— Как это?

— Обыкновенно. Ну, играла в доктора с каким-нибудь мальчиком? Или маленькой девочкой? А как насчет негритеночка? Я думала, что все девочки с Юга балуются с маленькими негритятами.

Я лишь покачала головой. Я была готова умереть от смущения.

— И на вечеринках никогда не тискалась с мальчиком?

Я опять покачала головой.

— А какой-нибудь мальчик трогал тебя за сиси?

— Нет, — с трудом прошептала я.

— О Боже, ты — сама невинность, малышка Марлена.

— А ты? То есть а ты… Ты баловалась когда-нибудь с мальчиком?

— Да нет, пожалуй. Один или два раза. Я же тебе говорила, я не знакома с нормальными мальчиками. Или мужчинами. Иногда мы, девчонки, устраиваем «вечеринки в пижамах» и тогда немного балуемся — так, просто попробовать. А ты когда-нибудь баловалась с девочкой, просто чтобы попробовать?

— Нет…

— О Боже, ну ты же мастурбировала, разве нет?

— Нет…

— О Господи! И никогда не терлась о подушку?

— Нет.

— Я тебе не верю! И я еще слышала, что девчонки на Юге делают это себе бутылкой коки!

— Что делают? — спросила я, хотя уже догадалась, о чем говорит Сара.

— Запихивают ее себе в дырку и двигают туда-сюда, как это делают мальчишки.

— Кошмар какой-то. Сара, я так устала. Ужасно хочу спать, — сказала я.

— И не подумай мне тут спать, Марлена Уильямс. Всю свою жизнь я мечтала о сестре, чтобы было с кем поговорить по ночам, а тут в самую первую ночь, когда здесь моя кузина, ты собираешься спать, вместо того чтобы поболтать со мной. Ты просто боишься, что я начну с тобой баловаться, чтобы ты поняла, что это такое.

— Ничего я не боюсь, — сказала я, хотя я действительно побаивалась.

— Вот и хорошо. Я притворюсь, что я мальчик. — Ну не надо, Сара! Я ужасно устала.

— Да не будь ты такой дурочкой! Ты же должна когда-нибудь попробовать. Откуда же тебе будет все известно, если ты не попробуешь? Ты просто лежи, а я притворюсь мальчиком…

Она навалилась на меня и попыталась раздвинуть мне губы своим тонким твердым языком, но я изо всех сил сжала губы.

— Марлена, ты мне не подыгрываешь. Мальчишки всегда пытаются запихнуть тебе язык в рот, когда целуются. Ты что, не знаешь? — захихикала Сара. — А теперь открой рот, и я тебе покажу, что они делают.

Я вздохнула и слегка раскрыла рот, а Сара просунула туда язык и стала водить его кругами. От нее пахло мятой.

— Потом они всегда стараются потрогать грудь. Всегда. А ты должна сопротивляться, даже если тебе и нравится. Но они это делают не раньше третьего свидания. До этого ты в полной безопасности. Они делают вот так, — сказала она, поглаживая мою грудь. Мне было страшно неловко и хотелось плакать.

— Они всегда стараются, чтобы у тебя напряглись соски. Ты знаешь, что соски дают эротическую реакцию?

— Ну не надо, Сара, — протестовала я.

— Ты хоть что-то чувствуешь? — спрашивала Сара, потирая мой правый сосок ладошкой. Мне очень хотелось сказать «нет», но я чувствовала, как сосок напрягается под ее рукой, и еще я ощутила какое-то непонятное чувство там, внизу.

Затем Сара отняла свою руку, взглянула на мою грудь и завизжала от восторга:

— У твоего соска эрекция!

Мне было ужасно стыдно за свой бедный сосок.

— Когда это происходит, — с довольным видом произнесла Сара, — то мальчик обычно берет его в рот — вот так — и посасывает! — она показала, как это делается, и когда я застонала от смущения и неловкости, Сара, по всей вероятности, решила, что я выражаю этим свое удовольствие, потому что она села и захлопала в ладоши. — Я так и знала, что тебе это понравится. Теперь ты знаешь, что значит баловаться. Конечно, это только первая стадия. Это еще не всерьез. Всерьез — это когда вон там, внизу… ну, ты знаешь… но сегодня мы этим заниматься не будем.

Слава Богу, подумала я с облегчением и повернулась на бок, в надежде на то, что Сара тоже собирается спать.

— Конечно, если там не трогать, то нельзя получить оргазм.

— Ну да, конечно, — пробормотала я.

— Но ты и сама себе можешь это сделать.

— А ты делала? — не могла удержаться я.

— Мастурбировала? Конечно. Иногда мне по ночам бывает так одиноко. Мне кажется, все как-нибудь да мастурбируют, только не признаются в этом. Они просто лгут, когда говорят, что не делают этого.

— Ложь — это еще не самый большой грех, — сказала я.

— И мастурбирование тоже. И мне совсем не стыдно это делать.

— Ну и правильно, — сказала я, не желая, чтобы Сара чувствовала себя в чем-то виноватой. Она была так добра ко мне. Я опять почувствовала, как у меня слипаются глаза.

— Мы будем самыми близкими подругами, правда, Марлена? Ты ведь рада, что приехала сюда, на Север, и что мы будем вместе учиться?

— Да… — сонным голосом ответила я.

— Вот и хорошо, — довольно сказала Сара. — Спокойной ночи, кузина Марлена.

— Спокойной ночи, кузина Сара.

— Я так много слышала о «Мейси». Может быть, пойдем в «Мейси»? — спросила я у Сары.

— Не говори чепухи, лапочка. В «Мейси» ходят только мелкие служащие, секретарши и туристы.

Я хотела возразить, что я и есть туристка. Мне также хотелось посмотреть Статую Свободы, забраться на верхушку «Эмпайр стейт билдинг», посмотреть выступление Роккеттс в мюзик-холле и послушать духовой оркестр в «Парамаунте». Но Сара все это отмела напрочь.

— Это все можно сделать после, где-нибудь через год мы можем пойти и посмотреть Роккетсов или даже покататься на коньках в Рокфеллеровском центре, если уж тебе так этого хочется, но сейчас у нас и так масса дел, — заявила Сара. — Надо подобрать школьную форму, а затем пройтись по всем магазинам Пятой авеню и Пятьдесят седьмой улицы.

Но для примерки серой юбки в складку из шерстяной фланели и соответствующего блейзера, что и составляло форму школы Чэлмер, было уже слишком поздно, сказала женщина в «Прейзи» Саре, инстинктивно чувствуя, кто из нас главный.

— Все ученицы подобрали себе форму еще в июне. А те, кто не успел, сделали это в середине августа. О чем вы думали, ведь учебный год начинается уже на следующей неделе, — упрекнула она нас.

Сара не стала утруждать себя объяснениями, что она ждала приезда двоюродной сестры. Она лишь закатила глаза, рассмешив меня этим.

— Решайте сами, что делать, — сказала она женщине, — и пришлите на дом не позже понедельника.

Женщина тяжело вздохнула:

— Хорошо, мисс. Но мы сможем подготовить лишь по одному комплекту формы для каждой из вас. Остальное нам придется отослать прямо в школу.

Мне показалось, что блейзер с юбкой смотрятся очень элегантно и изысканно, но Сара недовольно сказала:

— Эта форма не такая красивая, как у нас в «Три». Там блейзеры были темно-синего цвета, а юбки плиссированные. Не такие скучные и тусклые, как эти. Но что мы можем сделать? По крайней мере, можно надеть белую блузку или темно-синий свитер. А после занятий и по воскресеньям мы вообще можем носить, что хотим. И уж конечно, на вечера и танцы, если это только можно так назвать, мы будем надевать платья. Заранее уверена, что вечера там будут ужасные. Но все равно мы купим себе нарядные платья.

Проходя по «Бергдорфу» и «Бонвиту» я с замиранием сердца следила, как Сара делает экстравагантные покупки, одну за другой, ничуть не задумываясь. Сначала я протестовала, когда она покупала что-то для меня, — мы с мамой уже накупили множество вещей, которые могут мне понадобиться, да и папа дал мне денег, чтобы я могла купить себе что хочу. Но когда я увидела, сколько стоит белая блузка в «Бергдорфе», я сдалась и перестала сопротивляться.

В половине пятого мы были в «Саксе», и Сара заставила меня примерить черное платье для коктейлей с глубоким вырезом и сужающуюся книзу юбку до колен. «Потрясно», — сказала Сара. На ней самой было черное платье из тафты с большим вырезом каре и бантом сзади. Сначала я решила, что мы просто так примеряем платья, однако Сара дала понять, что это не просто игра, когда заявила продавщице, что мы наденем эти платья сразу же. У той был весьма удивленный вид, однако она оформила покупку, отрезала ярлыки, и мы вышли из магазина в новых черных платьях.