— Мой?… — Томас оторвал взгляд от детей и взглянул на мисс Бригмор, но позволил Констанции вытащить его из столовой и привести в третью маленькую комнату. Здесь он увидел длинный узкий стол, кожаное кресло и диван. Стеклянные двери выходили на небольшую террасу.

— Это ваш кабинет, дядя Томас.

Томас обернулся, ища мисс Бригмор, но женщины в комнате не оказалось. Он заметил, как она поднимается по дубовой лестнице.

— А теперь посмотрим вашу спальню. — Проводя Томаса к лестнице, Констанция показала на две другие двери, выходившие из прихожей.

— Там туалетная комната, а там кухня. Но с кухней придется повозиться, потому что плита дымит.

Когда они поднялись на площадку второго этажа, Констанция подвела Томаса к одной из дверей.

— А это ваша спальня.

Комната была довольно просторной и почти такой же большой, как гостиная. Здесь стояли кровать на ножках, вместительный платяной шкаф, туалетный столик, однако главной достопримечательностью спальни было необычайно большое окно, из которого открывался вид на подножия холмов и возвышавшиеся позади них горы.

Томас повернулся к мисс Бригмор, остановившейся на пороге. Взгляд его говорил совсем не то, что он произнес:

— Вы просто преобразили этот дом, я помню его совсем невзрачным.

— Дядя Томас, а тут еще рядом есть туалет, и вам не придется…

— Констанция!

— Да, мисс Бригмор. — Констанция опустила голову, понимая, что коснулась деликатного вопроса, о котором не говорят вслух.

Мисс Бригмор поспешила распахнуть следующую дверь.

— Это… свободная комната, здесь может жить еще кто-то. — Она не сказала "мистер Дик". — А это детская.

— Хорошая комната, правда, дядя Томас? А в углу кровать для Мэри, она не хочет спать на чердаке.

— Да, дорогая, очень хорошая комната. — Томас погладил Констанцию по голове.

Четвертую дверь мисс Бригмор не стала открывать, а просто сказала:

— Это моя комната. — И потом, уже спускаясь по лестнице, добавила: — Если мы сможем обойтись без нижней туалетной комнаты, то я предпочла бы устроить там место для занятий.

— Как вам будет угодно, мисс Бригмор, как вам будет угодно, — согласился Томас.

В прихожей мисс Бригмор посмотрела на Барбару и спросила:

— Может, наберете дров для камина? Хорошо бы его разжечь, правда? И мы тогда выпили бы по чашке чая.

— Хорошо, мисс Бригмор. Пойдем, Конни, — Барбара взяла сестру за руку и утащила ее на улицу.

Анна взглянула на Томаса и прошептала:

— Они здесь.

Мужчина проследовал за ней в столовую и с изумлением наблюдал, как она опустилась на колени, скатала ковер и с помощью стамески подняла доску на полу. Запустив в отверстие руку, мисс Бригмор стала вытаскивать оттуда и передавать Томасу серебряные изделия, камеи и прочие вещи. Томас молчал и только качал головой.

Наконец все предметы перекочевали на буфет и круглый стол, Томас разглядывал их, не веря своим глазам. Взяв маленькую статуэтку китайского мандарина из фарфора "челси", он нежно, почти с любовью погладил ее пальцами. Взирая на статуэтку, Томас почувствовал, что не в силах вымолвить ни слова. Только одна эта статуэтка стоила пять сотен, если не больше, а еще здесь были три, нет, четыре табакерки. Томас дотронулся до золотой с эмалью табакерки Людовика XVI, провел пальцем по крохотному ожерелью, украшавшему тонкую шею камеи, изображенной на крышке.

Так, один за другим, он бережно брал в руки все эти предметы: две серебряные сахарницы Георга I; набор для специй… А когда дошел до китайской высокой пивной кружки, то обнял ее ладонями и прижал к груди, словно ребенка, которого когда-то потерял, а сейчас снова обрел. Посмотрев на мисс Бригмор, он тихо спросил:

— Что мне сказать вам, Анна?

Женщина взглянула ему прямо в глаза, но промолчала.

— Еще час назад я был отчаявшийся человек, но вы вернули меня к жизни.

Мисс Бригмор помолчала еще несколько секунд, а потом деловитым тоном поинтересовалась:

— Вы сможете их немедленно продать?

Томас отвернулся, закусил губу и кивнул.

— Да, Анна, я смогу их немедленно продать. Я знаю джентльмена в Ньюкастле, который помогает людям, оказавшимся в таком же положении, как и мы.

Мисс Бригмор не мигая уставилась на Томаса. Он сказал "мы".

— Конечно, он не даст мне и половины их реальной цены, но, во всяком случае, денег хватит, чтобы вытащить Дика…

Внезапно мисс Бригмор задохнулась, поскольку Томас почти оторвал ее от земли и заключил в объятья. А затем последовал поцелуй. Его большие, теплые и мягкие губы полностью поглотили ее рот. И когда поцелуй закончился, Анна испытала странное чувство — впервые в жизни она поняла, что такое ощущать себя женщиной, настоящей женщиной. С ней такого не было раньше, когда Томас приходил к ней в спальню, потому что он просто получал ее тело. А сейчас он взял ее сердце и душу.

Вот уже пять недель Томас жил в коттедже. К такому повороту судьбы внешне он отнесся вполне спокойно, скрывая ото всех и те приступы клаустрофобии, которые вызывали у него маленькие комнаты, и отчаяние при мыслях о будущем, и неприятное чувство презрения к сыну, потому что Дик отнюдь не спокойно принял поворот в своей судьбе.

Дику Моллену коттедж казался той же самой тюрьмой, просто чуть больших размеров. А что касается благодарности гувернантке за его временное освобождение, то когда отец предложил ему сделать это, Дик посмотрел на него как на сумасшедшего.

Благодарить гувернантку за то, что она отдала принадлежащие им вещи! Не исключено, что она вообще утащила половину из них.

Томас, старавшийся до этого момента сохранять спокойствие, не выдержал и заорал на сына:

— Ты неблагодарный негодяй, Дик, вот ты кто. Неблагодарный негодяй!

После освобождения из тюрьмы сын побывал в особняке, но вернулся оттуда с пустыми руками. Судейские довольно нелюбезным тоном сообщили ему, что его личные вещи, а именно одежда, отправлены в коттедж. А что касается остальных вещей, то они внесены в опись и будут выставлены на продажу.

Дик не сомневался, что его камердинер Тэйлор набил карманы запонками, заколками для галстука и прочей мелочью. Хорошо было бы прищучить его, но плут давно смотался. А у Дика не было возможности выяснить, не устроился ли тот в какой-нибудь другой дом.

Когда Дик узнал о том, как отнеслись к их положению друзья, он просто не поверил в это. Можно еще было понять реакцию Армстронга, но уж никак не Хедли и Ферье. Однако следовало признать, что младший Ферье откликнулся на просьбу о помощи. Но было бы совсем удивительно, если бы он поступил иначе. В последние три года Пэт частенько выигрывал у Дика, обчищая его карманы, так что несколько сотен не шли ни в какое сравнение с тем, что Дик проиграл ему.

Отцу Дик ничего не рассказал о помощи Пэта Ферье. Он вообще мало разговаривал с отцом в эти дни, поскольку, по мнению Дика, старик слегка тронулся умом. Об этом свидетельствовало и его отношение к гувернантке, ведь отец держался с ней как с равной. Но Дик был твердо уверен, что после того, как закончится судебное разбирательство, гувернантка в доме долго не задержится. Суд! Только он останавливал Дика от решительных действий. Дик боялся суда, хотя пристав остался жив, говорили, что он здорово покалечен. Более того, парень понимал, что общественное мнение будет против него. Если бы можно было найти какой-то выход…

Томас тоже постоянно думал о том, какой можно найти выход. Он считал: надо нанять одного из самых лучших адвокатов, однако для этого требовались деньги, много денег. Но рассчитывать он мог только на возвращение залога и на ту малость, что осталась после продажи трофеев Анны (именно трофеями он считал теперь те вещи, которые ей удалось спасти).

Практически все ценности Томас передал одному джентльмену из Ньюкастла. За исключением двух миниатюр и табакерки, относительно которых у него имелись другие планы, но он решил не трогать их, пока не закончится аукцион…