Пола одолело любопытство.

— Почему ты пользуешься ручками разных цветов?

Корал подняла голову.

— Мне нужны разные цвета, чтобы обозначать разных людей. Тогда, глядя на календарь, я сразу вижу, о ком именно идет речь. — Корал повертела ручкой, которой только что писала. — Розовый обозначает мою племянницу Салли, с которой я Только что разговаривала. Я сделала пометку, что надо позвонить ей завтра вечером.

— Но сначала ты воспользовалась синей ручкой.

— Это для того, чтобы попросить Луизу проверить мое расписание на четверг и посмотреть, смогу ли я освободиться достаточно рано, чтобы к семи вечера быть в Шарлоттсвилле.

— А мне уже присвоен какой-нибудь цвет? — поинтересовался Пол.

Корал вдруг захлопнула еженедельник и стала убирать его и ручки в портфель с таким видом, словно не слышала последнего вопроса Пола. Поставив портфель на пол, Корал прошла к драпировкам, закрывавшим одну из стен комнаты. Когда она раздвинула их, за драпировками обнаружилось окно во всю стену и раздвижная дверь, ведущая на маленький балкончик, возле перил которого стоял круглый столик из кованой стали и два таких же стула, покрытых для удобства накидками. С крюков над головой свисали несколько горшков с вьющимся виноградом, по углам стояли вазы с цветами, так что создавалось впечатление, будто находишься не на балконе, а в небольшом садике.

— Думаю, мы поедим на воздухе, — сказала Корал, поворачиваясь к Полу.

— Так какого же я цвета? — не унимался он.

— Пурпурного, — пробормотала Корал, ставя на поднос подставку с салфетками, приправы и бокалы.

— Почему же пурпурный? — изумился он.

— Ты — англичанин. А пурпурный — цвет королей. Мне показалось, что он подходит тебе лучше всего.

— Я рад, что ты не выбрала для меня розовый. Терпеть его не могу. Комната Линдси в Тисдейле была вся розовая. Это все время напоминало мне сладкую вату.

Корал передала ему поднос.

— Поставь, пожалуйста, на стол. А я разогрею пока чесночный хлеб.

Пол посмотрел на поднос.

— А где ты держишь приборы? Брать лазанью руками не очень-то удобно.

Корал кивнула на ящик слева от раковины.

— Ты найдешь там все необходимое.

Пол все время крутился рядом и отправился с подносом на балкон лишь в тот момент, когда Корал вынула из тостера поджарившийся хлеб.

Когда она разложила порции лазаньи и салата, Пол как раз вернулся в кухню с пустым подносом, который Корал снова заставила тарелками. К тому же она вручила Полу корзинку с ароматным чесночным хлебом.

Оказавшись на балконе, Корал сразу заметила, что Пол решил сделать некоторые дополнения к накрытому ею столу. В том числе он взял со столика в гостиной и установил посредине толстую свечу. Солнце уже садилось за горизонт, и лучи его окрашивали багровым светом листья растений, бокалы и все вокруг, создавая интимную обстановку, что было весьма кстати.

Еще Корал заметила, что Пол положил на стол почти все приборы, которые нашел в ящике. Она насчитала три вилки слева и две ложки рядом с ножом справа от себя. Еще одна большая ложка лежала над тем местом, где должна стоять тарелка.

— Надеюсь, ты не ожидаешь обеда из семи перемен, — сказала Корал, глядя на поднос, который несла в руках. — Это практически весь наш обед.

Пол посмотрел на стол и наморщил лоб,

— Слишком много вилок и ложек? — догадался он.

— Некоторые лишние. Ты накрывал когда-нибудь на стол?

— До сегодняшнего дня не представлялось возможности. Я постарался вспомнить, как был обычно накрыт стол в Тисдейле. — Пол пожал плечами. — Не обращай внимания на то, чем не собираешься пользоваться.

— И так ты ешь все время? — с ужасом спросила Корал, глядя на вилки и ложки.

— Что ты имеешь в виду? Просто обедаю в городе, а дома, в Джорджтауне, делаю сандвич или закусываю крекерами с сыром. А почему ты так разволновалась по поводу того, как я накрыл на стол?

— Извини. Это было невежливо. Просто если ты привык к обеду из пятидесяти блюд, мне не хотелось бы разочаровать тебя своей скромной лазаньей.

Пол улыбнулся.

— Я буду очень разочарован, если мне так и не дадут ее попробовать.

И снова Корал закрыла глаза на существующие между ними различия. Впрочем, у нее было такое чувство, что придется делать это еще не раз.

Дистанция между сыном пэра и дочерью энтомолога была гораздо больше расстояния от Англии до Америки. Поставив тарелки и корзиночку с хлебом на стол, Корал предложила Полу присесть. Но у него были свои планы. Пол подошел к стулу Корал, отодвинул его и подождал, пока девушка сядет.

Прежде чем повернуться к Полу спиной и опуститься на стул, Корал улыбнулась и сказала:

— Твоя мать может гордиться тобой.

— Просто удивительно, что ее бесконечные проповеди все же возымели свое действие. — Пол сел напротив Корал. — Для моей матери не существует никаких оправданий дурным манерам, независимо от происхождения и обстоятельств, в которых находится человек. Я, наверное, сойду в могилу, слыша, как она говорит, что быть воспитанным ничего не стоит. Мать играла активную роль в нашем воспитании.

— Наверное, где-то существует книга, предписывающая всем матерям воспитывать у своих отпрысков хорошие манеры. Что касается моей матери, она не ограничивается членами семьи. Она даже от грабителя ждет, что он сначала извинится, а потом начнет делать свое дело.

— Твоя и моя матери словно вырезаны из одного куска ткани. Однажды во время игры в поло мой брат Реджи, упав с лошади, вывихнул руку в запястье. Но все же он смог пойти к врачу только после того, как сказал все, что полагалось, друзьям моих родителей, которых те привезли с собой.

Корал расслышала нотки нежности в голосе Пола, когда он рассказывал о своих родных. Что ж, у них все же есть хоть что-то общее — оба живут интересами своих семей.

Ужин был в самом разгаре, когда раздался еще один телефонный звонок.

На этот раз разговор был коротким, но не слишком приятным. Когда Корал снова села за стол и стала расправлять на коленях салфетку, Пол понял по выражению ее лица, что ей явно сообщили плохие новости.

— Что-то случилось? — спросил он, потянувшись еще за одним кусочком чесночного хлеба. — Может, поделишься, если это, конечно, не тайна.

Сделав глоток вина, Корал поставила бокал на стол.

— Это была женщина, которая готовит и убирает в доме моих родителей. Ей должны сделать операцию на ноге, и после этого придется лежать несколько недель дома. Она попросила свою сестру заменить ее на работе, так что мне, слава Богу, не придется искать на это время другую прислугу.

— Звучит скорее как решение, чем как проблема, — заметил Пол.

— Мои родители, особенно отец, плохо переносят любые перемены.

— Если работа сделана — какая разница, кто ее сделал? — Он пожал плечами.

— Я считаю, что никакой. Но не все способны относиться терпимо к эксцентричности моих родителей. — Корал улыбнулась. — Не всем нравится, когда приходится отодвигать контейнер с размножающимися мухами, чтобы поставить в шкафчик пакет картошки, или когда по столу идет маленький механический человечек. Или когда просят испечь сразу три пирога с разными ингредиентами, чтобы проверить рецепты из последней книги моей невестки.

— Но почему эта женщина звонит тебе, вместо того чтобы уведомить твоих родителей?

— Потому что я наняла ее и плачу ей жалованье. Она практически работает на меня. Хочешь еще лазаньи?

Пол покачал головой. Его гораздо больше интересовало то, что говорит Корал, чем то, что он ест.

— Но почему твои родители сами не занимаются подобными вещами? Ведь для них было бы удобнее самим вести свои дела, в то время как тебе приходится как бы управлять ими издалека.

— Я как-то не думала об этом. Так было всегда,

— Что значит всегда? Корал нахмурилась.

— Что тут непонятного? С тех пор, как я помню. С тех пор, как я выросла настолько, чтобы создавать им условия для максимально эффективной работы.