Там были резчики по камню, «искусные рабочие, которых Монтесума использовал во всяких распространенных среди них ремеслах», и «мастера по золоту и серебру», чьими изделиями не могли не восхищаться даже известные ювелиры в Испании (как и великий художник Альбрехт Дюрер). Там были и другие мастера, которые полировали драгоценные камни и нефрит, «великие мастера, создающие украшения из перьев, живописцы и скульпторы… индианки, занятые ткачеством… которые изготовляли такое большое количество тонких тканей с изумительными узорами из перьев…».

Общественные рынки, которых в городе было четыре, затмевал огромный рынок в Тлалтелолько, и «мы были поражены количеством людей и товаров, находящихся в нем, а также строгим порядком и контролем, который там поддерживался… Каждый вид товаров хранился отдельно и имел постоянное место… Там были продавцы золота, серебра и драгоценных камней, перьев, плащей и вышитых изделий». А еще испанцы увидели «индейцев-рабов, мужчин и женщин, которых привозили «на большой рынок на продажу, подобно тому, как португальцы привозят негров из Гвинеи… привязанных к длинным шестам, в ошейниках… затем… там были торговцы, продававшие большие отрезы ткани и хлопок… и [такие], которые продавали какао». Там была грубая ткань из волокна американской агавы, сандалии из растительного волокна. В другой части рынка «продавали шкуры тигров и львов (имеются в виду ягуары и пумы. – Ред.), выдр и шакалов, оленей…»

И были «те, кто торговал бобами, овощами, птицей, петухами с бородками, зайцами, олениной… молодыми собаками (съедобной разновидности) и всякого рода посудой самой разнообразной формы… и те, кто продавал мед и медовую пастилу… лесоматериалы, доски… балки, брус… и торговцы дровами окоте…».

«Действительно, мой господин, – писал Эрнан Кортес, продолжая описание этого сказочного города, когда красноречие Берналя Диаса иссякло, – огромный город Теночтитлан… построенный посреди этого соленого озера и на две лиги удаленный от любой точки на берегу, соединяется с сушей четырьмя насыпными дорогами… шириной двенадцать футов… Город по величине не меньше Севильи или Кордовы… что же до владений Монтесумы в целом, то они так велики, что я не в состоянии определить размеры его царства…»

Все это – несмотря на фантастические подробности в духе «Тысячи и одной ночи» – археология полностью подтвердила. Испанцы увидели образ жизни, полной роскоши, такого уровня, какого не достиг ни один другой народ в Америке.

Как же он сложился?

Ответ – а лучше сказать, объяснение – заключается в истории культуры, сложившейся задолго до ацтеков.

Никто точно не знает, когда именно человек впервые переселился в Америку. Все согласны с тем, что человек явился туда уже в человечеком облике, а не развился из какого-либо человекообразного существа на самом континенте (таких в Америке не было). Но как он прибыл туда? И прибыл ли он социально развитым, культурным существом, полностью сформировавшимся на берегах Азии («Отчего, – возмущался Геродот, – все континенты обязательно носят женские имена?») и случайно забредшим на новую землю по следам млекопитающих через Алеутский сухопутный мост с окраин Монголии в Америку? Или это были волны миграций, источником которых на протяжении длительного периода была плодородная почва Азии, и люди достаточно знали о том, что там, за морем, «что-то есть», век за веком продолжая переселяться? Или человек приплыл сюда в хрупких выдолбленных суденышках по бурным морям, полностью облаченный в культурные доспехи, чтобы утвердиться во главе своих недоумков сородичей, прибывших сюда раньше?

Рис. 4. Возникновение человека в Америке

Никто этого не знает. И споры об этом так же стары, как и открытие Америки. Всеведущая церковь тотчас же столкнулась с реальностью. Если потоп, как он подробно описан в Библии, действительно был, если он уничтожил все человечество, кроме Ноя и его семьи, избранных, чтобы вновь заселить землю, то как же эти американцы добрались до своего континента и кто они такие? Там, где отказывала богословская логика, торжествовала диалектика: конечно же индейцы – это евреи, из забытых «колен Израилевых». Существует немало кропотливо разработанных научных трудов на эту тему, написанных первыми святыми отцами в Америке. Некто Диего Дуран – рациональная часть его исследовательской работы в Мексике часто используется в данной книге – писал, что «предположение это подтверждается… эти туземцы принадлежат к «десяти коленам Израилевым», которых пленил ассирийский царь Салманасар и привел в Ассирию во время царствования Осии, царя Израиля». Возможно, церкви и удалось бы разрешить загадку «божественной антропологии», но не удалось разрешить ее среди философов; знаменитый Гроций Гуго де Гроот (1583–1645), один из основоположников международного права, в ХУ11 веке полагал, что североамериканские индейцы были скандинавами, перуанцы – китайцами, а бразильцы – африканцами. На это тотчас же откликнулся его соотечественник Йохан де Лаэт, доведенный до бешенства столь нелепым умозаключением. Нужно быть болваном, писал он, чтобы не увидеть, что американские дикари на самом деле являются скифами. К этому времени в спор вступили писатели кромвелевской Англии. Томас Тарогуд утверждал, будто слышал от голландского раввина, побывавшего в гостях у еврейской общины в Перу, что у индейцев существовал обряд обрезания. Этого ему было достаточно, чтобы написать брошюру под названием «Евреи в Америке». Но вскоре ему бросил вызов другой автор, чье сочинение называлось «Американцы не евреи».

Это продолжалось веками. Эдвард Кинг, виконт Кингсборо, пал жертвой этого спора. Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней, чья священная «Книга Мормона» прослеживает эту генеалогию, даже сейчас финансирует «Золотыми табличками Морони» весьма сомнительные исследования в поддержку теории о том, что американские индейцы – потомки одного из израильских племен.

Антропологи были бы в восторге, имей они столь простые объяснения заселению Южной и Северной Америки; но вместо этого…

Вместо этого есть множество теорий самого разнообразного свойства и на всякий вкус. Одна из них, долгое время бытовавшая в среде антропологов, состоит в том, что человек отправился в путь из Азии свыше сорока тысяч лет тому назад, будучи на крайне примитивной ступени развития в начале эпохи неолита[4], и его культура на новой, американской, почве развилась самостоятельно. Волна миграций по суше остановилась после климатических изменений и после того, как «сухопутный мост» через Берингов пролив, подвергавшийся тогда, как и в настоящее время, постоянным землетрясениям, то поднимаясь, то опускаясь, в конце концов погрузился в воды Северного Ледовитого и Тихого океанов. (Сухопутный мост начинал действовать, когда уровень Мирового океана падал (иногда до 200 м) в результате связывания огромных масс воды в ледниках в периоды оледенений. – Ред.)

Эта теория, на которой громоздились археологические теории, с разных сторон подвергается осаде; археологи, ботаники, географы критикуют ее как несостоятельную. Существует пятьдесят «поразительно сходных» черт между культурами тихоокеанских островов и американскими культурами, которые можно объяснить только их распространением за пределы Тихого океана. Сторонники этой теории утверждают, что сообщение между континентами на плотах или морских судах с приспособлениями для повышения устойчивости на волнах было делом обычным. И хотя доказательств нет, эти теории основывались на вере, а теперь, в последние годы, на пылких чувствах. Но чувство не приводит причины – у него их нет; причины должны быть даны чувству. Прямые доказательства отсутствуют по обе стороны антропологического барьера. Аргументов, весомых и незначительных, имеется множество. Это заставило одного британского ученого заключить, что «однако, обоснованность подобных аргументов – а с обеих сторон имеются [сильные доводы] – как правило, не считается убедительной, и, вероятно, следует признать, что позиция, занимаемая каждой из сторон, подкрепляется верой…»