— Только добра, Кэтрин. Это верно. Плохо, что тебе пришлось работать два года, чтобы мы смогли отправить тебя в бизнес-колледж...

— Я сама не возражала, — поспешно напомнила Кэтрин.

— Ты — нет, но я — да. — Джулия Кортни взяла дочь за руки. — Я хочу, чтобы ты имела все, что могла бы иметь, если бы твой отец был жив. Имела бы все те вещи, иметь которые люди, подобные Уиллер, считают делом само собой разумеющимся: хорошую одежду, правильных друзей, например. Тебе понравится сегодняшний вечер в клубе, детка. Говорят, там будет фейерверк, а все столы накрыты красным, белым и голубым в честь Дня независимости. Вот почему я купила тебе белое платье, Кэтрин. — Она обаятельно улыбнулась и вздохнула. — Считаешь, я ужасная мать, да? Покупаю тебе одежду, беспокоюсь о твоем будущем, добиваюсь для тебя шанса посетить вечеринку в честь 4 июля... — Ее улыбка стала шире, когда уголки губ Кэтрин стали изгибаться вверх. — Как ты можешь продолжать жить с такой отвратительной матерью?

— Хорошо, — вздохнула Кэтрин, покоряясь неизбежности. — Я надену это платье. И не буду упоминать о секретарской должности.

Мать удовлетворенно похлопала ее по щеке.

— Хорошая девочка, — оживленно заметила она. — И, Кэтрин, ради бога, сделай что-нибудь с этой гривой волос!

На это ушел час, но ей все же удалось сделать это «что-то», и теперь копна белокурых локонов выглядела, как будто легкий бриз их слегка взъерошил. Может, гребень ослабел? Она наклонилась к зеркалу и принялась нащупывать очки в сумочке, лежащей на туалетном столике.

— Только не это! — резко прозвучал голос матери.

Кэтрин, вздрогнув от неожиданности, повернулась.

— Ты меня испугала, мама! Я не слышала, как ты вошла.

— Я испугала тебя? А может, дело совсем в другом? Ты ведь это не серьезно, Кэтрин? Зачем тебе очки?

— Чтобы я могла нормально видеть, мама, — терпеливо объяснила она. — Вот хотела проверить, в порядке ли помада.

— Ради бога, перестань преувеличивать. Ты не такая близорукая. Жаль, что контактные линзы еще не готовы... Но ты не можешь быть в очках сегодня вечером: они испортят твой изящный образ и никак не подойдут к этому платью.

— Ну что ж, буду в клубе падать со ступенек, если не смогу их разглядеть, — кротко согласилась дочь. — Ты об этом подумала?

— Не смеши меня! Для этого есть перила. Кроме того, с тобой буду я. — Голос матери смягчился, и она улыбнулась. — А когда мы туда попадем, там окажется полно молодых людей, которые сочтут за счастье взять тебя под руку и благополучно проводить до танцевальной площадки. Ты выглядишь великолепно, Кэтрин. Я поняла, что это белое шелковое чудо создано для тебя, как только его увидела. А теперь идем, детка. Я обещала миссис Уиллер встретиться с ними в восемь. Поздний приход хорош для людей высшего света, но нам лучше не опаздывать.

Как впоследствии подумала Кэтрин, на самом деле Уиллеры, вероятно, предпочли бы, чтобы они совсем не появились. Ее мать приветствовала их с несдержанным пылом, но улыбка миссис Уиллер казалась притворной, а ее муж только кивнул, приподнявшись со стула.

За столом оказались еще две пары. Женщины просто улыбнулись при их появлении, а оценивающие взгляды их мужей вызвали у Кэтрин неприятное чувство неловкости.

Она одеревенело сидела на стуле, без желания ковыряясь вилкой в коктейле из креветок и не поддаваясь уговорам матери уделить внимание танцам. Играл оркестр, но музыка была недостаточно громкой, чтобы заглушить то, что говорила ее мать. Джулия вклинилась в разговор, который, казалось, полностью исключал ее: присутствующие за столом делились впечатлениями о своих путешествиях в прошедшую зиму на Карибы и на юг Франции, затем переключились на проблемы подбора надежной домашней прислуги. Кэтрин внутренне содрогнулась от звука ясного притворного голоса матери, начавшей описывать, как ей трудно было найти заслуживающую доверия экономку.

«Прекрати это! — думала она с болью, опуская голову, чтобы спрятать покрасневшее лицо. — Они же знают, что ты не можешь позволить себе нанять служанку, мама. Ты никого здесь не обманешь. Зачем ты это делаешь?»

Кэтрин подняла глаза и увидела, как на ее мать смотрят две незнакомые женщины. Даже без очков она разглядела на лице одной из них жалость, а у другой — слабую насмешливую улыбку. Ее охватило такое чувство стыда, что из непослушных пальцев каким-то образом выскользнула вилка и звякнула об пол. Мать резко дернула головой на этот звук и неодобрительно нахмурилась. Но затем вновь повернулась к миссис Уиллер, и на ее лицо вернулось вежливое спокойствие и заинтересованность. Кэтрин, слегка дрожа, наклонилась, чтобы поднять вилку.

Мужчина, сидевший рядом, тоже быстро наклонился и стиснул ее запястье.

— Не беспокойтесь, — весело прошептал он. — Мы добудем вам другую. — Улыбка осветила его багровое мясистое лицо. — Как случилось, что мы никогда прежде вас здесь не видели? — тихо спросил он, продолжая сжимать ее руку.

Кэтрин вежливо улыбнулась в ответ.

— Я была на танцах в клубе несколько лет назад, в середине лета, — ответила она, безуспешно пытаясь освободиться.

— Правда? Должно быть, я пропустил тот вечер, иначе ни за что не забыл бы такую красивую молодую женщину. — Его пальцы начали тихонько поглаживать внутреннюю сторону ее запястья. — Как я понял, вы вернулись в Тампу совсем недавно и хотите познакомиться с нужными людьми?

— Я уже знаю всех нужных мне людей, — быстро ответила Кэтрин, удивляясь, как он может хранить на лице такое вежливое, невинное выражение, в то время как его потная рука податей совсем недвусмысленные послания?

— Ваша матушка, кажется, так не думает. У меня создалось впечатление, что она хочет помочь вам наладить на этом вечере некоторые контакты, познакомить с нужными людьми, и я был бы счастлив оказаться одним из них.

Кэтрин очаровательно улыбнулась:

— Думаю, ваша жена сильно огорчится, когда я расскажу ей, что вы замышляете. Но если вы не отстанете от меня сию же секунду, то я именно так и сделаю.

Лицо мужчины побелело, и он поспешно отдернул руку. Сдерживая гнев, Кэтрин отодвинула стул и встала.

— Извините меня, — спокойно произнесла она, игнорируя озадаченный взгляд нахмурившейся матери. — Я... я вернусь через несколько минут.

«Мне потребуется гораздо больше времени, чтобы прийти в себя и успокоиться», — подумала она, пробираясь среди скользящих по паркету танцующих пар к расплывающемуся белому прямоугольнику на противоположной стене, который, как она надеялась, был дверью в дамскую комнату. Ничего не изменилось. Мать по-прежнему стремится попасть в список светского общества города, а оно так же полно решимости держать ее в стороне. В последний раз, когда Кэтрин присутствовала здесь на танцах, ей было восемнадцать. Наивная Золушка, ищущая своего очаровательного Принца, вдруг обнаружила, что нет ничего волшебного в тех молодых людях, которые толпились вокруг нее в тот вечер. Они видели в ней только причудливую вещь, этакий заманчивый объект для забавы и флирта на вечер, а с долей удачи и на последующие вечера, а не девушку для романтических свиданий, которую можно представить своим друзьям. Тот мужчина за столом, может, и старше их, но совершенно такой же.

«Ну подождите! — в ярости подумала Кэтрин. — Вот закончится вечер, и я расскажу матери, что на самом деле представляют собой эти «достойные люди»! Упс!»

— Ради бога, извините! Боюсь, я не видел, как вы подошли!

Кэтрин ойкнула, когда холодный напиток брызнул на нее и потек тонкими струйками вниз по лифу платья. Она взглянула на мужчину, стоявшего перед ней, смущенно покачала головой и поспешила сказать:

— Это не ваша вина. Я сама не смотрела, куда иду.

Мужчина улыбнулся — она могла сказать это почти наверняка, хотя без очков плохо видела черты его лица — и протянул ей что-то.

— Вот, — произнес он низким приятным голосом, — вам лучше воспользоваться этим, чтобы промокнуть шампанское. Вы же не хотите испортить такое прекрасное платье?