— Он в реанимации, — сообщил мужчина, представившийся как доктор Мэтьюз. — У меня к вам несколько вопросов.

— Но он выкарабкается? — спросил Энди.

— Состояние очень тяжелое, но мы надеемся взять инфекцию под контроль.

— А что с ним? Что за инфекция? — продолжал допытываться Энди.

— Если ответите на мои вопросы, доберемся и до этого, — строго сказал доктор.

— Извините, — вмешался Дерек. — Просто мы жутко испугались, увидев, как ему плохо.

Доктор сочувственно кивнул, хотя держался довольно холодно.

— Боюсь, вопросы будут личного порядка, — начал он.

— Мы расскажем все, что знаем, но вряд ли это поможет, — недоуменно глядя на Энди, отозвался Дерек.

— Я видел, что вы держитесь за руки. Правильно ли я понимаю: вы — любовники?

— Да, — ответил Дерек. — При чем тут Алекс?

— Алекс тоже гомосексуалист?

— Это как-то связано с ВИЧ? — в ужасе спросил Энди. — Но Алекс — ярый сторонник безопасного секса!

— Он тоже ваш партнер? — чопорно поинтересовался доктор.

— Мы расстались почти полтора года назад, — переглядываясь с Энди, сосчитал Дерек.

— Раньше. Я познакомился с тобой в августе прошлого года; тогда-то вы с ним и порвали, — молодой человек повернулся к врачу. — Но Алекс по-прежнему наш близкий друг. Мы делим квартиру, только он редко там появляется. В последний раз виделись в конце прошлого августа. Алекс обещал приехать на рождество, но не смог.

Доктор заметно смягчился.

— Мне неловко спрашивать, но не знаете ли вы, как Алекс относится к жесткому сексу?

— Послушайте, — наклонился к нему Дерек, — если во мне больше шести футов роста, а он — крошка, это еще не значит, что он мечтает быть грубо оттраханным. Ничего такого мы не хотели — ни я, ни он. Почему вы спрашиваете?

— Пытаюсь выяснить, стал ли Алекс жертвой насилия.

— Что?

— О боже, нет!

— Мне жаль, что приходится говорить об этом. Вижу, Алекс вам небезразличен, а мужчины обычно не хотят, чтобы их семьям задавали такие вопросы.

— У него нет семьи, только тетка, с которой Алекс не общается, — сообщил Дерек.

— Нам стоит связаться с его ближайшими родственниками, — мягко сказал доктор.

— Я не знаю адреса, — пожал плечами Дерек.

— Почему вы думаете, что Алекса изнасиловали? — прошептал Энди.

— Причиной инфекции стал разорванный кишечник. Есть повод думать, что анус тоже сильно пострадал, но кожа вокруг него уже зажила. Ваш друг… — доктор отвел глаза. Дерек испугался: что еще могло произойти, чтобы настолько смутить этого человека? — В него, судя по повреждениям, протолкнули какой-то тупой предмет — не знаю какой, но сделали это с явной жестокостью. А еще мы не можем разобраться с порядком событий — наружные ткани зажили слишком быстро в сравнении с внутренними органами. В любом случае он счастливчик и, похоже, выживет.

— Боже мой, — простонал Дерек, поворачиваясь к Энди. — Бедняга! Он действительно пришел к нам за помощью.

— А… доказательства преступления имеются? — спросил Энди.

— Я думаю, он пытался отмыться, — покачал головой доктор. — Кишечник на удивление пуст. Вашему другу, наверное, было невероятно больно. Смог ли он вам хоть что-нибудь рассказать?

— Мы нашли его уже без сознания, — ответил Дерек.

— Значит, он не страдал, — заявил врач, — а вы вовремя примчались сюда. Когда Алекс сможет говорить, советую предложить ему обратиться в полицию. Насилие над мужчиной так же противозаконно, как и над женщиной.

— Не знаю, найдутся ли судьи, которые в это поверят, — фыркнул Энди. — Мы, геи, сами нарываемся, не так ли? — язвительно добавил он.

— Простите, если я не то сказал…

Дерек опустил ладонь на плечо Энди, чтобы усмирить любовника:

— Вы не знали. Я в курсе, что выгляжу бандитом. Спасибо за все, что сделали для Алекса. Можно нам его увидеть?

— Да, но он без сознания. Мы отвели ему отдельную палату. Вряд ли вашему другу захочется отвечать на вопросы соседей.

— Спасибо, доктор. Сколько он здесь пробудет?

— Две-три недели, возможно, больше. К сожалению, нам пришлось провести временную колостомию…

— Чего? — переспросил Дерек.

— Это значит, толстую кишку вывели на стенку живота, — объяснил Энди.

— Что? О боже, нет! Нет!

— Ему понадобится ваша поддержка, — проговорил доктор Мэтьюз. — Постарайтесь скрыть шок. Мы надеемся, это временная предосторожность — до тех пор, пока повреждения кишечника не заживут. Тогда все вернется на свои места, а у Алекса останется лишь небольшой шрам. Кстати, татуировка замечательно его скроет.

— О господи, — снова простонал Дерек.

Северус и Невилл с изумлением смотрели, как Гермиона добывает адреса и телефоны больниц ближайших районов. Медицинских центров в Эдинбурге — хоть пруд пруди. Некоторые девушка исключила сразу: ортодонтические и ортопедические клиники, например, но прочих все равно было много. Гермиона сунула карточку из сумки в телефонный аппарат и принялась звонить по списку. Времени на это уходило море. Госпитали выдавали информацию с неохотой, и девушке пришлось как следует отшлифовать историю, которую она рассказывала при каждом звонке.

Снейп слушал ее, не веря своим ушам. Невилл вернулся в Хогвартс, поскольку ничем, кроме аппарации, помочь не мог. Ему было наказано заглядывать раз в полчаса.

Набрав седьмой номер, Гермиона прижалась лбом к телефонному аппарату.

— Мы все делаем неправильно, — сказала она.

— Что? — вскричал Снейп. — Но я думал, эта машина выдает вам нужную информацию!

— Дело не в этом. Если Гарри в больнице, волноваться не о чем. Точнее, в первую очередь стоит паниковать, если он вообще не попал в госпиталь. И почему мне это раньше не пришло в голову? — вздохнув, девушка повернулась к Снейпу. — За то время, что вы провели вместе, не познакомил ли вас Гарри с какими-нибудь друзьями, к которым мог отправиться?

— Не думаю, что он искал бы помощи у Люциуса Малфоя, — помолчав, ответил Снейп.

— Вы водили… — вздрогнула Гермиона. — Гарри ходил к…

— Вот такой он безрассудный болван, — бросил зельевар.

— Это уж точно, — ахнула Гермиона. Подумав минуту, она добавила: — И больше никого? А его дом вы внимательно осмотрели?

— Никого. И — да, внимательно.

— Я пропущу Лондон и примусь за Брайтон, — глядя на свой список, решила девушка. — Гарри жил там в праздники, но адреса я не знаю — ради безопасности всегда писала ему на абонентский ящик, — пояснила она.

Разговоры с обоими брайтонскими госпиталями не дали никакого результата.

Гермиона не знала, что звонки, сделанные за то время, которое Гарри провел без сознания на своей квартире, оказались бесполезны, а сейчас, пока она выспрашивала о возможном пациенте с температурой и потенциальным воспалением в тазовой области, в больницу как раз привезли молодого человека. В приемной его имени еще не знали, а позже, когда фамилия Джонсон уже значила что-то для поднявшей трубку секретарши, она вспомнила лишь, что у пациента случился сердечный приступ, и не придала беседе с незнакомкой значения.

Невилл перенес Гермиону и Снейпа в Хогвартс часом позже, когда профессор Флитвик, Элоиза и Дамблдор настроили сотовый телефон так, чтобы тот работал, не тревожа чары защиты.

Выпив чаю, Гермиона засела в кабинете директора и продолжила обзванивать больницы. Снейп шагал из угла в угол; Альбус застыл за своим столом. Перед девушкой лежали компьютерные распечатки, а она вычеркивала номер за номером, записывая рядом время звонка.

Рон дремал. Невилл сидел тихонько, сложив руки на коленях.

Поппи сообщила, что крупные магические госпитали ничем не смогли помочь.

Глубокой ночью — точнее, ранним утром — списки телефонов закончились.

От постоянных разговоров у Гермионы болело горло. Она перебрала несколько тактик: спрашивала, есть ли в больнице пациент Алекс Джонсон, или просила соединить ее с палатой, в которой такой человек лежит — мол, забыла записать номер. Все эти попытки тоже фиксировались.