— Из камней, и ракушек, и зеленых лягушек, — с улыбкой ответила Присцилла. — Вот из этого сделаны мальчики…

— Я вам не мальчик! — рявкнул Крейг.

— Тише! Наверху живут соседи, которым тоже пора спать. — Присцилла похлопала ладонью по кровати. — Садитесь, Крейг, и поговорим как взрослые люди.

— Я ухожу, — упрямо ответил Крейг — уже во второй или в третий раз за этот вечер.

— Пожалуйста, не уходите, — мягко попросила Присцилла. — Я хочу, чтобы вы меня поцеловали!

— Нет, я таких женщин никогда не встречал! — Он действительно терялся от ее непредсказуемости. — Присцилла, неужели вы не понимаете, как безжалостно меня дразните?

— Понимаю.

— Тогда зачем?..

Нежная улыбка заиграла на ее чувственных губах, глаза блеснули в полумраке.

— Затем… затем, что мне это нравится. Это так сексуально, что я… я едва могу удержаться… — Она снова приглашающе похлопала ладонью по кровати, и на этот раз Крейг подчинился.

— Вы меня соблазняете? — изумленно спросил он. — Присцилла, вам незачем меня соблазнять…

— А мне показалось, что есть зачем, — ответила она, садясь в постели и натягивая на обнаженную грудь одеяло. — Но скорее всего я делала это для себя. Мне нравится чувствовать свою власть — над собой… или над кем-нибудь еще. И неужели вы поверили, что я после всего этого выгоню вас на улицу? — Она улыбнулась лукаво и вместе с тем наивно. — Вы меня прощаете?

Крейг со стоном сжал ее в объятиях.

— Не могу поверить! — прошептал он, уткнувшись лицом в пышные волосы. Он покрывал ее лицо легкими поцелуями, пока не достиг рта — и тогда сжал ее губы своими с такой страстью, словно надеялся целовать ее вечно. Счастливый вздох вырвался из груди Присциллы.

— Хочешь, я тебя раздену?

— Я быстрее справлюсь с этим сам, — поспешно ответил он. Такая непредсказуемая женщина могла в любой момент передумать.

Затаив дыхание, Присцилла смотрела, как он торопливо освобождается от смокинга, рубашки и брюк и швыряет их на кресло-качалку — по всей видимости, его не беспокоило, что выходной костюм может измяться. Присцилла любовалась его мощной грудью, широкими плечами, рельефными мышцами. Видимо, Крейг регулярно занимался спортом. Наконец он предстал перед ней полностью обнаженным — и Присцилла своими глазами убедилась в том, сколь велика его страсть.

Он подошел к кровати и протянул руку к лампе.

— Выключить?

— Если не возражаешь, давай оставим.

— Нисколько не возражаю, — улыбнулся Крейг.

Раздеваясь, он спешил, но в постели действовал с чувственной медлительностью. Груди Присциллы ныли в ожидании его прикосновения.

— Без лифчика они еще красивее, — прошептал он, и Присцилла рассмеялась.

Желание нарастало в ней, словно речная вода в половодье. Все восхищало ее — и вкус его губ, и нежные прикосновения рук к обнаженной груди, и сплетение ног, и волнующая близость его сильного мускулистого тела.

Прежде она мечтала увидеть Крейга у своих ног, но сейчас, когда он покрывал ее тело поцелуями, готова была сама упасть к его ногам и молить о пощаде. Все существо ее изнывало от нестерпимой жажды. Она стонала и извивалась в его объятиях; она думала, что умирает — о, какая сладкая смерть! Наконец, когда желание ее достигло вершины, тела и души их соединились, и Присцилла познала блаженство разделенной любви.

Слабый свет зимнего утра, просочившись сквозь занавески, упал на лицо Крейга. Но не этот свет разбудил его, а непонятный шум, донесшийся откуда-то снизу. Крейг открыл глаза и сразу вспомнил все вчерашнее. Он в спальне Присциллы, в ее постели, и сама она лежит, свернувшись клубочком, рядом с ним. Довольно улыбнувшись, Крейг покосился на часы на столике — прелестную антикварную вещицу. Часы показывали без четверти восемь.

Неотложных дел у Крейга нет, и ничего не случится, если сегодня он отправится на работу чуть позже… Так думал он, а руки его уже ласкали нежные бедра и стройные ноги Присциллы, восхищаясь по-девичьи тонкой линией спины и плеч. О, что это была за ночь! Словно в тумане вспоминался Крейгу вчерашний вечер, и то, что вчера злило его до безумия, теперь казалось только волшебной прелюдией к сияющей ночи любви. Нежность Крейга сменилась желанием; он потянулся к груди Присциллы — и с удивлением обнаружил, что сосок ее уже затвердел.

— Ты проснулась? — прошептал он.

— М-м… может быть.

Звук ее голоса произвел неожиданное действие. Шум раздался снова, и серый кот вспрыгнул на кровать и устроился в ногах Присциллы, шипя на Крейга с неприкрытой враждебностью. В дверях с лаем появился коричневый терьер.

«Надо было закрыть дверь», — с раздражением подумал Крейг.

— О Господи! — проворчала Присцилла, снимая кота с кровати. — Идите-ка отсюда, а?

Однако животные не двигались с места. В спальню влетел белый какаду, облетел вокруг кровати и устроился на лампе. Крейг смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Но представление было еще не кончено: послышалось громкое сердитое мяуканье, и на кровать вспрыгнул еще один кот. Выпустив когти, он направился к Крейгу, и тот поспешно скрылся под одеялом.

Присцилла вскочила.

— Сейчас я накормлю их и вернусь, — бросила она через плечо.

Не накидывая халата, она выскользнула за дверь, оба кота и пес поспешили за ней. Крейг остался наедине с попугаем. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Ты говорить умеешь? — поинтересовался Крейг, чувствуя себя на редкость глупо.

Попугай окинул его презрительным немигающим взглядом и, вспорхнув с лампы, пересел на кресло-качалку — как раз на плечо Крейгова смокинга!

— Эй-эй, приятель!.. — завопил Крейг, вскакивая, — но слишком поздно.

Ах, черт, теперь придется отдавать смокинг в чистку! Какого дьявола Присцилла не держит попугая в клетке? Крейг вылез из кровати и приблизился к попугаю, сидевшему как ни в чем не бывало.

— Вон отсюда, мерзавец! — рявкнул он голосом капитана Крюка. «Интересно, — подумалось ему, — а у капитана Крюка был попугай? Но уж, наверно, страшный пират не позволял ему свободно летать по каюте!» Крейг погрозил попугаю кулаком, но тот сидел и смотрел на него, не выказывая ни страха, ни угрызений совести.

В углу комнаты Крейг увидел клетку, накрытую черной тряпкой. Очевидно, она предназначалась для попугая. Крейгу никогда не случалось сажать птиц в клетки, но он был полон решимости попробовать. Впопыхах Крейг даже не подумал о том, как же птица сумела оттуда выбраться.

Только сдернув тряпку, он обнаружил, что, во-первых, клетка крепко заперта, а во-вторых, там живет хомячок. Испуганный неожиданным пробуждением, хомяк испустил громкий и немелодичный вопль — Крейг и не подозревал, что эти маленькие зверьки умеют так орать!

Крейг громко застонал. Два враждебно настроенных кота, рычащий пес, наглый попугай, да еще и хомяк — это для него слишком! Он решил было одеться и отправиться на поиски Присциллы, но тут же вспомнил, что смокинг его загажен попугаем, который, кстати, по-прежнему спокойно сидел на нем.

— Присцилла!

В дверях появилась обнаженная Присцилла и вопросительно взглянула на него.

— Ради Бога, сгони эту птицу с моего смокинга и покажи, где можно его почистить! — взмолился Крейг.

— О Боже мой! Что это с ним? Знаешь, он никогда до сих пор так не делал! Многие считают, что птицу невозможно приучить к чистоте, но у меня с Попкой никаких проблем не было. Попка, иди сюда! — позвала она, но попугай, вместо того, чтобы идти к ней на руку, вспорхнул прочь.

— Чудеса дрессировки, ничего не скажешь, — пробормотал Крейг.

— Это твое появление так на него подействовало. Он не привык, чтобы у меня в спальне ночевали чужие.

— Хм… А давно он у тебя?

Присцилла презрительно фыркнула, явно показывая, что не собирается удовлетворять его неуместное любопытство.

— Давай смокинг, я почищу.

— Только не стирай, пожалуйста. Мне ведь скоро придется его надеть.

— Ты хочешь, чтобы я это сделала прямо сейчас?