Они встретили врага тогда, когда Моррест уже удивился, почему их никто не преследует. Небольшой, человек десять, отряд рыцарей, в чистом поле стоящий сотни пехотинцев, на миг замер - наверное, вглядываясь в лица людей. И вдруг, видать, признав в них сколенцев, пришпорил коней, опуская копья. Рыцари не участвовали в дневном штурме, в тесноте улочек им просто не нашлось бы места. Теперь их, отдохнувших и свежих, жаждущих сравниться с пехотой успехами, выставили в дозоры. Ночную тишину вспорола резкая, как выстрел, команда - а миг спустя закованная в сталь волна с лязгом понеслась навстречу.

  Не раздумывая больше, Моррест вскинул винтовку. Грохот выстрела, винтовка дергается, будто пойманная за хвост сильная рыбина. Не так уж просто попасть по скачущему во весь опор всаднику, но Моррест целил в коня. И правда, жеребец отчаянно, почти по-человечески закричал и опрокинулся навзничь, швырнув всадника прямо под копыта. Короткий лязг, хруст - и тело замерло сломанной куклой. Моррест успел высадить оба оставшихся патрона, а вот поменять обойму... Смог только сорвать со спины щит, прикрываясь от удара.

  ...Безошибочно признав главного, рыцарь бросил коня в атаку. Таранный удар копьем поднимает над землей и отшвыривает метра на два первого сколенца. Бешеное ржание жеребца, взвившиеся в воздух копыта - и отлетает второй, падает, чтобы уже не встать. А вокруг, как днем, ревут, стонут, матерятся, убивая и умирая, свои и чужие...

  ...Удар был такой силы, что надрубленный щит не выдержал, а сам Моррест опрокинулся навзничь. Едва держащиеся на ремешках осколки упали у ног Морреста. Хорошо хоть, сломалось, наконец, и копье. Рыцарь ругнулся, швырнул обломок в Морреста, выхватил меч. Моррест ушел от копыт перекатом, вскочил, успев сорвать с плеча винтовку. Мечу не повезло, ножны оказались под ним, рукоять больно вдавилась в бедро. Менять обойму было некогда, зато оставалось блестящее в свете рыцарских факелов граненое жало штыка. Еще раз увернувшись от свистнувшего над головой клинка, Моррест поудобнее перехватил винтовку и выбросил обе руки в длинном выпаде.

  Рыцарь не поспел прикрыться или отпарировать - то ли прозевал выпад, то ли не понял, как такое маленькое лезвие может пробить кольчугу. Но штык легко пронзил одно из звеньев кольчуги и вошел алку в печень. Воин еще успел вскинуть меч, клинок по широкой дуге устремился к голове Морреста...

  ...Копье - да не кавалерийская пика, а массивная рогатина пехотинца, годная и против медведя, и против рыцаря - пронеслось над головой и впилось в широкую грудь рыцаря. Кованая кираса, одетая поверх кольчуги, не помогла: оружие прошило алка навылет и выставило окровавленный наконечник сзади, встопорщив кольчугу между лопаток. Раскинув руки и выронив меч (лезвие чуть не отрубило Морресту ухо), алк грянулся оземь. Испуганный, да еще получивший стрелу в круп конь истошно заржал и понесся в поле. За ногу, застрявшую в стремени, жеребец волочил своего хозяина.

  Моррест наспех вытер штык о штаны - все равно на них не осталось ни одного чистого места - и бросился на помощь к своим. "Это же первая штыковая атака в этом мире!" - вдруг подумал он. Но первый удар он все-таки нанес прикладом, сбив всадника прямо под ноги своим бойцам. А второй - не успел: потеряв чуть ли не половину своих, рыцари повернули коней. Моррест еще успел сменить обойму и выпустить им вослед три пули (разок, похоже, попал - иначе с чего бы тот бородатый здоровяк в старинном шишаке опрокинулся навзничь?), прежде, чем они скрылись во мгле. Только теперь он осмотрелся. М-да...

  Короткий, длиной, наверное, не больше пары минут, бой дорого стоил отряду - полегла чуть ли не четверть его людей, и еще столько же, раненые, кое-кто жутко искалеченный - сидели и лежали в траве, иные корчились от боли, терзая пальцами окровавленную землю. Рыцарей завалили пятерых - из них двоих из винтовки, и одного он заколол штыком. Еще двое пришлись на долю остальных. Хуже другое: если алки вернутся в количестве, скажем, человек пятидесяти...

  - Чего встали?! - хрипло каркнул Моррест и сплюнул ставшую вместо слюны горькую слизь. - Раненых на плащи и бегом в лес! Если жить хотите!

  Костер горит лениво, вполсилы, зато чадит от души. И то хорошо: иначе всех бы заживо сожрали комары. Лениво кипит не то каша, не то суп, над крошечной прогалиний разносится запах подгоревшей снеди, влажного железа, развешенных на кустах, колышащихся на ветру портянок и рубашек, крови и пота. Слышен шелест заплутавшего в листве ветра, негромкий говор, ленивый треск костра, скрежет точильного камня по лезвию меча... Обычный лагерь войска в походе.

  День уже набрал силу, но солнца не видно - небо затянули свинцово-серые тучи, плачущие унылой, поистине осенней моросью. Вокруг, насколько хватает глаз, простирается бесприютное, укрытое клочьями сизого тумана, болото. Алки едва ли решились бы преследовать отряд тут: в топи недолго и сгинуть. Можно передохнуть, дать отдых натруженным, отваливающимся ногам, получше перевязать раненых, перекусить и даже урвать несколько часов для сна: конечно, лишь вполглаза, и то выставив добровольных часовых. Все смертельно устали, вымокли в тине, забыли, наверное, как их зовут, и мысль в головах осталась одна: "Спать!"

  Моррест позволил себе свалиться, когда уже забрезжил рассвет, а позади осталось миль пятнадцать Энгольдского тракта. Время снова потерялось - уже в ночной мгле и шелесте ветра, тяжком топоте сапог и звяканье металла. Градом катился пот, легкие разрывались, каждый чувствовал себя вытащенной из воды рыбой, под ребрами словно ворочалось раскаленное шило - но угроза до поры не давала людям упасть.

  Зато когда Моррест, набрав побольше воздуха, выдохнул:

  - Ста-ановись! - остальные, по инерции пробежав еще несколько шагов, повалились в траву. Самому Морресту хотелось сделать то же самое - но негоже вождю показывать всем слабость. Это он усвоил еще в Макебалах. И, разумеется, надо напомнить остальным, что они не на прогулке.

  - А вам что, нечем заняться? - превозмогая чудовищную усталость, скомандовал он. - Раненых перевязать, напоить - пусть пара человек вернутся к ручью наполнить фляжки. Гестан, Гаррольм - выставьте часовых. Костры не разводить - мало ли что? Остальным почистить оружие и спать. Нам еще до столицы идти, а потом обратно, уже с Эвинной. И дальше, до Валлермайера самое меньшее.

  Маленький лагерь зашевелился, снова напомнив Морресту разоренный муравейник. Чуть позже, выполнив приказ командира, смолк, как по команде. Только храп изможденных до последней степени людей нарушал тишину. Лишь самые крепкие, добровольно вызвавшиеся посторожить сон товарищей, перекличкой - не заснул ли кто - время от времени тревожили тишину.

  Моррест проснулся ближе к полудню, но все равно раньше многих - и то оттого, что из-под капюшона на лицо стекла струя холодной воды. Голова была чугунная, после трех бессонных ночей нескольких часов неспокойного сна было слишком мало. Пекло многочисленные царапины и мелкие раны, которые в горячке боя и не замечал, но теперь надо позаботиться и о них. От голода сводило желудок - с момента начала штурма во рту не было и маковой росинки. Вот и первая задача: надо найти еду для отряда, иначе почти двести миль до столицы они не пройдут.

  Это не сложно в стране, где помогут просто из ненависти к алкам. А вот вторая задача... Задача вторая, если честно, из разряда "почти невозможных". Спрашивается: как, имея шестьдесят человек и даже не надеясь на подкрепления, задержать наступление четырех тысяч? А задержать необходимо: сто пудов, Император не успеет изготовиться к отпору, даже если поверит во вторжение.

  Что тут придумешь? И прочитанные в прежнем мире книги по военной истории почти ничего не могли подсказать. Разве что... Вот. То, что доктор прописал.