Ник повернулся и вышел. Он был в ярости, больше всего ему хотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть. Он желал ее, как никогда не желал ни одну женщину, и знал, что очень нелегко будет выбросить ее из головы. Эти мысли сводили его с ума. Он был готов убить своего счастливого соперника — Кларка. А он-то всегда считал Кларка порядочным человеком!

Придя к себе, Ник немедленно поднял трубку и распорядился, чтобы приготовили самолет. Ему было нужно в Нью-Йорк, и он хотел как можно быстрее покинуть это проклятое место.

Он надеялся в самолете заснуть и хотя бы некоторое время не думать о Джули. Он позвонил повару и распорядился, что приготовить на обед.

— Обедать буду один. — С этими словами он бросил трубку и вышел за дверь, чтобы ехать в аэропорт.

Ник пытался читать. Ничего не получалось. Никак не удавалось сосредоточиться. Ничего подобного с ним никогда не случалось. Некоторые его романы были достаточно серьезны, однажды дело чуть не дошло до женитьбы, но никогда он не позволял ни одной женщине влиять на свою хорошо отлаженную жизнь. Это приводило его в бешенство. Перед обедом он выпил добрую порцию виски.

Подали обед. Люстра заливала уютную комнату мягким успокаивающим светом. Никос без всякого аппетита поковырял креветки, почти не тронул и жареное филе. Повар подал молодой картофель с грибным соусом и зеленую фасоль. Затем принесли салат. К кофе Нику подали свежие булочки. Повар, следивший за ним из-за занавески, чувствовал: что-то не так. Однако ясно было, что беспокойство хозяина вызвано не качеством обеда. Вероятно, что и деньги тут ни при чем.

Джули и Кларк очень подружились. Он делал все, чтоб ее отдых был приятным. Не то, что Ник Андропулос, который едва все не испортил. Да еще так рассердил ее, что она выложила ему все прямо в лицо. Конечно, она вела себя невежливо, когда он пришел пригласить ее на обед. Надо было принять приглашение, они с Кларком все бы объяснили ему в спокойной обстановке… Она повторяла себе снова и снова, что это не имеет никакого значения, но в глубине души чувствовала, что имеет, да еще какое.

Джули и Кларк собирались пойти куда-нибудь обедать.

— Давайте пообедаем в горах, Джули. Там есть чудный ресторан — самая лучшая еда в Акапулько.

— Мне хотелось бы немного пройтись, Кларк. У меня с собой есть немного денег, а я еще их ни на что не потратила.

— Я готов сопровождать вас куда угодно, Джули, — галантно сказал Кларк.

Они поехали вдоль Костера, и Кларк спросил Джули:

— Вы хотите купить что-нибудь себе?

— Нет, мне особенно ничего не нужно. Я уже все купила для Лондона. Я хочу купить серебряные крестики для знакомых монахинь. Прямо-таки вижу их лица, когда они увидят подарки.

— Вы в самом деле так их любите?

— Конечно. Они так обо мне заботились и когда я была маленькая, и сейчас тоже. Многие, узнав, что я росла в монастыре, думают, что этакая святоша, но это совсем не так. Я получила обычное, вполне светское воспитание, разве что следили за мной чуть строже.

— Представляю, как они будут шокированы, если узнают, где вы жили в Акапулько.

— Еще бы! Но они поверят мне, когда я расскажу, как это вышло. Если, конечно, сама смогу в этом разобраться.

— Я все же думаю, что это дело рук ваших бывших сослуживцев. Наверняка они решили отомстить таким образом.

— Не могу поверить, чтобы они потратили столько денег. Надеюсь, что визит к тому доктору хоть что-то разъяснит.

— Если узнаете что-нибудь, дайте нам знать, — попросил Кларк, которого задела за живое вся эта история.

— Должна признать, Кларк, что благодаря вам эта ужасная история закончилась отлично. Я прекрасно провела время. Только вот мистер Андропулос едва все не испортил. Я ведь рассказала вам, что он явился вчера ко мне в номер приглашать нас к обеду? А я ответила, что мы не нуждаемся в его обществе и предпочитаем пиццу и пиво.

— Почему вы так поступили, Джули? Ведь это был шанс все ему объяснить.

— Не знаю почему, Кларк. Конечно, я вела себя глупо.

— Он вернется сюда в феврале. Тут будет несколько больших приемов, и Никос всегда приезжает на них. И часто сам устраивает приемы. Обычно меня приглашают на них, и я буду иметь возможность объяснить ему, что случилось. К этому времени, может, вы выясните подробности.

— Боюсь, в феврале будет уже слишком поздно, — покачала головой Джули.

— Почему же?

— В январе мы начинаем выполнять его заказ. Мне как-то не по себе. Может, я поговорю с ним, когда вернусь из Лондона…

Они отправились в ресторан и больше не говорили о Нике. Еда оказалась превосходной. Джули удивили туалеты некоторых женщин. Она ожидала увидеть обычные летние платья, однако большинство дам пришли в вечерних платьях или нарядных блузках, а некоторые — в белых шелковых брюках и ярких цветастых топах. Она сказала об этом Кларку, и он ответил, что в основном здесь собирается местная элита.

— Это место знают не все туристы, — объяснил он.

— Меня удивляет, как они одеты. Я и не думала, что надо брать такие наряды в Акапулько.

— Многие из этих людей проводят здесь по шесть месяцев в году. Они все знают друг друга, и одежда для них — это часть игры. Я и сам-то себя неловко чувствую. Вы заметили, что на многих мужчинах костюмы от Армани?

— Шесть месяцев! Не могу представить, как здесь можно находиться шесть месяцев.

— О, Джули, таких очень много. У них тут свои клубы, многие занимаются благотворительностью. В конце февраля проходит большой показ мод, поверьте, это впечатляющее зрелище. Мэри тоже всегда приезжает в это время в Акапулько.

После обеда отправились прямо в отель. Джули знала, что Кларк собирается звонить Мэри, а она решила лечь пораньше и почитать перед сном, чтобы не думать о нем, об этом Андропулосе.

Зазвонил телефон. Это был Джеффри, и они долго болтали. Он рассказал, что очень занят на работе, а Джули сказала, что ей нужно будет кое-что сказать ему, когда она вернется. Она подумала, что не стоит ждать до Лондона. Лучше сказать ему сразу же, когда она приедет в Нью-Йорк.

— Джули, что-нибудь серьезное?

— Да нет, Джеффри, это просто шутка. Уверена, мы посмеемся над ней вместе.

— Ладно, но нельзя ли потерпеть до Лондона? Мне тут надо ненадолго уехать. Возникло кое-что неожиданное, потому и звоню тебе ночью. Вернусь, как и ты, к Рождеству. Так что, если это ждет, так будет лучше.

— Безусловно, можно подождать, Джеффри.

— У нас все в порядке. Мама и Клара очень ждут нашей помолвки и свадьбы. Я удивлен так же, как Роджер и Стефани. Ты не представляешь, как я счастлив, любовь моя!

— О Джеффри! Я тоже счастлива, я очень тебя люблю и жду не дождусь Рождества, чтобы увидеть тебя.

— Клара спрашивает меня, какого цвета платье ты наденешь на помолвку. Она хочет украсить дом цветами, которые гармонировали бы с твоим платьем.

— Я надену черное, Джеффри.

— Черное? Странно, — после небольшой паузы произнес Джеффри.

— Джеффри, тебе оно понравится. Оно длинное, очень открытое, я надену к нему маленький жакетик. Он мне очень идет. Клара может выбирать любые цветы на свое усмотрение. К платью я надену жемчуг, ты скажи ей об этом.

— Мечтай обо мне. Спокойной ночи, любимая.

— Спокойной ночи, Джеффри, я буду мечтать о тебе. Я очень тебя люблю.

Джули заснула, но всю ночь ей снился Ник. Ни разу Джеффри не появился в ее снах.

В четверг Джули проспала и вышла только к ленчу. Ана сказала ей, что Кларк повезет ее сегодня обедать в Лас-Бризас. Джули оглядела зал. Максин и Марк сидели за соседним столом, но Максин даже не попыталась представить Марка Джули. Она только махнула ей рукой. Еще тут был немолодой господин, который теребил очки. Его дамы не было. Она огляделась, высматривая Никоса Андропулоса, и убедилась, что его тут не было. Видимо, он все же решил оставить ее в покое. Ничего не говорил об Андропулосе и Кларк.

Целый день Джули провела у бассейна. Она сидела одна, не желая ни с кем разговаривать. Кларк был прав, никто ее не беспокоил.