— С удовольствием, — воскликнула Марисса, явно польщенная предложением. — Судя по всему, уик-энд мы проведем неплохо. Будем надеяться, что с аукциона мы уйдем не с пустыми руками.

Довольная тем, что Марисса больше не заводила речь о Беннете Уортоне, Нина достала из сумки каталог предстоящего аукциона.

— Я знаю, что тебе не терпится приобрести инкрустированный столик в стиле Людовика Пятнадцатого, дамский письменный стол от «Шератон» и цветастое китайское покрывало, — отметила Нина, перелистывая страницы. — Я же постараюсь не уйти с аукциона без цветного стекла Стейбейна начала нашего столетия. Похоже, что Стейбейн вновь входит в моду.

— Слава Богу, что деревянные панели никогда не выходят из моды, — в голосе Мариссы слышалось удовлетворение. — Ты обратила внимание, что на аукцион будут выставлены панели из гостиной? Я собираюсь купить их.

— Думаю, что ты не одна такая хитрая среди своих коллег. Но я поставлю на тебя.

— Ценю твою верность, — ответила Марисса, глянув на дорожные указатели. — Теперь пришло время пытать резину на прочность.

— Слышали бы тебя в фирме, где ты покупала свой «крайслер-империал», — рассмеялась Нина. — Ты должна относиться с уважением к столь роскошному лимузину.

— И это говорит женщина, которая вообще не умеет водить машину. Я попрошу Клиффа дать тебе урок вождения в воскресенье утром, когда разъедутся гости. Нам надо завести в гараже какую-нибудь рухлядь, чтобы ты могла на ней практиковаться.

— Очень благодарна. Кстати, кто приглашен на завтрашний ужин?

— Будут только наши коллеги, если не считать моего мужа. Беба МакГенри Поуст, Кимбалл Хьютон, Аманда Лин Тэйлор…

— О, только не Аманда Лин, — запротестовала Нина.

— Почему вы никак не найдете общий язык друг с другом? — поинтересовалась Марисса. — Я думала, что вы подружитесь.

Нина скорчила недовольную гримасу. Аманда Лин Тэйлор была владелицей магазина на Лексингтон-авеню и специализировалась на продаже старинных вещей, сделанных в Америке. Она была замужем за видным советником с Уолл-стрит, сама ранее пробовала свои силы на бирже в качестве брокера и до сих пор не поняла, что женщины, причастные к продаже антиквариата в Нью-Йорке, не носят строгих деловых костюмов.

— Вначале наши отношения складывались неплохо, но потом она как-то попала мне под горячую руку и я не сдержалась…

— Рано или поздно то же самое сказала бы ей любая из нас, но, может быть, сделала бы это более тактично, — успокоила ее Марисса. — Аманда почти всем действует на нервы, особенно когда начинает рассуждать о прелестях вегетарианства.

— В прошлом месяце мы столкнулись друг с другом в дамской комнате «Бергдорфа» и почему-то разговорились о стрессе, — Нина подчеркнула последнее слово. — Аманда начала доставать какие-то пузырьки с витаминами из этой ужасной сумки, которую она всегда носит с собой, и попросила дать ей совет, как преуспеть в бизнесе.

— Не приведи Господь, если она начнет совать приглашенным на мою вечеринку свои витамины, — поежилась Марисса. — И что ты ей посоветовала?

— Чтобы она съела хороший бифштекс, купила себе норковую шубу и еще массу хороших вещей в придачу — тогда бы стресс как рукой сняло!

— Если бы Аманда обратила внимание на тех красоток, которые работают в фирме ее мужа, она бы, наверное, незамедлительно последовала твоему совету, — прокомментировала Марисса. — Кстати, ты слыхала, Кимбалл Хьютон, возможно, будет участвовать в роли ответчика на судебном процессе.

— Он торговал подделками в одной из своих галерей?

— Ким бы, наверное, предпочел только это обвинение, но все не так просто. Несколько сотрудниц, которые работают на него, объединились и выдвинули обвинение, что он мало платит и препятствует их продвижению по службе.

— Женщина может добиться успеха, работая в картинной галерее, только если она станет владелицей этой галереи, — произнесла Нина вслух горькую истину. — По-моему, Ким не слишком любит женщин.

— Ким много чего не любит, — возразила Марисса, — но на женщин это не распространяется.

— Поверю тебе на слово, но ты-то сама откуда это знаешь? Неужели…

— У меня прекрасный супруг, а мужчины типа Кима меня не интересуют, дорогая.

— Взаимно, — рассмеялась Нина. — И все-таки откуда такие сведения?

— Ты не поверишь, но моя благовоспитанная бостонская свекровь обожает джаз. Когда она приезжает навестить нас, мы водим ее по лучшим джаз-клубам. Несколько месяцев назад мы были в одном таком заведении. Настоящая дыра, но музыка первоклассная. За соседним с нами столиком сидели Ким и молодая женщина. Слава Богу, что в зале было полутемно, иначе бы все заметили, что они занимались под столом любовью.

— Вот это да! Ты неплохо провела время.

— Тебе смешно, а я не знала, куда девать глаза. Боялась, как бы Лили не посмотрела в их направлении.

— У меня создалось впечатление, что твою свекровь не так-то легко смутить.

— Тебе известно, что Кимбалл Хьютон начал свою карьеру, работая у Патриции Росситер. Он был одним из последних ее протеже, — Марисса назвала имена нескольких известных американских дизайнеров. — Кима не интересовал интерьер, но Патриция и не собиралась сделать из него дизайнера. Она как-то сказала моей бабушке, что художниками по интерьеру не становятся, ими рождаются. Патриция учила своих любимцев, как надо правильно вести себя с клиентами, вести деловую корреспонденцию и многим другим тонкостям.

— Были ли среди ее протеже женщины?

— Среди ее служащих были женщины. Надо сказать, что она держала довольно большой штат сотрудников. Но в число ее приближенных всегда входили только молодые, начинающие свою карьеру мужчины, — Марисса пристально посмотрела на Нину. — И никто никогда не предполагал, что за этим что-то кроется.

«Хорошо, что Марисса не называет Патрицию моей бабушкой», — подумала Нина. Она понимала, что рано или поздно Марисса заговорит о ней. Но почему ей не хочется говорить о Патриции? Может быть, потому, что она, скорее всего, пересмотрит свой первоначальный ответ? Прав ли был Бен, когда усомнился в окончательности принятого ею решения?

Нина встряхнулась и заставила себя забыть о той встрече в ресторане.

— Я немного задумалась, — извинилась она. — Давай поговорим об этом позже.

— Конечно, у нас впереди целый уикэнд, — успокоила ее Марисса. Она понимала, что Нина оказалась в сложной ситуации, и не хотела торопить ее, но ей не терпелось выяснить один вопрос.

— Можно тебя спросить кое о чем?

— Конечно.

— Привыкла ли ты к мысли, что Беннет Уортон не позвонит тебе, и используешь ли ты в качестве оправдания свою застенчивость, чтобы не звонить ему первой?

— Это целых два вопроса. Нет, я не смирилась с мыслью, что он может не позвонить мне. И стоит ли мне против собственной воли предпринимать какие-либо шаги для того, чтобы вновь встретиться с ним?

— Должен быть еще какой-нибудь выход, но… — Марисса замолкла, пытаясь решить эту проблему. — Наверное, имеет смысл все-таки позвонить ему. Ты ведь не собираешься ничего обещать, а скажешь только, что тебе нужно время, чтобы подумать и приспособиться…

Приспособиться? К чему? Нина хотела задать вопрос, но они уже подъезжали к Гринвичу, и она хотела завершить этот разговор.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Нина. — У нас будет время, чтобы как следует все обсудить, и, Марисса, на всякий случай скажи мне адрес того полутемного джаз-клуба.

Начало апреля — не самое лучшее время года для Коннектикута. Снега уже нет, а первая зеленая листва появится только через несколько недель. Но в эту первую субботу апреля художники по интерьеру, антиквары, букинисты, собравшиеся на аукцион, обращали мало внимания на прохладную погоду и оголенные ветви деревьев.

Они приехали, чтобы принять участие в выгодной распродаже имущества великолепного старого особняка, носившего название «Уиллоу-Хилл».

Особняк находился вблизи Гринвича и был построен в начале столетия, затем достраивался в двадцатые годы. Кирпичное здание в георгианском стиле производило очень приятное впечатление, но трое детей недавно умершего владельца поместья решили расстаться с наследством и продали его британской рок-звезде, решившей перестроить и модернизировать особняк. Наследники также объявили, что готовы расстаться с коллекцией антиквариата, собранного их отцом.