— Этих парней так и не поймали тогда, — продолжал Пол. — И родные Марины были лишены возможности обратить свой гнев и боль на тех, кто смог совершить это чудовищное преступление. Марина была мертва, а виновные остались безнаказанными. Тейлору и его родителям необходим был способ дать выход своему горю, и они нашли его в борьбе за то, чтобы другие юные девушки не потеряли таким же образом свою невинность, а потом и свою жизнь. Отец Тейлора рад был бы в целях предосторожности посадить под замок всех мальчишек от десяти до двадцати лет, но поскольку это невозможно, надо было придумать что-то другое. Тогда мой отец сказал, что надо делать все от нас зависящее, чтобы изменить окружающих, делая их неспособными на совершение насилия.
— И «Тройник» создан, чтобы отвлекать подростков от криминальных увлечений в сторону спорта и музыки?
Пол кивнул.
— Мы работаем в основном с молодыми людьми, которые вполне могли бы пойти неверной дорогой, если бы им не объяснили, что у них есть другая возможность. «Тройник» использует спорт и искусство лишь как предлог, чтобы дать этим детям хорошее образование. Мы нанимаем репетиторов тем, у кого не ладится с некоторыми предметами, а на первых порах не ладится практически у всех. Каждому приходится делать над собой усилие, чтобы учиться в школе. Мы не требуем от них высоких достижений, но они должны стараться. Если они сделают то, чего от них ожидают, наградой им будет самоуважение, радость от достижения поставленной цели и возможность участвовать в наших спортивных и музыкальных программах.
— Если заставить десерт выглядеть соблазнительно, они съедят все.
Пол ухмыльнулся.
— Примерно так. Пока что успех сопутствует нам примерно на восемьдесят девять процентов. Конечно, мы хотели бы, чтобы цифра эта была выше, но это уже зависит от детей.
— Но ведь эти восемьдесят девять процентов теперь борются за собственное будущее, вместо того чтобы рушить чужое.
Говоря это, Корал смотрела прямо перед собой, но, почувствовав на себе взгляд Пола, повернулась к нему.
— Я что-нибудь сказала не так? Покачав головой, Пол снова стал
смотреть на дорогу.
— Просто у вас потрясающая способность схватывать самую суть.
Корал заметила на лице Пола то же самое выражение, что и немного раньше, когда он говорил, что предпочитает видеть ее босой.
— Именно это делает меня устрашающей? — поддела она Пола.
— Ни тогда, ни сейчас я не хотел обидеть вас своими словами. Просто обычно мне сразу удается отнести людей, с которыми я знакомлюсь, к той или иной категории. А вы — исключение. И это ставит меня в тупик.
Повернувшись к Полу, Корал спросила:
— А почему вам так важно разделить людей на категории?
— Это делают в том или ином смысле почти все. — Пол не понимал ее вопроса.
— Но зачем?
— По привычке.
Однако Корал почувствовала, что за этим стоит нечто большее. Обычному человеку не придет ни с того ни с сего в голову наклеивать на людей ярлыки. Обычно это происходит после какого-нибудь неприятного события. Человек не воздвигает вокруг себя защитное ограждение, если его к этому не вынуждают. Почему Пол Фордж почувствовал необходимость все время быть начеку? Это был лишь один из вопросов, ответы на которые Корал очень хотелось бы когда-нибудь узнать.
Теперь Пол уже казался ей не легкомысленным попрыгунчиком, ищущим удовольствий, а сильным человеком, незыблемым, как гранитная глыба. Конечно, он был далек от совершенства. В гранитной глыбе были сколы и трещины, которые еще предстояло исследовать, может быть, примириться с ними. Но Пол был явно более глубоким и интересным человеком, чем показался ей на первый взгляд. Если кто-то попытается заставить его делать то, что ему не нравится, он способен стоять на своем, и ничто не сможет сдвинуть его с места.
Им оставалось ехать еще минут десять, когда Пол сказал:
— Сегодня вечером у меня может не быть больше возможности спросить вас о том, что буквально сводит меня с ума.
— О, я просто не могу допустить, чтобы вы сошли с ума, — с улыбкой воскликнула Корал. — Так о чем же вы хотели спросить?
— Я не мог не услышать вашего разговора с матерью. И все время пытаюсь понять, что вы имели в виду, когда пообещали прислать двух маток вместо тех, что умерли, но мне никак это не удается.
Лицо Корал расплылось в улыбке.
— Никогда не задумывалась, как странно это звучит для того, кто не знает мою семью. Мой отец — энтомолог, который знает насекомых гораздо лучше, чем людей. В настоящий момент он ставит ряд экспериментов над пчелами. В каждом улье должна быть пчелиная матка, чтобы пчелы могли размножаться. И надо заменить двух погибших.
— Какое облегчение! А то мои мысли блуждали в самых неожиданных направлениях. А что, пчел действительно можно посылать по почте?
Корал ответила на его вопрос и рассказала еще немного о своей семье, пока они подъезжали к Центру Кеннеди. О старшем брате, Гатри, который изобретает часы со сложными механическими композициями и всегда опаздывает к обеду, потому что забывает посмотреть, который час. О жене Гатри Надин — она пишет кулинарные книги, в которых многие блюда готовятся на основе зерна и меда. И вскользь упомянула Гарри, ботаника, который изобретает раствор, способный заставить прорасти древние семена, найденные археологами. Еще Корал рассказала о детях Гарри, своих племяннике и племяннице, которых он воспитывает сам после смерти жены.
Корал объяснила, что вся семья живет на ферме возле Шарлоттсвилла, и Пол не стал спрашивать, почему она не живет с ними. Он почувствовал, что ответ на этот вопрос требует гораздо больше времени, чем у них оставалось до концерта. Однако когда они уселись рядом с Тейлором и Линдси на самых лучших местах в зале, Пол поймал себя на том, что испытывает глубокое удовлетворение — ему удалось кое-что узнать о женщине, которая так интересовала его.
И еще он понимал, что Корал сообщила о себе куда больше, чем знает о нем. Пол вовсе не торопился рассказать ей историю своей семьи, где все было далеко не так просто.
Следующие два часа Корал запомнила надолго. Концерт открыл замечательный струнный квартет, который исполнил несколько вещей, явно предназначенных подготовить аудиторию к драматичной манере игры знаменитого гитариста. Монтего Кюи был не просто известным исполнителем, искусством которого всегда восхищалась Корал. Он оказался обаятельным мужчиной и замечательным шоуменом. Кюи владел публикой безраздельно одним своим присутствием на сцене, не говоря уже об игре.
Корал, которая всегда считала Монтего Кюи великим музыкантом, сначала удивилась, обнаружив, что он совсем невысокого роста, не больше пяти футов восьми дюймов. На артисте были черный смокинг и белая рубашка. Черные волосы, несомненно, подстриженные и уложенные искуснейшим стилистом, блестели в лучах рампы, когда в перерывах между концертными номерами Монти прохаживался взад-вперед, держа гитару за гриф так, словно это был цыпленок, которому он собирается свернуть шею. И он действительно вкладывал в игру столько страстного южного темперамента, что приходилось удивляться, как это гитара оставалась целой к концу исполнения очередной вещи.
В какой-то момент темные глаза Монтего, рассматривающего публику, остановились на Поле, Линдси и Тейлоре. Он широко улыбнулся и приветливо кивнул головой всем, включая Корал. Под конец Монтего сыграл мелодию настолько трогательную, что она разрывала сердце на части и тут же исцеляла растерзанное сердце. Корал была уверена, что слышала все выступления Кюи, записанные на пластинку, но эта мелодия была ей незнакома. Она увидела, как сидящая рядом Линдси крепко сжала руку мужа, и вспомнила, что Монтего Кюи собирался сыграть в качестве сюрприза одну из композиций Тейлора. Монтего встал со стула в центре сцены и, не переставая играть, уселся на сцене прямо напротив Тейлора. Все это было проделано с удивительной для человека его лет грацией.
Корал услышала, как всхлипнула Линдси, и, посмотрев в ее сторону, увидела, как по щекам молодой женщины катятся слезы. Корал почувствовала, как у нее тоже защипало глаза, и чисто инстинктивно стала шарить в поисках руки Пола. Даже если бы она могла отвернуться от Монтего, Корал все равно ничего не видела за пеленой слез, застилавших глаза.
