Три дня спустя лекарь Генко осмотрел лодыжку Сёкея и объявил, что выздоровление идет полным ходом. Это было хорошей новостью для Татсуно, которому наскучило сидеть на одном месте и не терпелось двинуться дальше в путь. Сёкей остался бы подольше. Его присутствие, как казалось, вдохнуло жизнь в Саду. Женщина заботливо ухаживала за ним: то и дело снимала повязку, чтобы помассировать лодыжку, и даже приносила горстки снега в дом, чтобы ослабить боль.

Сёкею было любопытно узнать, что случилось с Момо — дочерью Джойджи и Сады. Но Сада больше не говорила о ней и уклонялась от расспросов Сёкея. То, что произошло с девочкой, оставалось тайной.

Сёкей и Татсуно готовились снова отправиться в путь. Они поблагодарили пожилую чету за гостеприимство. Сёкей оставил в доме несколько монет — там, где, как он знал, они будут найдены после отъезда его и Татсуно. К слову, Татсуно приметил это и неодобрительно покачал головой.

— Вот ты платишь им, а они ведь не хотят зарабатывать на добровольной помощи, которую оказали, приютив нас.

Сёкей признал правду этих слов. Он понимал, что Джойджи и Сада отказались бы от денег, если бы он попытался заплатить им открыто. Но тут юношу осенило. Надо дать денег лекарю Генко! Тот мог использовать их на благо тех селян, которые нуждались в лечении.

Лекарь принял деньги с благодарностью.

— Это значит больше, чем вы думаете, — сказал он. — А вы уверены, что можете позволить себе такое?

— Да, возьмите, — ответил Сёкей.

— Если вы не возражаете, — продолжил Генко, — часть пути к Канадзаве я пройду вместе с вами. Мне надо навестить крестьянина, у которого киста, и она нуждается в периодическом подсушивании.

День выдался погожим, и даже при том, что было холодно, Сёкей с радостью вдыхал свежий воздух, столь приятный после трехдневного пребывания в тесной и дымной хижине с соломенной крышей. Через несколько часов пути Сёкей спросил лекаря:

— Что случилось с дочерью Сады и Джойджи?

Генко посмотрел на него:

— А что вам об этом известно?

— Хозяйка сказала мне, что ее дочь похитили. Вот и все. Они молятся за нее.

Вместо того чтобы ответить, лекарь спросил:

— Откуда вы? Кто вы? Я знаю, что вы не паломники.

Татсуно что-то начал говорить в ответ, но Сёкей оборвал его. Он внутренне ощущал, что доброта лекаря заслуживала честности.

— Я сын судьи Ооки. Он послал нас сюда, чтобы разузнать о врагах господина Инабы.

Лекарь кивнул и подумал еще немного, прежде чем произнести:

— Один из людей господина Инабы проезжал через нашу деревню год назад и увидел Момо. Она была красивой девочкой, слишком красивой для такого места, как это. Момо была невинна. Тот самурай выкрал ее и обесчестил. Позже мы узнали, что бедняжка наложила на себя руки. Она предпочла смерть возвращению домой опозоренной. Именно поэтому родители молятся за нее.

Сёкей был слишком потрясен — он не мог вообразить самурая, совершающего такое зло.

— Вы сказали бы, что Джойджи и Сада — враги господина Инабы? — спокойно спросил лекарь Генко.

— Но они… они не могут нести ответственность за то, что убит господин Инаба, — сказал Сёкей.

— По всей видимости, нет, — согласился лекарь.

— И возможно, господин Инаба не знал, что кто-то из его самураев поступил таким образом.

— Осмотритесь кругом, — сказал лекарь. — Что вы видите?

Сёкей обвел все вокруг глазами. Местность была холмистой, наиболее крутые возвышенности вдали тянулись вверх — к высоким пикам, заслонявшим горизонт. Снег покрывал большую часть земли, но местами он был расчищен. На таких расчищенных участках Сёкей приметил то, что сначала показалось маленькими связками соломы. Все они, однако, самостоятельно двигались. Юноша понял, что видит крестьян в одеждах из соломы для защиты от холода. Вглядевшись получше, Сёкей заметил у людей в руках мотыги, лопаты и даже простые палки, которыми те обрабатывали обнаженную землю.

— Эти люди что-то копают, — произнес он. — Но почему? Сейчас же не время для посадок.

— Они выискивают под снегом что-нибудь съедобное, — ответил Генко. — Орехи, желуди, сосновые шишки, корни — что-нибудь, что утолит их голод. Они вечно голодают.

— Как такое возможно? — спросил Сёкей. — Ведь большинство из них крестьяне!

— Посевы риса подвергались нападению насекомых вот уже два года подряд, — пояснил лекарь. — Почти ничего не удалось собрать.

— Но даже в этом случае, — рассудил Сёкей, — господин этого домена должен распределить пищу, которая была сохранена с обильных лет.

Лекарь покачал головой.

— Как раз наоборот, — сказал он. — Надзиратели господина Инабы потребовали, чтобы крестьяне заплатили им полный налог, то есть одну пятую от обычного урожая риса.

— Но как они могли заплатить, если никакого риса не было собрано? — спросил Сёкей.

— Взяв из запасов риса, который был сохранен с предыдущих лет, — ответил лекарь.

— Это не может быть правдой, — сердито произнес Сёкей. — На что, они рассчитывали, будут жить крестьяне?

— Как видите, — произнес лекарь, указав на людей, блуждающих по заснеженному полю, — они рассчитывают, что крестьяне решат эту проблему сами.

Сёкей приумолк. Он не подозревал, что такая несправедливость могла существовать в царстве сёгуна. Наверное, произошло недоразумение. Как бы поступил судья?

— Крестьяне подали прошение господину Инабе? — поинтересовался Сёкей. — Инабе-отцу, я имею в виду. Я слышал, он был добрым человеком.

— Было такое. Один человек с ходатайством от всех крестьян отправился к замку господина Инабы, — сказал лекарь. — Надо сказать, он сам вызвался сделать это. — Лекарь на секунду запнулся. — Он вернулся с отрезанными ушами, носом и губами.

— Это же несправедливо! — воскликнул Сёкей. — Сёгун не допустил бы этого. Кто-то должен пойти к управляющему провинцией.

Татсуно, который до тех пор слушал спокойно, теперь захихикал.

— Простите его, — сказал он лекарю. — Он еще ребенок.

Юноша почувствовал себя уязвленным.

— Но мой отец сам является одним из чиновников сёгуна, — возразил он. — И я встречался с сёгуном. Я знаю, что ни тот ни другой не одобрили бы этого.

Лекарь Генко печально улыбнулся Сёкею и сказал:

— Ваш друг знает, что главная цель сёгуна состоит в том, чтобы охранять порядок в стране. Он полагается на князей вроде господина Инабы, чтобы поддерживать массу самураев, которые охраняют порядок. Как они это делают, касается их одних.

— Но если люди голодают, надлежащий порядок вещей нарушен, — возразил Сёкей. — Долг правителя — защитить свой народ.

— Я вижу, вы читаете древние книги, — сказал лекарь. — Но Эдо далеко отсюда, и порядок здесь наводится силой.

— Когда я снова увижу отца, я сообщу ему, что вы рассказали мне, — пообещал Сёкей.

— Судья Оока имеет репутацию справедливого человека, — заметил лекарь. — Так, стало быть, он послал вас сюда, чтобы найти врагов господина Инабы?

— Правильно.

— Посмотрите, — сказал лекарь. — Они всюду: копаются в снегу, чтобы выжить.

Путники сошли с главной дороги на узкую тропу, которая вела к сельскому дому. Сёкей и Татсуно шли позади лекаря. Сёкей заметил, что Татсуно обернулся, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь позади них. Он сделал то же самое и увидел каких-то людей. Юноше показалось, что он опознал некоторых из тех, кто расчищал снег в поисках пищи. Но так как все они носили одинаковые соломенные одежды, то было почти невозможно отличить одного от другого. Татсуно взглядом указал Сёкею на его деревянный меч. Сёкей понял, что тот имел в виду, но не волновался. Он был уверен, что лекарь Генко не станет вести их в западню.

Они обошли вокруг одного крестьянского дома и направились к большой постройке позади него. Едва они миновали дом, как передняя дверь открылась и на улицу выглянули два маленьких ребенка с большими восхищенными глазами. Кто-то внутри остановил их на пороге и быстро закрыл дверь.