробралась потихоньку. Слушай, с этим гримом ты выглядишь совсем по-другому.

— Я очень рада, что ты пробралась ко мне. Видишь, я уже начинаю немного нервничать, — сказала Джоанна, состроив забавную гримасу. — Разве ты не хочешь посмотреть мое выступление? Я сейчас все устрою. — И она потянулась к телефону.

— Не надо, все уже устроено, — сообщила ей Кэти. — Мы не надеялись, что нам удастся заказать столик, но друг Морин — он тоже журналист — похлопотал и провел нас сюда.

Сердце Джоанны бешено забилось.

— Нас? — переспросила она. — Кто пришел с тобой? Нил?

— Нет, Нил остался дома. Он уже собрался переехать в Лондон, как вдруг весь покрылся сыпью. — Кэти засмеялась. — Представляешь, он заболел корью. — Потом она нахмурилась. — Я надеюсь, ты болела корью, Джоанна. Я в детстве переболела, но могу оказаться переносчиком.

— Не знаю, кажется, болела. — Джоанне было все равно. Ей не терпелось услышать, кто же приехал с Кэти.

Но девушка увлеченно стала рассматривать комнату.

— Здорово! Шикарное место… и золотой телефон! — в восторге воскликнула она. Потом взглянув на часы, добавила: — Ой, мне пора. Я сказала, что пошла в туалет, но уже прошла целая вечность. Удачи тебе, Джоанна! Я уверена, все будет прекрасно.