Луиза положила руку поверх ладони Корал.

— Мне очень жаль, что ничего не получилось.

Корал печально улыбнулась.

— Мне тоже. Пытаюсь заставить себя считать это одной из шуток судьбы. Может быть, когда-нибудь я смогу даже посмеяться над ней.

— Я могу что-нибудь сделать для вас? — спросила Луиза. — Например, проехать колесами коляски по его ногам, если он придет еще раз? Послать его к чертовой матери, когда он снова позвонит? Я сделаю все, что вы скажете.

Впервые за последние дни Корал обнаружила, что у нее еще есть чувство юмора.

— Еще раз спасибо за заботу, Луиза. Если будет звонить, переадресуйте его Стивену или Эдди на случай, если ему действительно нужна помощь в делах. Если же скажет, что звонок личного характера, можете послать его куда вам будет угодно. — Корал взяла со стола портфель. — Держите осаду, пока меня не будет. До понедельника.

Когда Корал вышла из кабинета, Луиза поехала за ней.

— Вы не забыли упаковать мой подарок вашей матери?

— Он здесь. — Корал похлопала по портфелю. — Я уверена, что ей он придется по душе. Жаль, что вы не можете поехать со мной на уик-энд.

— Мне тоже очень жаль. Но это первый уик-энд, когда моя сестра не дежурит в больнице. Вот что значит быть хорошей операционной сестрой. Мы сделаем друг другу маникюр, уложим волосы, наделаем попкорна и кексов, наедимся до одури и проболтаем полночи.

— Звучит весьма заманчиво.

— Все будет замечательно, если она не начнет опять уговаривать меня сделать вторую операцию на бедре. Будьте осторожны за рулем, босс.

В этот момент на столе Луизы зазвонил телефон.

Глаза двух женщин встретились. Губы Корал скривились в жалком подобии улыбки.

— Увидимся в понедельник, — сказала она Луизе.

Корал вышла и направилась к лифту. Луиза закрыла за ней дверь, но звук телефонного звонка по-прежнему дребезжал в ушах Корал. В последние несколько дней она стала вздрагивать от таких звуков.

Войдя в лифт, Корал заставила себя думать о школьном вечере, на который должна пойти со своей племянницей Салли сегодня вечером, и о предстоящем дне рождения матери.

Через несколько минут, выйдя из лифта, Корал прошла через фойе первого этажа, высоко подняв голову и твердо вознамерившись поместить историю с Полом Форджем в папку под названием «Глупости» и выкинуть его из своей жизни.

Но тут Корал неожиданно остановилась, плечи ее опали, она прислонилась к холодной мраморной стене, стараясь унять дрожь в коленях. Кого она пыталась обмануть?

Грудь ее болела от пустоты в сердце, против которой не могли помочь никакие таблетки. Она не способна забыть ни Пола, ни пережитые вместе минуты наслаждения. И нечего морочить себе голову, думая, что может быть иначе.

Корал знала, что наслаждение, испытанное в объятиях Пола, невозможно будет повторить ни с одним другим мужчиной. Никогда больше она не почувствует себя половиной целого. Близость с Полом дала ей какое-то чувство завершенности, подняло на поверхность все лучшее, что было в Корал. Раньше она не могла жалеть о том, о существовании | чего даже не подозревала. Теперь же все ' было по-другому.

«Как можно было так ошибиться в человеке, который казался ее судьбой?» — в который раз спрашивала себя Корал.

Для женщины двадцати восьми лет она чувствовала себя сейчас удивительно старой и дряхлой.

Любовь оказалась ключом, отпирающим дверцу, за которой таился горячий водопад желания. Любовь подарила ей самые счастливые моменты в жизни.

Но именно из-за любви она чувствовала себя сейчас такой одинокой.

Когда Корал припарковала машину на своем месте на стоянке около дома, было уже за полночь. Обычно она возвращалась от родителей в воскресенье днем, перекусывала, принимала ванну и ложилась спать.

Но в последнее время Корал мучила бессонница. Сейчас она вспоминала выражение лица матери, когда та увидела развешанные на деревьях фонарики, а потом смотрела под звездным небом в окружении семьи свою любимую картину. Каждый внес свою лепту в организацию торжества, даже отец Корал, который не забыл о своей миссии и привел жену на поляну в назначенное время.

Улыбнувшись своим мыслям, Корал переложила содержимое багажника на одну из тележек, предоставляемых для удобства жильцов. Глаза Рут Бентли сияли от удовольствия, когда она сидела, держась за руки с мужем, в окружении детей и внуков.

Посторонним семья Корал казалась чересчур эксцентричной, но на самом деле это были самые любящие и преданные друг другу люди из всех, кого она знала. Проведя время в их обществе, Корал оправилась немного от раны, нанесенной ей Полом. Если кто-то и заметил, что она была молчаливее, чем обычно, с вопросами приставать не стали. В семье уважали личную жизнь каждого, хотя если кому-то требовалось плечо, в которое хочется поплакать или на которое можно опереться, каждый мог рассчитывать на помощь родных.

Ставя на тележку чемодан, Корал вспомнила, как Гатри обнял ее на прощанье сильнее обычного и сказал: «Иллегитими нон карборундум», что означало в переводе с латыни: «Не давай негодяям выбить себя из седла».

Что ж, неплохой совет. В лифте было пусто и тихо, если не считать едва слышный рокот моторов, тянущих его вверх. Ничего удивительного, ведь было уже больше двенадцати. В доме жили в основном одиночки или бездетные семейные пары плюс несколько пенсионеров.

Когда Корал возвращалась с фермы, ей обычно требовалось несколько минут, чтобы адаптироваться в собственной квартире, которая всегда казалась пустой и унылой после толчеи и суеты дома, где жило восемь человек. Там скрипели полы, все время работало радио, свистели чайники, хлопали двери, били часы, Аарон задирал Салли, та визгливо протестовала. Дом, мой милый дом.

Когда лифт остановился, Корал с трудом перевезла тележку через порог. Закрываясь, двери чуть не защемили ей юбку, но она вовремя успела ее вытянуть. К счастью, до квартиры было близко.

Сегодня Корал везла с фермы немного больше, чем обычно. Экспериментальные сады и огороды дали богатый урожай, к тому же мать снабдила ее огромным запасом гранолы, мюсли, кускуса и булочек из муки грубого помола. В самой большой коробке лежали одни из часов Гатри, которые надо было доставить в ювелирный магазин на Пентагон-Мэлл.

Толкая тележку одной рукой, Корал шарила другой в кармане жилетки в поисках ключей. Внимание ее было сосредоточено на поисках, поэтому Корал не сразу заметила, что у мистера Сандриса, соседа напротив, открыта дверь.

Мистер Сандрис, семидесятилетний старик, жил один и редко выходил из дома, так как страдал артритом. Зато к нему часто приходили гости, что было не удивительно. Мистер Сандрис был дружелюбным человеком с потрясающим чувством юмора. Но никто из обычных посетителей мистера Сандриса наверняка не пришел бы с визитом так поздно.

Сын старика жил где-то на северо-западе страны и вряд ли мог приехать в такое время.

Оставив тележку возле своей двери, Корал заглянула в квартиру старика.

— Мистер Сандрис? Вы дома?

В ответ раздался басовитый смех.

— Конечно. А где мне еще быть?

— А почему у вас открыта дверь? — спросила Корал, входя в квартиру. — С вами все в порядке?

— Никогда еще не чувствовал себя лучше.

Но Корал хотелось убедиться в этом лично.

Квартира мистера Сандриса была точно такой же, как у Корал, только в зеркальном отображении. Но сходство ограничивалось планировкой. Гостиная мистера Сандриса была оформлена в коричнево-бежевых тонах с редкими проблесками ярко-желтого и заставлена мебелью, от которой мистер Сандрис не захотел избавиться, когда после смерти жены перебирался из собственного дома в эту квартиру.

Довольно полный мужчина, мистер Сандрис разделял пристрастие Корал к жилетам. Он носил обычно черные брюки, рубашку, галстук и жилет в черную и красную клетку. Старик напоминал веселого святого Николаса, только вместо бороды у мистера Сандриса были седые усы, а седые волосы торчали во все стороны, словно клочья ваты.