— Может быть, вы покажете мне свою квартиру? — попросила Присцилла.

Крейг провел ее из гостиной в спальни. Первая из них явно предназначалась для ребенка.

— Здесь спит Майкл, когда приезжает ко мне на выходные, — объяснил Крейг. — По счастью, у моих соседей есть сын его возраста, так что Майклу не скучно, даже если я его никуда не вожу. Может быть, мне станет труднее, когда он подрастет, но пока все в порядке.

Спальня самого Крейга была обставлена с поразившим Присциллу аскетизмом. Гостиная и столовая были меблированы антикварной мебелью, и Присцилла не без удовольствия заметила, что Крейг знает толк в старине. Однако в спальне она не увидела ничего, кроме безликой современной кровати, невыразительного ковра на полу, стола, заваленного бумагами, и кресла. Единственный намек на индивидуальность хозяина — настоящая лампа от Тиффани на прикроватном столике.

— У меня в магазине есть кровать, которая отлично сюда подойдет, — заметила Присцилла. — Чудесное старинное ложе красного дерева с квадратными столбиками и приподнятым изголовьем. Стенки у нее солидной толщины, но сделаны так, что кажутся легкими и невесомыми. Прекрасная кровать, и при этом очень подходящая для мужской спальни. А то ваша спальня похожа на монашескую келью!

— Что вы говорите? — усомнился Крейг. — Это со столбиками и с изголовьем?

— Да. Приезжайте как-нибудь и посмотрите сами.

Они стояли в узком дверном проеме, невольно касаясь друг друга плечами. Крейг повернулся к Присцилле: в его глазах она прочитала вопрос. Волна желания взметнулась в ней, но тут же схлестнулась со страхом. Вдвоем они провели прекрасный вечер — если не считать небольшой перепалки в самом начале. Ей нравилось прикосновение его рук, волнующая близость сильного тела, и одна мысль о его ласках заставляла тело содрогаться в сладостной истоме. Но Присцилла боялась.

— Простите меня, — тихо проговорила она. — Я еще не готова.

Крейг кивнул и молча вернулся в гостиную.

После этого вечера жизнь Присциллы стала намного сложнее. И усложнил ее не Крейг — по крайней мере не только он. Ей позвонили из полиции и предупредили, что если она не поможет Перси, пока он не найдет работу и жилье, власти штата будут вынуждены арестовать его за бродяжничество.

— Хорошо, но на одном условии, — ответила Присцилла. Она понимала, как глупо звучит ее требование, но была полна решимости настоять на своем. — Пусть он подпишет обязательство, что не будет заговаривать о воссоединении со мной. — Присцилле хотелось добавить еще одно условие — чтобы он не смел тянуть к ней лапы! Но она чувствовала, что полицейский на другом конце провода и так вот-вот потеряет терпение.

Собеседник дал Присцилле понять, что не в его власти заставить Перси подписывать какие-то бумаги.

— Заставлять не надо, — ответила Присцилла. — Просто предложите. И объясните, что, если он не подпишет, отправится в тюрьму. Одно из двух. Мы разведены, офицер. Я за Перси больше не отвечаю. Штат Массачусетс, насколько я понимаю, тоже отвечать за него не хочет, так что внушите ему, что подписать для него же самого будет лучше. Если вы его посадите, я плакать не буду.

Присцилла, конечно, преувеличивала — бизнес научил ее, что для достижения своей цели лучше всего притвориться черствой и бесчувственной.

Она ждала ответа, прислушиваясь к доносящимся из трубки невнятным голосам. Среди них она различала недовольно-обиженное поскуливание Перси.

Наконец полицейский снова взял трубку:

— Он согласен. Можете за ним заехать.

Путешествие отняло у Присциллы добрую половину дня — Перси ухитрился добраться до Нью-Бедфорда, да еще ее целый час продержали в полиции. Присцилла потребовала, чтобы обязательство было отпечатано на машинке, скреплено печатью и заверено свидетелями.

— Ну зачем ты это сделала? — обиженно восклицал Перси, когда они вместе выходили из здания участка. — Вечно ты выставляешь меня перед всеми дураком!

— Если не хочешь выглядеть дураком, Перси, для начала постригись и веди себя как взрослый человек, — отрезала Присцилла. — Где твой «Фольксваген»?

— Он сломался, и я его оставил, а сам пошел пешком, — с вызовом заявил Перси.

— Где?

— За городом. Я не хотел говорить об этом полиции — боялся, что они его отгонят на штрафную стоянку.

— Думаю, уже отогнали. Ты ехал по 140-му шоссе?

— Да, но я откатил его в сторону от дороги. Там еще указатель «Хиксвилл». Мне подумалось, что название подходящее.

Как ни удивительно, «Фольксваген» стоял на указанном месте. Присцилла позвонила в гараж, договорилась, что машину отбуксируют и отремонтируют, и поехала домой. Все это отняло еще несколько часов и грозило отнять кучу денег. Въезжая в город, Присцилла до того устала, что готова была плюнуть на все и отвезти Перси к себе, — но, сообразив, что этим сведет на нет все свои усилия, довезла его до «Дома Говардов» и сгрузила там вместе со всеми его пожитками, извлеченными из «Фольксвагена». Когда она вернулась в Чарльстоун, помощница уже запирала магазин.

— Я оставила вам на столе записку. Заходил мистер Пинкни и спрашивал о кровати. Сказал, что вы ему посоветовали. — Клара убрала ключи в сумочку и обмотала шею шарфом. — А парень ничего! Он ваш дружок?

— Нет, мой конкурент в деловой сделке. Спасибо, Клара. До завтра.

Клара уже собралась уходить, как вдруг обернулась, вспомнив что-то еще.

— Да, еще заходила какая-то женщина. Имени своего не назвала, но я так поняла, что она работала у вас раньше. Она сказала, что позвонит вам.

«Интересно, — подумала Присцилла. — Кто бы это мог быть?» За два года у нее работало не меньше полудюжины помощниц: почти со всеми из них Присцилла старалась поддерживать связь — по крайней мере присылала открытку к Рождеству.

Она вошла в кабинет и увидела на столе, освещенном лампой, записку. Крейг заходил в магазин около одиннадцати. Может быть, хотел пригласить ее на ленч?

Кровать, о которой говорила Крейгу Присцилла, стояла в дальнем углу магазина, гордо возвышаясь над картонными коробками и сверкая золотым шитьем изголовья. Многие восхищались этой кроватью, но купить ее не решался никто — покупатели боялись, что ее яркая индивидуальность не будет сочетаться с остальной мебелью в спальне. Но у Крейга такой проблемы не будет. Присцилла пыталась догадаться, понравилась ли Крейгу кровать, и старалась не думать о том, каково было бы лежать на этом королевском ложе рядом с ним…

Послышался стук в дверь, сердце Присциллы учащенно забилось. Но нет, смутно различимая фигура за стеклянной дверью принадлежала явно женщине, да к тому же беременной. Подойдя к двери, Присцилла узнала Мэри Бет Норрис, свою самую первую помощницу в «Антикварии».

Впрочем, она уже не Норрис. Как бишь фамилия ее мужа? Блекберн? Блекуэлл? Присцилла с трудом припоминала белокурого Адониса, похитившего сердце Мэри Бет и увлекшего ее прочь из мира бизнеса. Помнится, его фамилия чем-то поразила Присциллу… Может быть, Блекбирд1? И еще помнится, что этот человек сразу ей чем-то не понравился. Но Присцилла не хотела вмешиваться в жизнь Мэри Бет. В конце концов, сама она меньше года назад развелась с Перси…

— Мэри Бет! — воскликнула она, распахивая дверь и заключая молодую женщину в объятия. — Я думала, ты в Нью-Йорке! — «С этим, как-его-бишь, куешь семейное счастье!» — добавила она мысленно.

— Я там и была, — ответила Мэри Бет. — Можно мне войти?

— Конечно! — Присцилла отступила, освободив ей проход. Мэри Бет влетела в магазин, словно за ней гнались разбойники: ее белокурые локоны были спрятаны под надвинутым на лоб капюшоном, в кукольных голубых глазах застыла тревога. Теперь Присцилла вспомнила, что они с Черной Бородой прекрасно смотрелись вместе.

Мэри Бет направилась прямиком к задней двери. Сперва Присцилла подумала, что неожиданная гостья спешит в туалет, — может, ей плохо или еще что, — но Мэри Бет обошла стол и устало опустилась в кресло.