Потом мы, как это принято во Вьетнаме, когда девушки пьют за здоровье гостей, сидящих, за соседними столиками, и мы поднимаем, и небольшими глотками пьем за здоровье гостей. Каждый раз, когда я это делаю, то вижу, с каким напряжением и вожделением смотрят на мою, слегка прикрытую и почти обнаженную грудь все окружающие мужчины. От этого еще сильнее кружится голова и подхватывает дыхание. Вскоре уже начинается просто посиделки и все разговаривают разом и громко. Я уже несколько раз все хочу перехватить взгляд Зоряны, но ее отвлекают все время мужчины за ее столиком. И я вижу, как она весело смеется от шуток французика. Я вижу, что она уже обвыклась и понимаю, что я сумею переговорить с ней уже не скоро. Ее внимание, явно привлечено к этому французику.

Потом Артур просит гостей принять от него сюрприз. Гости сразу же замолкают, и я вижу, как из-за двери выходят несколько маленьких девочек, каждую из которых, за руку, ведут по одной из вьетнамских девушек. Звучит восточная музыка. Малышки разодеты по-восточному, в прозрачные шаровары и безрукавные накидки, а на головках у них по сверкающей диадеме и это очень умиляет. А они все идут, молча, и сосредоточено смотрят, только себе под ноги. Малышек ровно столько, сколько мужчин за столами. Их подводят к столикам, и они тут же присаживаются по-турецки, рядом  с каждым из мужчин, гостей. С моими соседями по столу присаживаются две очаровательные малышки. Они так сосредоточены, что мне кажется, что они вот-вот заплачут. Шейх, что за нашим столом приподнимает личико малышки за подбородок и с улыбкой рассматривает. А она глазок своих, не приподнимая, терпеливо сносит все эти рассматривания. А потом,  по команде Артура эти малышки берут в руки бокалы каждого из мужчин и под возгласы восхищения и удивления  подносят их ко рту этих гостей. И Артур всех мужчин приглашает выпить из их рук за их и свое здоровье. Все выпивают, а затем аплодируют деткам, которые тут же вскакивают и начинают довольно красиво танцевать какой-то восточный танец перед нашими столами. Потом все хлопают и малышек уводят из комнаты. Перед этим все гости достают их бумажников деньги и передают их девочкам. Я вижу, как мой шейх достал и предал своей девочке довольно крупную сумму. Артур благодарит всех гостей за щедрость и тут же добавляет, что эти деньги пойдут этим девочкам на воспитание и учебу. Все радостно и возбужденно хлопают.

Но мне не нравится то, как мой шейх делает это. У него на губах застывает какая-то похотливая улыбка. А впрочем, может это мне только так кажется? Наконец-то  обращаюсь к Зоряне и прошу ее выйти в дамскую комнату. Она выходит, и пока она делает свои дела, я  ее спрашиваю, о том, как она еще долго будет сидеть со своим французиком и с ними в компании. Я напоминаю ей, что нам пора прощаться. Нам еще надо выспаться, так как завтра с утра нам уезжать, а в обед начнутся приготовления к рейсам.

Как только мы выходим, то сразу же сталкиваемся с Артуром. Оказывается, он нас искал. Я повторяю ему тоже, что говорила Зоряне. Ему искренне жаль расставаться, но он соглашается с моими доводами и говорит, что нас подвезет его гость, тот самый француз. Мы соглашаемся. Минут через десять мы с Зоряной уже в своей одежде садимся к Мишелю, так зовут нового друга Зоряны, и уже попрощавшись с Артуром, собираемся ехать. Но тут Артур замечает, что мы без подарков и немедленно громко, почти кричит на вьетнамском. Мне неудобно и я подхожу вплотную к Артуру. Говорить он мне не дает, а крепко сжав мой локоть, отводит меня в сторону от машины и просит меня, в знак благодарности принять эти подарки. Я отказываюсь, но он очень настаивает, и соглашаюсь, видя с каким напряжением, смотрит на меня и прислушивается Зоряна. Я понимаю, что у нее есть серьезная причина надеяться на эти щедрые подарки. Такого богатства она ведь не заработает, и за всю нашу командировку, поэтому скрепя сердцем соглашаюсь. И тут я слышу от Артура, наверное, то, для чего совершалось все это. Так я сразу же догадываюсь. Я ведь уже не девочка и понимаю, что за все в жизни надо платить. Так, что слова и просьбы Артура о содействии ему я воспринимаю как должное. Еще бы! Столько от него получить и так хорошо провести время? Говорю ему, что долг платежом красен. Он с облегчением соглашается, а потом в двух словах говорит о своей просьбе. Во-первых, он просит, чтобы я изредка передавала от него небольшие письма и посылки, а во-вторых, чтобы мы с Зоряной содействовали и когда будет нужно, то помогли бы его сотрудницам, которые будут летать в Камбоджу и сопровождать деток. Вроде бы все. На первый взгляд все не сложно, а просто. Но я понимаю, что за всем этим Артур мне многого не договаривает. И я ему честно об этом говорю. Он на меня смотрит секунды, а потом соглашается. Действительно не все так легко и просто. Но об этом он мне расскажет сам, когда приедет и встретится с нами в Сайгоне. На том мы и прощаемся. Нет! Целуемся и прощаемся. Мы покидаем его гостеприимный дом и под рокот мотора открытой машины Мишеля мчимся навстречу новым испытаниям и приключениям

И пока Зоряна с Мишелем весело и непринужденно болтают, я все время думаю об этом разговоре. Что-то подсказывает мне, что за всем этим стоят большие деньги, раз он сам просил меня об услугах. Я понимаю, что меня не по своей воле втягивают в какую-то авантюру, но пока нам ничто не угрожает, да и мы, же все время в воздухе, парим как ангелы! К нам какие претензии? Разве что от Бога!

Я ночую сидя в кресле, на балконе. Так, как все время слышу, как возятся Мишель и Зоряна в комнате нашего номера. Он видимо очень хороший любовник, так как я, кроме легких и нежных стонов Зоряны не слышу того, что бы она кончала. Я уже целый час сижу, закутавшись в плед, и вспоминаю о себе и о нас с Гораном. Видно, что сама обстановка и то, что я слышу звуки любви, способствовали этому. Мне не стыдно того, что у нас произошло с Артуром. В конце концов, я уже взрослая женщина и имею право строить свою собственную жизнь и искать утешения с теми мужчинами, с которыми мне уютно и комфортно. А с Артуром так и было. Уютно, очень сексуально и комфортно. Я не жалею, и мне вспомнить о нем приятно все, кроме этой его просьбы. Она не дает мне покоя, тревожит. С кем бы посоветоваться? С командиром? Нет! С ним не получиться. Так как тогда надо будет все о нас с Зоряной выкладывать, и мне этого делать не хочется. Я вообще, ни с кем, кроме Горана, о своих проблемах стараюсь не говорить. Получается, как в том анекдоте, когда муж нужен женщине только для того, что бы его нагружать своими проблемами, а сексом загружаться с другими мужчинами. Поэтому я решаю, что пока что ничего серьезного не происходит, и я постараюсь потихонечку все спустить с тормозов. Пусть пока все будет так, как оно складывается. А там посмотрим.

 Ага! Наконец-то я слышу, как отчаянно и радостно кончает подруга. Ну и хорошо, Зоряна! Я за тебя очень рада. Тебе все это надо в большей степени, чем мне. Тебе это необходимо, что бы в конце то концов оттаять и начать жить в полную силу. А мне? Мне это надо? С этими мыслями я проваливаюсь в теплую влагу тропической ночи и звуков. Все. Сплю.

Наш борт, с подвывающим звуком от форсированного, взлетного режима двигателей, плавно набирает высоту. Внизу все еще затянуто в утренней дымке, но уже отовсюду, сколько хватает взгляда в иллюминаторы,  видны белесые столбики небольших дымков. Их много, их тысячи. Вьетнам проснулся, и это женщины готовят еду для своих семей. Электричество дорого, а о газе вообще даже мечтать не приходится, поэтому во многих семьях прямо во дворах и на улице, на больших глиняных горшках готовят пищу. В толстостенных и грубых  горшках, с редкими зубцами разводят огонь, а сверху, на зубцах ставят посуду и жарят или варят. В горшок, сбоку, между зубцов все время подкладывают маленькие палочки или сухой камыш. От того и дымится вся территория. А нам уже не до этого, впереди несколько десятков минут полета по прямой, а потом посадка в Пномпене, столице Кампучии. Так ее называют местные, а все европейцы по-прежнему, Камбоджа. На борту почти полная загрузка. В основном, это туристы из Европы и деловые вьетнамцы. Сама подготовка и вылет прошли в нормальном и рабочем режиме, и только командир, Младич, спросил меня, кто это так нежно охал и постанывал всю ночью в отеле. Он сказал, что так долго он еще ни разу не слышал. А я ему говорю, что есть еще специалисты, которые так долго и могут. Смеемся и на том расстаемся. Нам надо делать свои дела на борту, а пилотам свои. Пока мы возимся с Зоряной, я ее спрашиваю.