Роберт вручил мне головной телефон и начал объяснять, как им пользоваться. В это время появились шесть человек из службы доставки. Они привезли красную ковровую дорожку и принялись ее расстилать перед входом. Едва они закончили, как рядом со мной материализовалась Марлен и прервала объяснения Роберта:

— Карен, почему ты мне не сказала, что привезли ковер?

— Ребята только что его вынесли и расстелили.

— Разве ты не видишь, что все сделано неправильно!

Кларк, Роберт, Дагни и я уставились на ковер. Он вытянулся наподобие широкой красной орденской ленты, простершись от наших ног до самого входа. Никто из нас не сказал ни слова.

Марлен покачала головой и нахмурилась, как будто я испытывала ее терпение. Она поймала одного из рабочих за плечо и стала орать. Скоро вся бригада потела, стараясь сдвинуть пятьдесят ярдов красной ковровой ткани на полтора дюйма влево.

— Как я уже говорил, — продолжил прерванные объяснения Роберт, — вставляешь эту маленькую штучку в ухо и прилаживаешь микрофон так, чтобы он не был слишком близко ко рту. Вся наша «наружка» будет вечером на связи.

Роберт с Кларком подключили мои наушники к общей сети и убедились, что мы все друг друга слышим.

Через двадцать минут вернулась Марлен. Она посмотрела на ковер и кивнула:

— Уже намного лучше. По крайней мере людям будет видно, куда идти.

После этого Марлен набросилась на несчастного поставщика продуктов.

Кларк и Роберт отправились на свои места, а я осталась на ковре, дрожа от волнения. Было пять часов, церемония начиналась, и скоро должны были появиться первые гости; мне было видно, как люди в нарядных платьях и смокингах стекаются через главный вход на просмотр.

Еще раньше Кларк сказал мне, что, хотя награждение продлится до девяти, знаменитости явятся уже через полчаса после вручения первого «Оскара».

— Хочешь сказать, что они не останутся посмотреть на шоу?

— Если они побеждают, то отправляются за кулисы и общаются с репортерами, а если проигрывают, то обычно хотят одного — поскорее убраться. Если же просто присутствуют, то сбегают сразу, как только вскроют конверт.

Мне это показалось странным. За шоу, мечтая там оказаться, следит миллиард телезрителей по всему миру. А тем, кто туда попадает, не терпится смыться.

Кларк сказал, что сначала звезды будут подъезжать небольшими группками, а настоящая толпа появится только через час после окончания церемонии.

Он был прав: первые два часа прошли спокойно. Приехали лишь несколько мелких знаменитостей, чье прибытие не требовало официального оглашения. Я поприветствовала их слегка неофициальным тоном.

Когда пришло время выдавать заготовленный текст, я настроила микрофон, чтобы моим коллегам были слышны имена всех прибывающих звезд. Первым, кому предстояло вступить в игру, был Билл, менеджер по связям с общественностью из нашей конторы в Лос-Анджелесе. Он стоял среди репортеров и фотографов, плотной массой выстроившихся вдоль главного прохода. От красного ковра журналистов отделяла железная ограда — достаточно низкая, чтобы фотографировать, но слишком высокая, чтобы через нее можно было легко перелезть. За спинами представителей прессы тоже была установлена ограда, так что они были похожи на овец, сгрудившихся в загоне. После того как я приветствовала знаменитость, Билл должен был объявить ее имя репортерам, а те, в свою очередь, должны были визжать и щелкать вспышками. Выглядело это так:

Я (четко и громко, руки по швам): «Добро пожаловать, Дэвид (пауза) Спейд. Спасибо вам за то, что пришли».

Билл (во всеуслышание): «Боже мой, ребята, вы только посмотрите — это ДЭВИД СПЕЙД!»

Пресса (хором): «Дэвид! Дэвид! Вот он! Вот он!»

В зависимости от известности звезды, шествующей по ковру, равно как и от заинтересованности прессы, мы с Биллом решали, как подавать следующую. Билл осведомлялся, кто на подходе, и после приказывал: «Попридержи ее, мы тут еще не закончили» или «Давай ее скорей, а то он сейчас дырку в ковре протрет».

Иногда он выкрикивал имя следующей звезды, оборвав самого себя на полуслове, чтобы репортеры заметили, что следующий актер уже начал свое шествие по красному ковру: «Дэв… ЭЛИЗАБЕТ! ЭЛИЗАБЕТ! Смотрите, вон там!»

Когда же действо завертелось всерьез, я перестала обращать внимание на толпы знаменитостей, которых я приветствовала, не размахивая руками, чтобы они не подумали, что я хочу к ним прикоснуться. Актеры, снимавшиеся в «Пилоте-иностранце», прибыли все вместе и по ковру шли тоже вместе. Приехали четыре из пяти претенденток на Лучшую женскую роль. Следом за ними появились все Лучшие актеры второго плана. Удивительно, но Лучшие актрисы второго плана прибыли именно в том порядке, в каком они получали свои «Оскары». Наряды были восхитительны, а блеск драгоценностей ослеплял. На многих женщинах сверкали одолженные бриллианты, которые стоили миллионы. Драгоценные камни сопровождались телохранителями, обязанностью которых было проводить живые подставки для бриллиантов и сапфиров внутрь, где шефство над ними препоручалось службе внутренней безопасности.

Прежде чем попасть на праздник, людям нужно было выбраться из своих автомобилей. Многолетний опыт подсказывал службе охраны «Глориос», что лучший способ держать в узде толпу, прущую на ворота, — не позволять никому даже близко подходить к бордюру. А потому Роберта и Кларка бросили «на машины». Им полагалось занять посты к западу и востоку от отеля соответственно, соваться в каждый прибывающий лимузин, оценивать ситуацию и втайне наклеивать на передний бампер ярлык. Ярлыки обозначали три категории посетителей. В первую, которой соответствовал простой красный кружок, входили те, кто не только был приглашен на вечеринку, но и имел право привести с собой одного гостя. Вторую обозначал красный кружок, перечеркнутый молнией. Наклейка сигнализировала, что пассажир лимузина не приглашен. У таких гостей не было ни малейшего шанса даже попытаться оспорить сложившуюся ситуацию. Служители — наш частный корпус морской пехоты — не подпускали эти машины к бордюру, лишая пассажиров возможности выйти. Некоторым шоферам случалось раз по двадцать объехать отель, прежде чем до них доходило, в чем дело. Несколько незваных гостей, видимо, считавших себя очень умными, оставили машины за пару кварталов от отеля и пришли на вечеринку пешком, но подобную попытку конспирации в Лос-Анджелесе можно приравнять разве что к публичному самосожжению.

Если на бампер машины была приклеена наклейка со звездой, значит, в салоне сидела Звезда. Эти автомобили направлялись в надлежащий проезд так, чтобы их пассажиры могли попасть к самому началу ковровой дорожки, где мы с Биллом разыгрывали свое представление. Но наши ребята проверяли всех пассажиров еще до наклейки ярлыков, чтобы убедиться, что каждый приглашенный везет с собой, как и положено, лишь одного гостя. Как, интересно, шофер ухитрился обойти это препятствие? Я мысленно пообещала себе позже задать этот вопрос Кларку и Роберту. Именно Роберт пару лет назад изобрел систему наклеек и чрезвычайно ею гордился. Если в заслоне образовалась дыра, то он обязательно постарается залатать ее как можно быстрее.

Всю неделю, предшествующую награждению, нашей мантрой было: «по одному гостю на человека». Мы разослали почти тысячу приглашений, после чего принялись обзванивать звезд и их агентов, напоминая об установленном лимите: только один гость. Если после разговора у кого-нибудь из нас создавалось впечатление, что приглашенный попытается обойти установленное правило, то рядом с его именем в списке ставилась галочка. Она служила сигналом к тому, что за машиной этого человека нужно было наблюдать особо. Одним из таких людей был издатель порнографических журналов Тед Родди. Обычно его не приглашали, но в этом году фильм, основой сценария которого стала история жизни Теда, был номинирован сразу по нескольким категориям, так что издателя было решено поощрить. Когда я позвонила, его ассистент заявил, что Тед возьмет с собой жену в качестве гостя и что его будут сопровождать телохранитель и человек, который толкает его кресло-каталку. Я сразу же отправилась к Вивьен, чьей обязанностью было разбираться в такого рода ситуациях.