— Я поняла. — Корал отвела глаза. Ей не хотелось говорить столь откровенно, но она не смогла сдержаться, и лорд Фордж наверняка расслышал горечь, звучавшую в ее голосе.

— Время покажет, что мы не такие уж тираны, как вам может показаться вначале, — сказал он. — Пол сообщил время их с Реджи прибытия, чтобы мы все могли встретить их в аэропорту. Даже Мэри уже достаточно окрепла, чтобы поехать. Линдси тоже настояла на том, чтобы к нам присоединиться. Вы не прочь присоединиться к нам?

— Когда прилетает самолет? — спросила Корал, не обращая внимания на последние слова графа.

Он назвал время и предупредил Корал, что они должны выехать из аббатства в десять утра.

Самолет Пола и Реджи прилетал за полчаса до вылета рейса, которым Корал должна была лететь в Соединенные Штаты. Она собиралась вызвать такси до аэропорта — это будет проще, чем объяснять Дентон-Форджам или Эллисонам, почему она вдруг решила взять с собой вещи.

— Утром я сообщу вам о своих планах, — сказала Корал.

Выражение лица лорда ясно показывало, что ему не понравился расплывчатый ответ.

— Вы хорошо себя чувствуете, Корал? Я понимаю, вам многое пришлось пережить, как и всем нам. К тому же вы общались от нашего имени с внешним миром. Если нужно, мы можем вызвать вам врача.

Корал чуть не выпалила, что с ее здоровьем все в полном порядке, но вовремя сообразила, что плохое самочувствие будет подходящим предлогом, чтобы не ехать с ними в аэропорт. А когда все уедут, она сядет в такси и постарается успеть на свой рейс.

— Нет необходимости вызывать врача. Думаю, дело в том, что я мало спала последнее время, и теперь у меня немного болит голова. Мы все находились в постоянном напряжении. Но теперь, когда ясно, что Реджи и Пол в безопасности, все постепенно вернется на круги своя.

Но слова Корал явно не убедили графа.

— Если передумаете насчет врача, дайте мне знать.

Однако Корал не понадобилось притворяться больной.

Утром, непосредственно перед вылетом самолета, Пол позвонил из швейцарского аэропорта и предупредил, что представители прессы обязательно прибудут в Хитроу. Он попросил отца, чтобы он посоветовал Корал не ездить в аэропорт, чтобы не стать мишенью для расспросов пронырливых журналистов.

Как ни странно, Корал вполне спокойно отреагировала на это сообщение. Конечно, она не была больше уверена в Поле, но прекрасно понимала, что он не стал бы намеренно обижать ее, намекая на то, что хочет сохранить в тайне их отношения. Корал предпочитала думать, что Пол вспомнил о ее реакции на лучи прожектора на концерте Монтего Кюи, и решил пощадить ее чувства.

Корал много передумала за последнюю ночь и решила, что все-таки должна дать Полу шанс лично объяснить ей, что он имел в виду, когда сказал по телефону, что ему не стоило просить ее переехать в свой дом.

Она не станет сбегать в Соединенные Штаты, не зная наверняка, есть ли будущее у их отношений. Корал готова была вынести любой ответ. Но неизвестность выводила ее из себя.

После того, как семья Пола уехала в аэропорт, Корал не находила себе места. Сначала она пыталась усидеть в кресле с книгой или журналом, но очень скоро поняла, что не может сидеть вообще. Тогда Корал стала бродить из комнаты в комнату, привлекая к себе недовольные взгляды экономки и горничных, которые суетились вокруг, наводя последний глянец и расставляя в вазы срезанные утром цветы.

Наконец миссис Матис намекнула, что одна из собак графа Тисдейла только что разродилась выводком щенят, и если мисс Корал хочет посмотреть на них, то они в конюшне. Это не очень близко, но прогулка пойдет ей на пользу.

«И уберет с глаз долой», — подумала Корал, направляясь к длинному зданию из дерева и камня, на которое указал ей один из садовников. Маленькие камушки, усыпавшие дорожку, приятно шелестели под ногами. Корал шла, засунув руки в карманы зеленого пиджака, который надела поверх белой блузки и бежевых брюк.

Корал постепенно проникалась царящими вокруг красотой и спокойствием. Птицы перекликались друг с другом, перелетая с дерева на дерево, и это было единственным звуком, который слышала Корал. Она представила себе предков Пола, ходивших по этой же земле, и задумалась над тем, что сказал лорд — она должна уважать и воспринимать как часть его жизни происхождение Пола.

Ведь Пол был таким, каким был, во многом благодаря происхождению, так же как Корал никогда не стала бы тем, чем стала, если бы не ее семья.

Она не собиралась отказываться от собственного прошлого и не ждала этого от Пола.

Но сейчас проблемой было не прошлое, а настоящее и будущее.

Щенков держали в углу пустого стойла. Корал осторожно подошла и засмотрелась на суку, которая внимательно и настороженно следила за ней, не переставая кормить своих малышей. Собака была помесью разных пород, хотя внешне в ней явно преобладали гены овчарки.

Присев на какую-то жердь в нескольких футах от стойла, Корал прислонилась к стенке, вдыхая полной грудью запах конюшни. Корал начала ласково говорить с собакой, и вскоре была вознаграждена за свои усилия — решив, что она не представляет угрозы, сука успокоилась.

Когда один из щенков пополз к тому краю стойла, где сидела Корал, она протянула ему руку, чтобы малыш мог понюхать ее. Скоро все пять щенков уже карабкались вверх по ногам Корал, виляя своими маленькими хвостиками, чтобы лизнуть ее в лицо. Мать благосклонно взирала на то, как Корал играет с ее отпрысками.

Корал не замечала, как летит время. Она чуть не уронила одного из щенков, когда услышала вдруг знакомый мужской голос:

— Я вспоминал тебя в самых разных видах, но играющей с щенками на сене…

Быстро вскочив, Корал упала в объятия мужчины, стоявшего на пороге конюшни.

Руки Пола сжимали ее так крепко, что Корал почти не могла дышать. Но это не имело для нее значения. Она тоже прижималась к нему всем телом и в перерывах между поцелуями задавала вопросы, на которые сама же не давала ответить.

Пол целовал и целовал ее, даже не думая отвечать на вопросы, касавшиеся его здоровья, состояния его брата, поисков в горах.

Когда он понял, что поцелуев уже недостаточно, а все остальное здесь явно невозможно, Пол взял в ладони лицо Корал и заглянул ей в глаза.

— Я тоже очень скучал по тебе, — тихо сказал он.

Писк щенят, пытающихся привлечь ее внимание, вызвал у Корал улыбку.

— Мы напугаем малышей, — сказала она.

— Пусть привыкают. Ведь до завтрашнего дня мне не выпадет больше возможность побыть с тобой вдвоем. Так что надо использовать ее с максимальным эффектом. Реджи не терпится познакомиться с тобой, а как только он начнет болтать, я уже не смогу вставить ни слова. Если бы ему не мешали костыли, я даже сейчас не смог бы поговорить с тобой наедине.

Корал была очень рада видеть Пола, но все же она не смогла удержаться от слез.

— О чем ты плачешь? — Пол встревоженно взглянул на Корал. — Ведь все в порядке, мы с Реджи вернулись домой.

— Я была так напугана. Теперь я понимаю Викторию гораздо лучше, чем в нашу первую встречу. Если она все время волнуется так, как я, то ничего удивительного, что ей не хочется, чтобы муж прыгал со скал.

Пол стер большим пальцем слезинку, покатившуюся было по щеке Корал.

— А я понимаю Джона, который смог отказаться от наших путешествий. Когда любишь кого-то по-настоящему, не хочешь причинять ему боль.

Корал удивленно заморгала, смахивая с ресниц слезы.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что теперь понимаю, как Джон смог отказаться от жизни, полной приключений.

— А потом, потом…

Уголки губ Пола чуть приподнялись, в смеющихся глазах появилось выражение безграничной нежности.

— Что потом?

— Ты прекрасно знаешь, что потом. О том, что когда любишь, не хочешь причинять боль.

— И что?

Корал поняла вдруг, что Пол поддразнивает ее, пытаясь скрыть собственную неловкость и уязвимость, которых она никогда не замечала раньше. И еще ей открылось, что Пол так же не уверен в ее чувствах, как она в его.