Перед самыми воротами я не удержалась и оглянулась на замок — всю дорогу ощущала, что в спину мне всматриваются сотни людей. Даже с такого расстояния не трудно было заметить, что в окнах и на балконах торчат студенты, многие из которых и не подумали спрятаться, когда я обернулась. Это был вызов, в ту секунду сомнений не осталось — я другая, не та, не друг, а враг. Не для всех, но для такого могучего большинства.

Выйдя за ограждение и сделав несколько шагов в сторону, я со всей дури отшвырнула от себя зелья и те с оглушающим звоном разбились о ближайший пенек. От воздействия смешанных компонентов древесина покоробилась и зашипела, а может, и от некой опасной специфичности этих самых компонентов. Я прекрасно знала, что этот звон слышен оставшимся на территории, а Поппи сейчас видит лишь довольно ухмыляющегося Люциуса и понимает, кто и почему столь безжалостно обошелся с её снадобьями.

Вызов был принят.

Очутившись дома, я стремглав кинулась по лестнице в кабинет Драко, но массивная дверь не поддалась.

Я неистово теребила ручку еще минуту, прежде чем Люциус положил мне руку на плечо и не сказал:

— Он ненадолго уехал. Ты слишком слаба, чтобы круглосуточно выслеживать его и закидывать обвинениями. Мой сын не глуп, Гермиона, он все прекрасно знает и без твоих пламенных речей.

— Пусть возвращается, это его дом!

— Повременим.

— Ты не понял, я не буду его ни в чем обвинять, тем более круглосуточно! Я только спрошу, один раз, всего один разочек… — я стояла перед кабинетом, в котором немало магов подписали себе смертный приговор и оттуда до меня долетали горькие запахи кожи, табака, который Драко терпеть не мог, но считал признаком настоящей солидности для мужчины, лаванды, ею обрабатывали ковры по моему указу, отчетливо улавливался пряный запах парфюма самого хозяина помещения, но где же запах страха? Запах зла? Где? Не было его. Все привычно и обыденно, вот только никто не встречал меня глупыми шуточками по поводу моей должности «старшей официантки» и «самой умной старосты самых глупых студентов».

— Да? Странные мысли в твоей голове появились, ну что же, я ему передам. К слову, по поводу ребенка он не расстроен, но… ему неловко. Ты его ровесница и однокурсница, та самая однокурсница… — дальнейших объяснений не требовалось.

Что там Драко испытывал на самом деле, неловкость или чувства посильнее — для меня осталось тайной, но в Малфой-мэноре за весь май он так ни разу и не появился. Без него действительно было спокойней, но Люциусу, да и парню, я об этом никогда не сказала. Многое сказала, но не это. В школе меня просто распирало от желания высказать ему в лицо все, что я о нем думала. Но я тогда еще не в полной мере понимала, что людям свойственно вырастать, и только став взрослыми они становятся теми, кто они есть на самом деле. Если вам говорили другое — вам лгали. Конечно, Драко был плохим и вырос таким же: плохим, сильным, высокомерным и умным, чтобы там ни говорил Рон. Но у него не было ни единого поражения, способного что-то изменить, ни единой возможности задуматься и, как результат, ни единого желания поступать иначе. Победитель по жизни, не иначе. Но одновременно с тем, по моей жизни он пройдется как друг, как любимый сын моего мужа, как защитник моих детей, да и мой тоже. Скоро мне вовсе станет неинтересно — кто такой тот Драко, я буду интересоваться лишь этим, который рядом. Обстоятельства обяжут.

Месяц выдался скучным, жадным на события и я впервые задумалась, не пора ли выйти в свет? Через непродолжительное время мысль была мной изгнана, но осадок остался. Одиночество и скука — гремучий коктейль. Я радовалась даже редким вечерам, проведенным с мужем у камина. На одном диване и рядышком, кстати. Я читала, он на меня смотрел или же он говорил, а я слушала. Он умел красиво и увлекательно говорить обо всем на свете, а его грудной мягкий голос убаюкивал. В те минуты в мою кровь проникал подлинный покой, и я освобождалась от навязчивых мыслей о том, чтобы подумали бы Гарри или Рон, увидев меня такой по-настоящему замужней и умиротворенной.

Алексия ежедневно приходила подъесть кондитерские припасы, употреблять которые дома ей строго запретил супруг. Это единственное, что он смог ей в жизни запретить. Девушка ходила пятнистой, да и ходила то с трудом — ее живот был раза в полтора больше её самой, но все равно съедала в день по два фунта шоколадных конфет со вкусом ревеня, лука и тыквы. Не сложно было догадаться, что их истинного вкуса она не ощущает. Мы, само собой, пили чай, общались, гуляли, но диалога не получалось. Она постоянно жевала!

— Выплюнь эту гадость! Выплюнь, кому говорю! — я с ужасом наблюдала, как подруга с аппетитом уплетает огромный кусок говяжьих мозгов в шоколаде. — Это лакомство гоблинов, а не беременных женщин!

— Ммм… Вкусно. Будешь на моем месяце, я тебе еще припомню!

В общем, я решилась приглашать гостей. Была не была! Люциус, правда, закашлялся, когда я изложила ему свой гениальный план. Не мог, видимо, представить меня в роли полноценной хозяйки Малфой-мэнора. Такая его реакция мне не понравилась, я насупилась, сосредоточилась, набрала в грудь воздуха побольше, открыла рот и… меня перебили.

— Ладно-ладно, не стоит нотаций! Принимай гостей, хоть всю Британию, только не нужно мне ничего разъяснять, ради всего святого! — Люциус выставил вперед руки, будто укрываясь от возможного словесного потока.

Я так и осталась стоять с раскрытым ртом. Он меня знает?! Знает, что я хочу сказать? Странная штука — жизнь.

Первыми настоящими гостями, а не посетителями, стали Блейз с матерью и мопсиха. Если Забини я раздражала самую малость, что в моем случае легко приравнивалось к дружбе до гроба, то вот Панси, еще даже не пройдя ворот, наградила меня таким многозначительным взглядом, что я еле поборола порыв спрятаться за спину супруга.

— Кто её пригласил? Ты? — мы с Люциусом стояли вверху лестницы у парадного входа и наблюдали за приближающейся процессией. Я улыбалась на все тридцать два, твердо решив быть гостеприимной, и не собиралась отступать от намеченной цели.

Супруг сквозь зубы процедил:

— Тихо, нас услышат. Она надоедливая дама, но не мог же я ей запретить?

— Какая к черту дама? Я про Паркинсон!

— Она девушка Блейза и не ори, твоя же идея!

«Девушка какого месяца? Мисс Апрель или Мисс Май?» — подмывало меня спросить, но гости уже поднялись, и я отвлеклась на процедуру знакомства, во время которой миссис Блейз, ярко накрашенная манерная дама непонятного возраста, умудрилась три раза хлопнуть по округлости моего живота и пять раз восхититься предполагаемым крестным еще не рожденного малыша. Несложно догадаться, как сильно она мне «понравилась». Я даже пожалела, что не пригласила Беллатрикс. Та уж точно обошла бы меня стороной!

Панси холодно кивнула, прежде придирчиво меня рассмотрев с головы до пят — одета я была до неприличия богато, к тому же облегающее алое платье подчеркивало мое интересное положение. Откровенно говоря, выбрала я его сама и с конкретной целью — уж очень хотелось выглядеть леди, а не перепуганной серой мышкой. В общем, не смогла себе отказать. Блейз с хитрой улыбкой поцеловал мою руку, ввергнув меня в состояние шока. Хорошо еще муж позже пояснит, что Забини не издевался, а следовал правилам, не то б я на год обиду затаила! Оказалось, что знания этикета были скудными не только лишь у Грэгори, ну и самое удивительное — меня это расстроило.

Еще больше меня расстроило то, что Панси девушкой Блейза явно не была, иначе не поинтересовалась бы раз двадцать местонахождением Драко! На её фоне миссис Забини выглядела просто душкой: играла на фортепиано веселые мелодии, трепала ошалевшую Кисси за ушко, рассказывала смешные истории из детства сына, от чего тот ворчал и краснел. До сих пор себе не верю, но время прошло незаметно, съедено было много, но мне не хотелось, чтобы люди уходили. Вот так…

Люциус, правда, вел себя нервно и бесчисленное количество раз менял свое место в гостиной, стараясь усесться подальше от матери Блейза и увернуться, таким образом, от её «дружеских» похлопываний по руке. Женщина слыла настоящей «черной вдовой», а от привычек отказаться трудно даже на время.