Видя, как юношу принимают в Большом зале и какое впечатление производят его увечья, Северус думал, что понимает почему. Сам он так привык к шрамам любовника, что забыл, как действует вид изуродованной плоти на непосвященных, и гордился уверенностью Гарри, решимостью не обращать внимания на неприязнь. Было очень приятно смотреть на то, как юноша ведет непринужденную беседу за гриффиндорским столом.

Взгляд зельевара невольно скользнул по слизеринцам. Снейп видел, как те шепчутся, усмотрел среди них Драко и решил, что тот слизеринец, которому взбредет в голову замышлять что-либо против Гарри прямо посреди Большого зала, недостоин носить это звание.

Северус ощущал, как по венам бежит неизведанное доселе волнение. Мысль о том, что Гарри здесь и будет жить с ним, ночевать в его постели и просыпаться рядом каждое утро, и что причин скрывать этого нет, окрыляла. Алхимик чувствовал… наверное, это малознакомое состояние можно было назвать счастьем.

Следующие три недели стали периодом привыкания. Северус никогда прежде не жил с кем-нибудь постоянно. Ему это нравилось. Зельевар надеялся, что причиной не были его частые отсутствия — он по-прежнему преподавал, работал над магией Гарри, посещал совещания Ордена и так далее. Но было так странно видеть вещи юноши в своем шкафу, вторую зубную щетку в ванной, второе полотенце на соседнем крючке. Во время трапез Гарри иногда сидел за преподавательским столом, но порой пересаживался к ученикам — просто плюхался где угодно и болтал с теми, кто оказывался по соседству. Если молодого человека не было рядом, Северус искал его глазами.

Гарри, похоже, намеревался урвать как можно больше от их совместного времяпрепровождения — иногда казалось, что ему все невтерпеж.

Он попросил Альбуса собрать Орден и, выслушав бурные приветствия, сразу же спросил, сколько есть известных сторонников Малфоя и каковы планы их поимки.

На втором совещании Гарри был раздражен, нетерпелив, даже нагрубил Рону Уизли, чем тот остался крайне недоволен.

Что-то явно было не так.

Снейп просто не мог понять, что именно.

Гарри тоже привыкал. Двое докторов навещали его каждую неделю: они уже подписали официальный договор о неразглашении, и визиты в Хогвартс попадали под одну из статей пакта. Юношу искренне забавляло изумление и восхищение магглов, узнавших о существовании магии. Визиты проходили вполне предсказуемо, и Гарри сказал врачам, что не видит смысла продолжать, но тем так хотелось снова побывать в школе, что молодой человек рассмеялся и, дав добро, устроил краткую экскурсию по замку с посещением уроков, которые в нем проводили.

Сердясь на себя за ссору с Роном, Гарри отправился в Гриффиндорскую башню навестить друга. Добредя до заветного портрета, юноша понял, что позабыл, как далеко от подземелий располагалась башня.

Хогвартс вел себя странно. Войти позволил, еда на столе появлялась без проблем, но движения портретов Гарри не видел. От этого замок казался немного зловещим.

О том, как проникнуть в гриффиндорскую гостиную, юноша не подумал, но тут появилась парочка подруг Джинни Уизли.

— А ты чего ждешь, Гарри? — спросила Фенелла Смит, перебросившись несколькими фразами с портретом.

— Забыл узнать пароль перед тем, как подняться сюда, — солгал юноша, входя следом за знакомой.

Рон играл в шахматы с Дином.

Почувствовав, как друг напрягся при его появлении, Гарри сел в ближайшее кресло и приготовился терпеливо ждать. Он привык сидеть без дела, когда раны не позволяли двигаться, и сам не заметил, как задремал.

Рон потряс спящего за плечо.

Он сердился на Гарри, но сейчас, разглядывая прикорнувшего в кресле товарища, увидел, каким бледным и хрупким выглядит тот, как разителен контраст с разгневанным волхвом, сорвавшимся вчера на Рона. Стало стыдно. Гарри столько пришлось пережить, и сейчас, когда он полулежал здесь в своем спецкостюме и маске, выглядывающими из-под наброшенной сверху легкой мантии, Рон понял, как далек его друг от полного выздоровления. И все-таки он пришел из самой глубины подземелий, чтобы повидаться. Закончив партию, Рон немного полистал журнал, давая Гарри выспаться и, цыкая на шумящих ребят, отгонял непрошеных зрителей. На спящего волхва было проще поглазеть, а в гриффиндорской гостиной немногие могли обуздать любопытство.

В конечном итоге Гарри проснулся от какого-то чересчур громкого звука, и Рон наклонился над ним.

— Ты ко мне? — поинтересовался юноша, словно только что заметил гостя.

— Боже мой, я что, уснул? — пробормотал Гарри, садясь и приглаживая спутанную гриву.

— Ну, если я правильно помню, шахматы тебя никогда не интересовали, — усмехнулся Рон.

Гарри благодарно улыбнулся другу за непринужденный тон.

— Мы сможем подняться к тебе?

— Не знал, что ты мечтаешь со мной уединиться, — пошутил Рон.

— Да ты б в штаны наложил, будь это правдой, — парировал Гарри. — Пойдем на кухню. Куда угодно, лишь бы поговорить без свидетелей.

— Идем. У меня есть шоколадные лягушки.

Гарри с удовольствием растянулся на постели Рона. Ноги ныли, и было приятно их поднять. Лягушки пришлись очень кстати.

— Я извиниться пришел. Вчера вел себя непростительно, — слизнув шоколад с зубов, разъяснил юноша.

— Ничего страшного, — отмахнулся Рон. — Я же согласен: Малфоя надо убрать, вот только как?

— А у тебя нет никаких мыслей — может, из тех, о которых ты умалчиваешь?

— Будь у меня хорошие идеи, я бы их высказал, — недоуменно ответил Рон.

— А плохие? — настаивал Гарри.

— Что?

— Помнишь, как мы, бывало, устраивали мозговой штурм? Иногда и плохими идеями не грех поделиться. Даже из них выходит что-нибудь путное.

— У тебя есть плохая идея, которая рвется на язык? — проницательно спросил Рон, наклоняясь к другу.

Гарри порозовел.

— Думал, у тебя что-то найдется. Но и у меня есть мыслишки, я просто не знаю, как все устроить. Поможешь?

— Рассказывай.

— Ну, вот когда на меня напали… Пожиратели использовали магию, но она на меня не действует.

— Да, но в следующий раз они на это не поведутся, — откинулся на спинку стула Рон.

— А вдруг? Я хочу подстроить ситуацию, в которой встречусь с Люциусом Малфоем…

— Погоди! Ты что, серьезно?

— Еще как, — вздохнул Гарри. — Я должен вывести его из строя, Рон, и всех идиотов, которые смотрят ему в рот, тоже, чтобы не осталось никого, кто проповедует волдемортовскую ерунду. Если разобраться с ними сейчас, у людей появится шанс увидеть, каково это — жить в мире с магглами. Когда получится, всяким волдемортам в будущем не останется места. Ведь если люди по-прежнему станут трястись с перепугу, значит, мы бились зря.

— Гарри, — снова склонился к нему Рон, — неужели ты не понимаешь, что теперь все это — не твоя забота? Пророчество сбылось. Пусть кто-нибудь другой ломает голову, как…

— Я не отступлюсь. Моя жизнь бессмысленна, если я не могу защитить… если маги не живут в согласии, — покачал головой Гарри.

Рон прекрасно знал, насколько упрямым может быть его друг.

— Ладно, что ты там задумал?

— Хочется надеяться, что магию мне скоро вернут — в ближайшие пару недель. Значит, мы придумываем ситуацию, в которой я встречаюсь с Малфоем. Он наверняка запустит в меня кучей проклятий. Если магии нет, они не сработают.

— Но он же не станет дожидаться, пока ты полоснешь его ножом, — развел руками Рон.

— Знаю. Я просто хочу подобраться как можно ближе к нему. Вот тогда-то, если выйдет, мне нужно будет получить назад магию. При таком раскладе я со всеми и разберусь.

— Ух ты, — булькнул Рон. — Убьешь их?

— Это уже перебор, правда? — спросил Гарри. — Я хотел бы дать им последний шанс. Хотя им и там уже предоставляли уйму возможностей исправиться, — устало добавил юноша.

— А к чему спешка? — поинтересовался Рон. — Когда ты получишь назад магию и убедишься, что можешь ей управлять…